– Что, никак не мог своей очереди дождаться? Чего сюда пришел?
Захар взглянул на священника.
– Отец Сергий, вы же священнослужитель! Зачем вы это делаете?
– Затем, что сочтены дни людские. Неумные создания Его погрязли в грехах и пороках. Его терпение велико, но не бесконечно! Дни Гнева уже настали, и скоро спустится Он на землю, един в трех лицах, чтобы вершить суд свой праведный. Воздастся всем по делам их, и лишь праведники войдут рука об руку с Ним в небесный дом Его.
– Да? Вы серьезно рассчитываете оказаться в их числе? Да бросьте! Убивая людей и поедая их мясо, вы стремитесь приблизиться к царствию небесному?
– Люди отвернулись от веры истинной, снова к золотому тельцу обратились они. Забыли они, что есть грех, и вкушали от него ежечасно.
– Не, это я понял. Но каннибализм тут при чем? – Захар уже достаточно овладел собой и теперь намеренно пытался вывести священника из равновесия. Без оружия и после изнурительной болезни, ощущая предательскую слабость во всем теле, он не решался атаковать попа-людоеда, который отнюдь не выглядел хлюпиком.
– «И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец. Спустя несколько времени, Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их.
И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лицо его».
– Это вы сейчас чего сказать хотите? Что жертвоприношения богоугодны? Ну, фиг с ним, может быть, я не теолог. Но про людоедство я так и не понял. Да, и вы в курсе, что Авеля потом убили? – Насмехаясь над священником (хотя, какой он, к черту, священник! поп, самый натуральный!), Захар лихорадочно шарил глазами по часовне. Ища что-нибудь, что смогло бы послужить ему оружием. Ничего не попадалось.
– «И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов. Сие творите в Мое воспоминание», – густой бас снова загремел под сводами.
– Знаешь, мне кажется, ты все не так понял. Даже мне, очень далекому от всей этой мути человеку, ясно, что это – не более чем метафора. Не хочу тебя расстраивать, но, пытаясь приблизиться к спасению, ты попал в еще большую жопу. Такие дела, – продолжая говорить, Захар потихоньку смещался в сторону массивного бронзового подсвечника. За неимением другого оружия – сойдет.
– Я причащаюсь плотью и кровью, что благословляет Господь, и становлюсь сильнее.
– Да ладно тебе! – Захар максимально приблизился к своей цели. Подойти к подсвечнику ближе и остаться незамеченным не получилось бы. – По-моему, ты – просто свихнувшийся ублюдок, жрущий человечину для удовлетворения своих извращенных наклонностей. Я прав?
– Ты убил ее!
Лесник понял, о ком говорит священник. О маленьком монстре, встреченном той ночью. Монстре, который жил в сарае, на ворохе тряпья. На цепи. Кто была ему та девочка? Дочка? Внучка? И что с ней произошло? Что превратило ее в то, что чуть не убило Захара? Она ли поставляла священнику свежую пищу?
Он не успел поинтересоваться об этом у священника. Хотя тот вряд ли ответил бы.
Отец Сергий сорвался с места и ринулся на Захара. Лесник поднырнул под вскинутой рукой с ножом, и удар, предназначавшийся ему, пришелся в алтарь. Огромный нож прорвал ткань, которой тот был задрапирован и глубоко увяз в дереве. Пока священник пытался высвободить лезвие, Захар схватил подсвечник и обрушил его на голову попа. Тот, словно имея глаза на затылке, отскочил в сторону, и подсвечник прошел вскользь. Лесник сделал шаг вперед, намереваясь исправить упущение и раскроить череп противнику, когда отец Сергий вскочил и сорвал со стены над алтарем огромное распятие. Взмахнув им, как дубиной, он ударил распятием Захара в грудь. Тот выронил подсвечник и отлетел на пару метров, распластавшись на бетонном полу.
– Вот же… – вырвалось у Захара.
Священник сейчас был страшен. Развевающаяся сутана (или ряса, или что у них там?), сверкающие глаза и огромное распятие в руках. Истинный миссионер, несущий свет веры неразумным братьям своим. Причем, «несущий свет» – отнюдь не метафора. Несколько свечей из подсвечника вылетели и запутались в складках одежд священнослужителя, и сейчас край одеяния уже ласкали небольшие язычки пламени. Священник сделал шаг и снова замахнулся крестом. Захар откатился, удар пришелся в пол, от деревянного распятия полетели щепки. Лесник вскочил и изо всех сил ударил носком ботинка по ребрам полусогнутому священнику, пытающемуся вновь поднять тяжелое распятие. Раздался хруст, священник взвыл, отлетая в сторону. Захар, развивая успех, разогнавшись с двух шагов, ударил еще раз, будто по мячу. Снова хруст и вскрик священника. И – третий удар, чудовищный по своей силе, нацеленный в голову. Носок тяжелого берца ударил в височную кость, и с неприятным треском часть черепа священника промялась внутрь. Поп конвульсивно засучил ногами. Захар оглянулся, отошел назад и подобрал с пола распятие. Поднял его, взвесил в руках и со вздохом поставил к стене. Подошел к подергивающему ногами каннибалу и что было сил опустил подошву ботинка тому на затылок. Раздался треск.
– Аминь! – выдохнул Захар.
Веселые язычки огня активно облизывали священника. Ряса уже занялась, и по помещению поплыл неприятный запашок. Захар вышел на улицу, набрал снега и посыпал им тело. Огонь зашипел и задергался, как живой. Повторив операцию еще несколько раз, Захару удалось потушить одежду людоеда. Лесник постоял с минуту, оглядывая церковь, посмотрел на труп и затоптал ботинком возникшее было снова пламя.
– Отопительные приборы, оставленные без присмотра – причина пожара, – глубокомысленно сказал он в пустоту часовни. Затем повернулся и пошел назад в дом. Досыпать.
Глава 7. За топливом
Мотор снегохода кашлянул, зафыркал, чихнул пару раз и снова заглох. Древний бензин, найденный в канистре в подсобке, давно выдохся, и внутренне лесник был готов к тому, что завестись с ним не получится. Тогда придется идти на склад и тащить топливо оттуда. Если только оно тоже не протухло. Захар выругался и вытер пот, выступивший на испачканном лбу. Понятно, что это уже прогресс, но, сколько можно валандаться-то уже со снегоходом этим, а? Второй день ведь уже! Хорошо хоть в инструментах нет недостатка. Да и не автомобиль, гораздо проще. Даже для него.
Лесник в очередной раз провернул ключ в зажигании. Мотор зажужжал, заелозил, громко выстрелил в выхлопную трубу… и ровно затарахтел, чтобы снова закашлять, практически заглохнуть и вновь набрать обороты. Захар с трудом сдержал торжествующий вопль. С тех пор, как он узнал, что не одинок в городе, он решил воздерживаться от чересчур громких звуков. Ни к чему это.
Оказывается, поселок был не настолько пуст, как ему показалось. Сначала – воспитанница попа-людоеда, потом и он сам. Непонятные темные фигуры, замеченные им позапрошлой ночью и почти неслышно движущиеся в ночи, вполне могли быть обманом зрения. А могли и не быть. И вчера он видел людей.
