Пахло в цистерне какой-то жуткой химией и почему-то грибами. Крот поручил Штыку принимать корзины с вещами, которые спускал на верёвке сверху Хомяк, и раскладывать их содержимое в отдельные пустые ячейки и на свободные полки.
— Не важно, в каком порядке разложишь, — инструктировал Штыка Крот. — Главное, чтобы каждая вещь лежала отдельно.
Через некоторое время Крот поднялся наверх, и Штык остался один. Звуков, проникающих в «подвал» из озера сквозь стенки цистерны, заметно прибавилось. На глухие удары, явно доносящиеся откуда-то издалека, и постоянное бульканье Штык старался внимания не обращать, но когда по ту сторону стен что-то начало со скрежетом вгрызаться в металл, он на всякий случай поднялся по лестнице на несколько ступеней и стоял там, держась за перекладину, пока странные звуки не прекратились.
Лишь однажды, когда все корзины были разгружены, а новых Хомяк долго не опускал, Штык поднялся наверх.
В комнате никого не обнаружил и вышел на платформу. Тусклый свет обычного серого дня показался после «подвального» освещения просто ослепительным. Буль и Грач откручивали на крыше какую-то антенну. Хвост и Хомяк сняли часть настила платформы и в открывшуюся нишу укладывали лодку Крота.
А вокруг на озере творилось нечто невообразимое. Привыкнув к обилию звуков в «подвале», Штык сперва не сообразил, что от утренней тишины не осталось и следа. Вблизи платформы всё было относительно спокойно, но уже в какой-то сотне метров от дома вода в нескольких местах активно бурила, образуя огромные скопления серой пены, взлетала вверх тонкими струйками или кружила в небольших водоворотах.
При первом взгляде создавалось впечатление, что дом плавает в центре огромной кастрюли, стоящей на огне. Зато, кроме цепочки облаков, неподвижно висящих над водой, ничто больше не мешало видеть всё озеро целиком. Вытянувшись в длину, оно изгибалось вокруг Зуб-горы двумя своеобразными заливами. Хвост накануне утверждал, что Крот называет эти заливы правым и левым рукавами.
Теперь Штык понимал, что края озера действительно похожи на руки, которыми вода бережно обнимает гору. Далеко справа, откуда они приплыли накануне вечером, виднелся огромный водяной фонтан, а перед ним — колышущаяся и рвущаяся под порывами слабого ветра стена из тумана. Слева вытянулось цепочкой целое скопление самых разных аномалий. Вода там не просто бурлила, а взлетала вверх через неравные промежутки времени, словно морской прибой, бьющийся о мол во время шторма. Цвет поверхности менялся от тёмно-серого до стального с переходом к зелёному и синему, а воронки не только всасывали воду, но и поднимались над водой.
— Успеешь ещё налюбоваться, — сказал Крот, выглядывая из дома. — Я там свою химическую посуду сложил — пойдём спускать вниз. Еду готовить некогда, проголодаешься — вчерашнее мясо на столе.
Работали в итоге без обеда, зато плотно поужинали и рано легли спать. Отплывать решили утром, когда, по словам Крота, большинство аномалий на озере «спит».
Вечером со стороны цепочки аномалий, которую Крот называл хребтовой константой, подошла одиночная волна, сумевшая приподнять дом и заставить его раскачиваться, как настоящий корабль. Через несколько минут дом снова качнуло. Крот сказал, что это нормально, и никто больше на качку внимания не обращал.
Ночь прошла спокойно. Утром Штык проснулся от дразнящего травяного запаха — Крот уже заварил чай. Он пожелал старику доброго утра, сходил к рукомойнику, умылся, а когда вернулся за кружкой чая, увидел старика увлеченно изучающим свой новый подарок: Крот натянул на лук тетиву, одел на правую руку устрашающего вида перчатку без пальцев со специальным ладонным зацепом и пробовал наложить стрелу.
— Осторожно, только заварил. Я сейчас тоже буду пить — сказал Крот, но от лука так и не оторвался.
