Оно нашлось довольно быстро – в нескольких метрах от их елки чернело кострище.
А к востоку и к западу (это там, где солнце встает и где оно садится, объясняла ему как-то Серафима) от него была широкая полоса искореженного и поваленного леса.
Ничего удивительного, учитывая ночные события.
Если не принимать во внимание, что к северу и к югу стояла стена нетронутых деревьев.
– Бум, – в один голос сказали они. – Полосатый.
– Поэтому я ничего и не слышал, кроме легкого шума, – хлопнул себя по лбу Агафон, то ли радуясь догадке, то ли все еще пытаясь согреться. – Теорема Либеншпиля: при векторном воздействии магического импульса звук и свет тоже распространяются векторно.
– И раки, – усмехнулся Иван.
– И мой мешок, – напомнил маг. – Его надо найти.
– Ты думаешь, он уцелел? – засомневался Иванушка, задумчиво разглядывая масштабы разрушений.
– Мешок с магическими предметами уцелеет даже в пасти Змея-Горыныча! – гордо отрезал волшебник. – Пойдем искать!
– Ты хотел сказать – «помоги мне, пожалуйста, найти его»? – мягко уточнил царевич.
– Э… Кхм… Да. Точно так. Помоги. Пожалуйста. Ладно?
– Конечно, о чем речь! – улыбнулся тот.
Результаты поисков превзошли все ожидания.
Кроме мешка, контуженых раков и собранного прошлой ночью на ощупь набора для разжигания костров в любую погоду они нашли и умрунов.
Иванушка понял, что за влажные холодные куски падали на него после большого полосатого бума, и его стошнило.
Посчитав количество голов, они пришли к выводу, что вчера здесь полег весь десяток их преследователей.
– Я убил их… – бледный потрясенный Иван стоял над большой кучей, заваленной камнями и лапником, комкая шапку в руках. – Я убил их, даже не зная об этом… А ведь они не сделали мне ничего плохого…
– Не успели, – поправил его Агафон, вытирая о балахон руки, испачканные смолой и землей. – И убил ты не всех, а только одного.
– В смысле? – надгробная речь царевича оборвалась. – А… остальных кто?…
– А остальные – умруны. Помнишь, я тебя спрашивал, знаешь ли ты, кто такие «умруны»?
– Да… Нет…То есть, да, помню, и нет, не знаю. А кто?
– В отряде из шестнадцати гвардейцев обычно только один сержант живой. Остальные – умруны.
– ЧТО???!!!.. КАК???!!!.. Откуда?!.. Ах, да…
И тут до Ивана дошло.
– И ЭТО ГВАРДИЯ ТВОЕГО ДЕДА?!..
– Да, – мрачно отозвался чародей.
– М-да-а-а… – задумчиво протянул Иванушка и почесал небритый подбородок.
И тут ему в голову пришла замечательная идея.
– Послушай, Агафон, зачем облегчать задачу ищейкам твоего деда? Давай изменим твою внешность до неузнаваемости, и они тебя не найдут!
Чародей поглядел на него с неприкрытым скепсисом.
– Ну, или найдут, но не сразу.
– Ну давай, – нерешительно согласился он. – Что ты предлагаешь?
– Я предлагаю побрить тебя, при первой же возможности перекрасить волосы и переодеть в одежду, которая не кричала бы каждому встречному-поперечному, что ты – волшебник.
– Хмм… – потянул себя за ус Агафон. – Помочь это вряд ли поможет, но хотя бы попробовать стоит. Наверное. Только чем ты собираешься меня брить?
– Моим мечом, чем же еще! – энергично потер руки Иван. – Пойдем к ручью, где ты вчера раков ловил – там все и организуем!
– ЧЕМ-ЧЕМ?! – чародей отшатнулся. – Да ты мне всю кожу сдерешь!
– Смотри! – улыбнулся царевич, осторожно, двумя пальцами взялся за бороду мага и легонько взмахнул мечом.
Кусок бороды остался у него в руках – Агафон даже ничего не почувствовал.
– Н-ну, если так… – все еще с сомнением покачал он головой и вздохнул. – Уговорил. Тем более, зачем мне борода теперь, когда меня выперли из школы…
– Да не отчаивайся ты! Может, еще и нет.
– Я подумал – точно да. Иначе они бы меня не искали. Костей знает, что по своей воле я в его владения ни в жисть ни ногой.
– Кто? Костей?
– Да. Его так зовут. Забавно, правда? Царство Костей. Костей – Царь Костей.
– Ухихикаться можно, – замогильным голосом подтвердит Иван и, не медля более, ухватил чародея за рукав и потащил в сторону ручья.
Немного успокоившись, свыкнувшись с мыслью о составе гвардии Царя Костей и уже начав серьезно сочувствовать бедолаге Агафону, не желающему возвращаться под крышу родового замка, Иванушка захотел было повернуть назад и отыскать Масдая. Однако оптимизм его скоро был погашен мрачным волшебником как огонек спички – ведром воды.
Он сказал, что беда (так назывались отряды умрунов из пятнадцати солдат и сержанта, что и дало начало известной поговорке) не приходит одна. В смысле, что помощник его деда уже, скорее всего, увидел в свое магическое блюдо дальнего видения, что случилось с их гвардейцами и доложил царю. Что прибытия подкрепления на черных коврах можно ожидать с минуты на минуту. И что если Иван хочет рано или поздно добраться до Красной горной страны и спасти свою царевну, то ему следует слушаться лукоморской мудрости «Тише едешь – дольше будешь».
Скрепя сердце, Иванушка согласился с доводами мага, но поставил условие, что в ближайшей деревне – в той самой, которую стало видно с пригорка с восточного конца их нерукотворной просеки – они купят коней, теплую одежду и двинутся к цели настолько ускоренными темпами, насколько четыре конские ноги будут им позволять. А на обратном пути заплатят трактирщику из Больших Ух за разорение.
– …Это ты предложил обойти тот буерак по лужайке! – обвиняюще дернул головой по направлению к волшебнику царевич.
Он с сочным чмоком, придерживая сапог обеими руками, вытащил ногу из веселенькой зеленой трясины и потянулся за следующей.
– Да, я, – вызывающе огрызнулся Агафон, тыкая палкой вокруг себя и по-прежнему не находя ни единого квадратного сантиметра твердой сухой земли. – Если бы не я, ты бы сейчас барахтался, ломая ноги, в этой груде сухостоя и бурелома! Не знаю, чего тебе не нравится – вполне нормальное болотце! Тем более что оно скоро кончится – совсем уже немного осталось – метров сто-двести – и снова лес!
Как будто в подтверждение его слов подул ветер и закачал кривобокие чахлые березки на краю болота, устилая ряску последними листьями, еще остававшимися на их тоненьких веточках.
Иван хотел возразить что-то колкое, но передумал, и занялся вплотную перемещением своих безнадежно промокших по самое некуда ног во времени и в пространстве.
На волнах, поднимаемых каждым их шагом, на бархатистом ложе из болотной травы с крошечными кругленькими листиками, колыхалась россыпь маленьких беленьких цветочков,
[6]
поворачивающих свои головки к небольшому островку-кочке почти у самого берега.
