60 тысяч тонн бомб было сброшено на ключевые военные предприятия, что привело к уничтожению 80 % нефтеперерабатывающей промышленности и авиационного моторостроения, 10–20 % производства стали, алюминия и химической продукции
[31]
. В силу полного прекращения подвоза нефти, исчерпания ее запасов и уничтожения ряда ключевых отраслей промышленности резко сократилось военное производство, которое к августу 1945 года упало примерно на 50 % к пиковому уровню 1944 года.
Месячный тоннаж сброшенных на японские города бомб уже в июле 1945 года достиг 42,7 тысячи тонн, и американская стратегическая авиация могла нарастить эти объемы, особенно после захвата аэродромов на Окинаве. Можно было, и не прибегая к атомной бомбе, разбомбить все, что осталось целым, тем более что принятый 25 мая 1945 года план по вторжению на остров Кюсю устанавливал дату вторжения на 1 ноября 1945 года
[32]
. За июль – октябрь 1945 года американская авиация могла сбросить на Японию еще минимум 180 тысяч тонн бомб. Или 180 килотонн, если говорить языком атомного века.
Это без учета того, что американский флот блокировал морские перевозки между Кореей и Японией, а также подходил близко к берегу и обстреливал цели на побережье из орудий.
Иными словами, неотложной необходимости в применении ядерного оружия против Японии в августе 1945 года уже не было. Окончательное поражение японской армии было вопросом времени, уже очень недалекого. Х. Фейс утверждает, что в документах планирования американского вторжения в японскую метрополию, на острова Кюсю и Хонсю, не было ни одного упоминания о применении атомной бомбы
[33]
. Хотя потом в интервью генерала армии Джорджа Маршалла, вышедшем в ноябре 1959 года, через пару недель после его смерти, утверждалось, что будто бы планировалось использовать при вторжении на остров Кюсю девять атомных бомб
[34]
. Поскольку сейчас известно, что в то время в США не было такого количества атомных бомб, вероятнее всего, в интервью Джорджа Маршалла была вписана явная дезинформация.
Снова возникает вопрос о том, почему ядерные бомбы были сброшены на Японию даже при отсутствии в том неотложной военной необходимости. На этот вопрос нельзя дать ответ, если только не обратиться к последующим событиям, которые, что будет часто наблюдаться в истории планирования ядерной войны, объясняют предшествующие события. Дело в том, что командование ВВС США, под руководством генерал-лейтенанта Лориса Норстада, уже к 30 августа 1945 года составило план нанесения ядерных ударов по СССР.
Это событие коренным образом меняет все представление о подоплеке бомбардировки японских городов. Цель была не в том, чтобы запугать или сломить японцев, которые и без того были на последнем издыхании, а в том, чтобы запугать атомной бомбой Советский Союз и лично Сталина.
Таким образом, события, обусловившие принятие решения сбросить атомные бомбы на японские города, можно реконструировать примерно следующим образом. Во-первых, американское руководство, заполучившее летом 1945 года в свои руки работоспособную атомную бомбу и имевшее средство доставки в виде переоборудованного Б-29, в целом исходило из идеи Герберта Уэллса о том, что это самое ужасное на свете оружие, которое «завершает войны» и парализует противника ужасом. 25 апреля 1945 года военный министр США Генри Стимсон писал в своем меморандуме совсем недавно вступившему на пост президента США Гарри Трумэну, вводя его в курс дела атомного проекта: «В ближайшие четыре месяца мы, как видно по всему, завершим самое ужасное оружие, какое было известно в человеческой истории, одна бомба которого может уничтожить целый город»
[35]
.
Испытание плутониевой бомбы 16 июля 1945 года положило конец спорам о мощности изделия. Эксперимент Энрико Ферми и последующие инструментальные измерения показали мощность взрыва 20 килотонн, что было на верхнем пределе обрисованного физиками первого этапа развития ядерного оружия. Военные тут же засучили рукава и засели за планы. Уже 19 июля 1945 года появился проект директивы Объединенного командования JCS 1496 о применении ядерного оружия первыми
[36]
.
Далее известно, что первое испытание плутониевой бомбы было приурочено к Потсдамской конференции союзнических держав, открывшейся 17 июля 1945 года. Трумэн хотел лично сообщить о новом оружии Сталину и посмотреть на его реакцию. Испытание было проведено, 24 июля 1945 года Трумэн сказал Сталину свои исторические слова о том, что проведено испытание оружия «необыкновенной разрушительной силы». Как известно, Сталин никак не отреагировал на его слова, чем вверг западных союзников в сильное замешательство. Они не поняли, что бы это означало, и после некоторых споров сошлись на том, что Сталин будто бы просто не понял, о чем идет речь.
Г. К. Жуков в своих мемуарах описывал реакцию Сталина в узком кругу. На замечание Молотова о том, что союзники себе набивают цену, Сталин ответил: «Пусть набивают. Надо будет переговорить с Курчатовым об ускорении нашей работы»
[37]
. Итак, попытка пугануть Сталина оказалась неудачной.
Тут стоит задать вопрос: а в чем причина этой попытки пугать Сталина? Война только что кончилась, Германия повержена, и между США и СССР был, пожалуй, наилучший период в их отношениях. Однако оставались неразрешенные и неразрешимые идеологические противоречия, отступившие на второй план во время войны. Вскоре они очень сильно и резко проявились и привели к расколу Германии, началу корейской войны и развитию длительного, напряженного ядерного противостояния.
Ядерное оружие родилось в атмосфере страха, двигалось страхом, и решение планировать войну против Советского Союза также было продиктовано страхом. Дело в том, что СССР имел на тот момент ультимативное оружие на поле боя – советские танковые армии. Тогда, сразу после войны, они казались несокрушимыми, поскольку у всех на памяти были еще свежи события феноменального разгрома немецких войск в Румынии в августе 1944 года, прорыва фронта в Польше в январе 1945 года, окружения и штурма Берлина в апреле 1945 года и танкового рейда на Прагу в начале мая 1945 года. Американцы и британцы, конечно, не могли не примерять это к себе: что будет, если они будут противниками советских танковых армий. И не могли не прийти к выводу, что если уж Вермахт не сдюжил против советских танков, то им и подавно ничего не светит. Тема полного советского превосходства на поле боя в Европе была общим местом всех известных планов ядерной войны, составленных в 1950-х годах. Именно советские танковые армии заставляли американцев истово верить в атомную бомбу, ее мощь и проистекающий от нее ужас.
