И тут – меч-кладенец. У него. Вдруг.
Не может быть.
Он вспомнил, что еще ни разу не применял меч сержанта беды в деле. Были ли они все такие, или его меч приобрел волшебное свойство, побывав в эпицентре магического взрыва – оставалось только догадываться. Пока. Пока не проснулся Агафон. Он должен знать.
И Иванушка посмотрел в ту сторону, где видел раньше две лежащие фигуры.
Фигуры были на месте. Правда, они уже не лежали, а стояли и во все вытаращенные глаза глядели на экзерцисы лукоморца.
– Агафон! – кинулся к чародею царевич. – Ты не знаешь, у сержантов умрунов у всех такие мечи?…
Маг медленно покачал головой.
– Нет. У них мечи самые обыкновенные. Где ты этот взял?
– Это тот, который мне дала болотница! Меч сержанта, помнишь? Черн… Постой, – Иванушка поднес меч поближе к огню. – Он уже не такой черный, могу поклясться чем угодно! Видите, он отливает синевой!.. Он не был таким!.. Я помню!.. И камни на рукоятке стали из черных синими!
– Это не меч. Это – чудо, – как завороженный, студент покачал головой. – Да если бы армия Костея была вооружена такими мечами, царство Костей простиралось бы уже от края до края Белого Света!
– Сплюнь, – восторг сбежал с лица Ивана, чтобы уступить место своему антониму.
– Тьфу. Тьфу. Тьфу, – старательно выговорил чародей. – Чтоб ему пусто было.
– Вы уже видели… – Иванушка указал мечом в сторону глыбы из черного стекла.
– Видели. За поглядки денег пока не берут, – кивнул старик и зашелся приступом кашля. Прокашлявшись и просморкавшись в пальмовый лист, он продолжил: – Только близко подойти к ней ни в жисть нельзя – жаром так и пышет, так и пышет, что твоя печка. Деревья эти чудные, что рядом с ней стояли, прямо аж скукоживаются от жары, чуть дымом не дымят.
При этом слове Агафон вдруг захлебнулся слюной.
– Дымом… – мечтательно протянул он. – Мяска бы жареного на костерке сейчас… С хлебушком черным… С лучком…
– Так в чем же дело, – пожал плечами дед Зимарь и чихнул. – Ты же волшебник. Наколдуй на три персоны.
Маг помялся и, вздохнув, смущенно признался:
– Вообще-то у меня была шпаргалка приготовлена… Только на конфеты… А заклинание мяса я и не вспомню… А сладкое очень мозгам полезно. Особенно волшебника.
Иван подумал и махнул рукой:
– Ну давай хоть конфеты… Может, с мясом получатся…
И, перехватив обиженный взгляд Агафона, поспешно добавил:
– Я же как лучше хотел… Извини.
Специалист по волшебным наукам порылся в рукаве и извлек маленький измятый листок пергамента размером с половину ладони, исписанный сплошь с обеих сторон мелким корявым почерком.
– Сейчас… погодите… Сейчас найду… – подслеповато прищуриваясь, стал он вглядываться в неровные строчки, поднеся шпаргалку поближе к костру.
И чуть не уронил ее в огонь.
– Не может быть… Не может быть…
– Что там? – с любопытством сунул свой покрасневший и подтекающий нос дед Зимарь чуть ли не в пергамент. – Конфет не будет?
– Не может быть… Я не писал это заклинание! Не писал! Я совершенно точно помню!..
– Что там? – теперь к чародею пододвинулся и царевич.
– Оно здесь. Между заклинанием превращения пальмовых чурок в хлеб, черный, лесогорский, один каравай, и лук, порей, шантоньский горький, три луковицы.
– А конфеты?
– Их нет… Это невероятно… – не веря своим глазам, как заведенный качал он головой.
– Не теряй времени, Агафонушка, читай свои заклинания – кушать уж больно хочется – в животе аж волки воют!
– Да тут написано как попало… ничего не разберешь… Вот руки-закорюки, пообрывал бы! Кто так шпоры пишет!..
– Кто?
– Да почерк-то мой… И пергамент мой – любимый – свернуть можно, и чернила не стираются… Последний лист оставал…
И тут Агафона озарило. Он склонился над шпаргалкой и громко и четко произнес:
– Заклинание огня для факелов!
Вглядевшись и вчитавшись в строчки на пергаменте – а даже Ивану и деду было видно, что они изменились – он ухмыльнулся как ненормальный и проговорил:
– Заклинание невыпадающих гвоздей для подков!
Строчки поменялись опять.
– Заклинание на бесшовное склеивание лотранского хрусталя!
Есть.
И тогда он вскинул голову и, продемонстрировав спутникам улыбку от уха до уха, торжественно заявил:
– Я понял. Я. Все. Понял. После взрыва те предметы, что были у нас и нам больше всего были дороги, получили волшебные свойства, которые мы им желали. У Ивана это меч – ты же мечтал о легендарном мече-кладенце, так? У меня – шпаргалка. Я так часто в школе перед экзаменами думал о том, как бы уместить максимум заклинаний на самый маленький листок… Что есть у тебя, дед, что тебе всего дороже?
Дед Зимарь закашлялся, хрипя и свистя всей грудью, и затряс головой.
– Ничего… Откуда чему взяться?… У меня только ножик складной в сапоге был, подарок Тита Силыча, рукоятка удобная, в виде ложки, да и тот, поди, выпал… А жаль…
Дед сунул руку в голенище, и с удивлением извлек оттуда свой нож.
– Гляди-тко!.. Здесь, сердешный!
– А, ну-ка, дай сюда! – не задавая лишних вопросов, Агафон взял из руки старика нож и отшвырнул подальше.
Тот упал на песок шагах в десяти от него, полежал с секунду и проворно пополз к деду.
Старик попятился.
– Чего это… он?…
– А ты говорил – ничего нет… Понравился ведь он тебе? Понравился? – весело допытывался волшебник. – Не хотел его потерять? Ну так теперь даже и захочешь – не потеряешь!
– Но как? – все равно ничего не понимал Иванушка. – Почему именно они? Почему такие свойства? Почему сейчас?
– Все очень просто и понятно для нас, профессиональных магов, – добродушно ухмыляясь, развел руками Агафон. – Любому волшебнику известно, что все предметы состоят из трех составляющих – это материальная природа, магическая сила и любовь. Вы, наверное, обращали внимание, что вещи, которые любишь, служат дольше и ломаются реже?
– Н-ну… Н-нав-верное… – неуверенно пожал плечами царевич. – И что?
Теперь настала очередь чародея замяться.
– Кхм… Это, вообще-то, долго объяснять… И для непосвященных все равно будет непонятно… Поэтому, расскажу короче. Ярославне, по-видимому, эти предметы действительно были дороги, – и он, неожиданно для самого себя, покраснел и потупил очи. – Н-ну, и вот… Согласно закону Лазаруса о сохранении энергий, при уничтожении их материальной природы выделились магическая сила и любовь. И… п-перешли на те предметы, которые были дороги нам… значит… Потому что у акулы ничего не было… А то бы и ей перепало… А поскольку их магическая сила была выше среднего, то и ее и любви перераспределение произошло таким вот… заметным… образом… На предметы, которые были дороги нам. Вот…
