Когда она каким-то чудом наконец завелась, я готова была сплясать от радости на ее капоте канкан.
– Какое счастье! У меня получилось!
– Погоди радоваться, – охладил мой пыл Виктор Петрович, – теперь будем учиться ездить.
Ездить?! К такому повороту событий после знакомства с педалью сцепления я была не готова.
Первые три выезда в город совсем не помню. Судя по черным провалам в памяти, творила несусветное. Однажды, например, обнаружила себя заглохшей поперек трамвайных путей. С одной стороны надрывался один трамвай, с другой, извините за тавтологию, другой.
Рядом тихо закипал Виктор Петрович, бывший, между прочим, танкист.
– Заводи машину, – шипел он.
– Не заводится! – заскулила я после десятой попытки справиться с зажиганием.
– Значит, останемся тут. На веки вечные!
– Виктор Петрович, миленькыыыыыыый!
– Не смотри на меня такими глазами! Все равно не куплюсь. Заводи, говорят!
– Ыаааааа! – заголосила я.
– Слышь, мужик! – свесилась из окна водитель трамвая – могучая женщина в бандане и оранжевом жилете. – Ты чего над девушкой издеваешься? Ну-ка убери машину с путей!
– Да щаз! – вызверился Виктор Петрович. – Кругом бабы, спасу от вас нет!
– Вот и убирай машину, раз спасу нет. Ишь, раздухарился!
Виктор Петрович побухтел, но высадил меня и машину все же завел. Пока он отъезжал в сторону, водитель трамвая улыбалась и делала мне успокаивающие пассы руками. От умиления я обильно прослезилась. Женская солидарность – страшная сила!
Нужно признаться, что в первые дни я доводила Виктора Петровича буквально до белого каления. Поэтому в особенно критические минуты он переходил на иностранный русский:
– Я тебе говорю тормози или я тебе говорю газуй? Я тебе говорю что? – надрывался он.
– Говорите что? – пугалась я.
– Ну и ехай, раз говорят тебе что! И смотри у меня, еще раз переключишься с первой скорости на четвертую – урою!
Однажды, всего лишь однажды, на улице Виктора Петровича случился праздник – в нашу группу бешеных амазонок (одна медсестра, два филолога, инструктор по плаванию, преподаватель географии, химик, студентка и авиадиспетчер) затесался молодой человек Аркадий. Аркадий ездил уверенно, даже залихватски, тормозил с визгом. Виктор Петрович отдыхал с ним душой, провожая, едва сдерживал слезы. Я же нашего инструктора очень даже понимала и жалела, но ничем помочь не могла. Доводила до исступления идиотскими вопросами, упорно путала рычаги. На каждом повороте, например, шерудела дворниками – якобы поворотник включала. Виктор Петрович терпел-терпел, а потом взрывался. В минуты гнева в нем просыпался бывший танкист, требовал от меня невозможных вещей – например, тормозить задней ногой. Я старательно искала в себе задние ноги. Не найдя, искренне расстраивалась.
Но успехи у меня, несомненно, были. К шестому занятию, например, я научилась крадучись ехать по правому ряду за рейсовым автобусом, терпеливо останавливаясь на остановках. Умела также пунктиром разогнаться и затормозить за пять метров до светофора – боялась проскочить на красный. Но особенно прекрасно мне удавалось замереть на подъеме. А чтобы опять тронуться в путь, оборачивалась к машинам и показывала рукой, чтобы подали назад. Иначе, мол, за себя не отвечаю.
Виктор Петрович в какой-то момент смирился с моим стилем езды и даже пытался между состояниями аффекта, в которые я его постоянно вводила, рассказывать истории из своей жизни. Про какую-то Варюшку рассказывал, мол, красавица была неимоверная, глаза раскосые, сама стройная, тонконогая. Боясь спугнуть его лирический настрой, я мчалась в неведомые дали за рейсовым автобусом номер 275. «Только бы не заезжал в депо», – молила Бога.
– Ласковая, ручная, – вздыхал Виктор Петрович.
«Ручная, – передразнила я про себя. – Ишь, сатрап какой!»
– А расстались-то чего, раз такая ручная была?
– Как это расстались? С кем?
– Ну с Варюшкой вашей. Почему не поженились?
Виктор Петрович чуть не поперхнулся сигаретой. Долго кашлял и крутил пальцем у виска. В общем, оказалась Варюшка лошадью, с которой ему в детстве пришлось расставаться по причине переезда из деревни в город.
– Вот ведь горе горькое! – ругался Виктор Петрович. – Ни ездить, ни слушать не умеешь. Кто тебя такую замуж возьмет?
– Так ведь уже! – встопорщилась я.
– Бедный твой муж!
Расстались мы ласково. Виктор Петрович пожал мне руку, пожелал удачи.
– Это. Не поминай лихом.
– Хорошо.
– Мужа береги!
– Обязательно!
Оставшись без родного инструктора, я какое-то время ездила с коллегой Леной. Лена упиралась быть моим штурманом, мотивировала отказ наличием сына, мамы и тети-шизофренички.
– Кто о них позаботится, если не я? – била себя в обширную грудь Лена.
– Ну как хочешь, сама справлюсь, – вздохнула я.
В конце рабочего дня я застала ее возле машины.
– Поехали, что ли?
– А как же тетя-шизофреничка?
– Поехали, говорю. – Лена закинула сумку за заднее сиденье, села на переднее, пристегнулась. Поискала еще какие-нибудь ремни, чтобы дополнительно пристегнуться, не найдя, вцепилась в дверцу.
Штурманила она две недели. Все это время мы проездили в машине с запотевшими стеклами – не могли кнопку кондиционера найти. Рисовали ладошкой узоры на лобовом стекле.
– Торгази! – кричала Лена, обнаружив в опасной близости габаритные огни другой машины.
– Так тормозить или газовать? – огрызалась я.
– С тобой заикой станешь!
Однажды мы с Леной видели женщину. Всю из себя ухоженную, в дорогих туфлях, узкой юбке и декольте. Она плакала посреди проезжей части, облокотившись о капот своей машины. Мы подумали, что человека постигло страшное горе, и она выскочила, душевно расхристанная, на перекресток. Объехали ее, припарковались и вышли утешать.
Оказалось, что женщина только позавчера села за руль. А кругом ездит такое количество черствых мужиков! Так и норовят матом рассказать маршрут, по которому ей надо на своей машине проследовать.
– Девочки, а вы, когда перестраиваетесь, куда смотрите? – сквозь слезы поинтересовалась она.
Я села в машину, стала показывать, куда смотреть, когда перестраиваешься. Лена наглядно прыгала то справа, то слева. Изображала проезжающие машины. Проезжающие взаправдашние машины крутили пальцем у виска и посылали нас матом в разные места. Нам было начхать. Мы творили благое – спасали человека от нервного срыва.
Женщинам, может, и сложнее дается наука вождения. Но если мы ее постигаем – это уже навсегда. Нас никакими коврижками от руля не оттащить, потому что водить – это не просто счастье. Это состояние души. Одна моя знакомая, преподаватель русского языка и литературы, долгие годы работала дальнобойщиком. Так как в ней всего сто шестьдесят сантиметров росту и сорок пять килограммов весу, она вынуждена была водить стоя, чтоб дотягиваться до педалей, а на поворотах всем телом наваливалась на руль, иначе его было не удержать. Проездила она таким оригинальным способом двенадцать лет. И кстати, ни одного ДТП!