Штык ещё немного побыл рядом со стариком, а потом вышел наружу.
Над озером неторопливо поднимался густой туман. Штык постоял немного, наслаждаясь утренней тишиной и величавым спокойствием природы. И уже собирался уходить, когда недалеко раздался тихий всплеск. Решив посмотреть, что могло плескаться так близко от дома, Штык подошёл к краю платформы и всмотрелся в белую влажную муть. Снова раздался всплеск, теперь уже ближе. Потом в тумане оформилось тёмное приближающееся пятно, через секунду превратившееся в лодку, на носу которой стоял человек с автоматом на ремне, опущенным стволом книзу. За его спиной виднелись ещё четверо с поднятыми вёслами. Лодка приблизилась к платформе и ткнулась в неё носом.
Обалдевший Штык замер с кружкой в руке, пытаясь сообразить, что происходит, а человек уже задрал ногу, поставил её на платформу и как бы невзначай убрал руку за спину.
— Тс-с-с, мы друзья, — тихо сказал он, пристально глядя Штыку в глаза.
Потом коротко оттолкнулся и оказался на платформе. Между ним и Штыком было не больше пяти шагов. От толчка лодка чуть отошла назад. Следующий человек перебрался на нос, готовясь подняться на платформу. Остальные опустили вёсла в воду, чтобы снова подогнать лодку к самому краю деревянного настила.
— Тихо-тихо-тихо, — приговаривал тем временем первый, делая два коротких шажка вперёд и продолжая пристально смотреть Штыку в глаза.
И по манере двигаться, и по выражению лица незнакомца, Штык мгновенно распознал готовность чужака к атаке. Он практически не сомневался, что за спиной нападающий прячет нож. Через секунду человек подтвердил и то, и другое.
Внезапно вырвав руку из-за спины, он попытался полоснуть Штыка по горлу. Практически не задумываясь, Штык отпрянул назад, уклоняясь от опасного лезвия, и тут же плеснул горячий чай в лицо противнику. Нападающий распрямился, инстинктивно прикрывая рукой лицо, а в следующий момент Штык дёрнул его за предплечье, отточенным до автоматизма движением выкрутил руку, разворачивая противника к себе спиной, разбил кружку об его голову, отобрал нож и пинком отправил обратно в лодку.
Человек заорал от боли, кувыркнулся через край платформы и сбил с ног товарища, пытавшегося выбраться следом. Лодка опасно закачалась, черпая бортами, и отошла от края платформы.
— Тревога! — Штык метнулся к дому, вслед ему запоздало ударила автоматная очередь, вокруг засвистели пули.
Он даже не пытался открывать дверь — пробежал мимо входа и нырнул за угол. В последний момент что-то с силой дёрнуло за одежду, и лишь оказавшись в относительной безопасности, Штык почувствовал жжение в правом боку и стекающую по коже струйку крови. Заниматься этим было некогда: он тут же лёг на доски и выглянул из-за угла дома, чтобы оценить обстановку.
Лодка снова ткнулась носом в платформу, оттуда полез стрелок, но в этот момент на окне с лязгом приподнялся щитовой ставень, хлопнула тетива, и человек со стрелой в груди полетел в воду. С лодки открыли огонь, пули звонко защёлкали по дереву, выбивая из потемневшей от времени доски белую щепу. Штык поднялся на ноги, готовясь, как стихнет огонь, рвануть вперёд, к двери, под защиту засыпных стен. Но не успел: дверь распахнулась, и из дома с ревом выскочил Буль, немедленно открыв огонь из своего девятимиллиметрового автомата. Высадив в одну длинную, очень тихую очередь все оставшиеся патроны, Буль тут же забежал обратно в дом. Штык, вынужденный до этого смотреть в спину бравого «ефрейтора», смог по достоинству оценить разрушительные последствия обстрела противника тяжёлыми пулями. В бортах и днище лёгкой лодочки зияли огромные дыры, сквозь которые быстро поступала вода. На корме, неестественно прогнувшись в спине, лежал ещё подрагивающий в предсмертных судорогах человек.
