– Думаешь, у меня он ешть… – прошамкал Иван набитым ртом. – Агафон, пошмотри… По-моему, шветлее штало… Шкоро рашшвет, што ли?
– Рашш… рассвет? Да рано, вроде…
Маг приподнялся и осторожно подкрался к лишившемуся парапета краю башни.
– Это пожар! – весело обернулся он к Ивану. – Смотри! Замок горит! На пятом этаже! Я узнал! Я оставил светильник на кипе бумаги, а сквозняк от разбитого окна его, наверное, перевернул!..
– Что там? Тюрьма?
– Библиотека!
– Библиотека… – в голосе царевича прозвучала такая боль, как будто в огне оказалась его рука. – Какая жалость…
– М-да… Жалко, вообще-то, – передумал радоваться после короткого раздумья и Агафон. – Но, с другой стороны, стало светлее, и у них появилось, чем заняться, кроме нас.
– Светлее, – подтвердил угрюмо Иван. – И нас лучше видно.
– Т-с-с-!.. Слышишь? – Агафон подскочил и впился в плечо друга. – Летят! Ну, сейчас они у меня получат сюрпризик-другой!
– Что ты сделаешь? – царевич занял выжидательную стойку с мечом наготове.
– Сам не знаю. Но хоть что-то ведь все равно получится! – и с этими словами маг поднял руки, скрючил пальцы, сжал губы и прищурился – то ли целясь, то ли вспоминая слова.
– Они должны быть где-то здесь!..
– Они не могут быть здесь!..
– Я ворсом чувствую! Они должны быть на крыше!..
– Пленных не держат на крышах!..
– Много ты знаешь о пленных!..
– Много ты знаешь о крышах!..
– СТАРИК!!!
– МАСДАЙ!!!
– Они здесь!
– Я же говорил!
– Нет, это я говорил!
– Сюда!!!
– Скорей!!!
Едва не накрыв не верящих своим глазам и ушам Агафона и Ивана, на крышу хлопнулся, шмякнув мстительно о камень дедом Зимарем («Нет, это я говорил!») старый верный Масдай.
Не говоря ни слова, друзья заскочили на него и, как по команде, в один голос крикнули:
– Вперед!
– Назад!
– Вверх!
– Куда-куда? – ковер завис в полуметре от крыши.
– СКОРЕЙ!!! – проревели беглецы, ибо на темном небе появились, остались и стали расти два черных пятна.
– Куда летим? – на это раз и в голосе ковра засквозила паника.
– Вперед!!!
Масдай сорвался с места, опрокинув, но, к счастью, не потеряв пассажиров.
Взмыть в небо ему не позволили два ковра со светящимися даже в темноте матовой белизной костями. Они пристроились и пошли параллельными курсами с Масдаем – один справа, второй сверху.
– Садитесь! Вы окружены! – рявкнул с правого гнусавый голос.
– …!!! – дед Зимарь обнаружил знание еще одного пласта народного фольклора.
– Ах, так!!! – опешил голос. – Шестой!
– Я!
– Сближаемся!!!
Маневр был прост и проверен временем. Два ковра налетают на третий, сажая его или сметая с него пассажиров, если их жертва окажется несговорчива или неповоротлива. Вся четверка была обречена.
Но Масдай увидел выход. Хотя это был, скорее, вход. Или, еще точнее, окно. Окно одной из восьми внешних угловых башен замка, той, которую боярин Парадоксов и его наследник назвали бы замысловато, вроде «Центр управления полетами и операциями», или «Диспетчерская», или «Оперативный штаб», а хозяева замка всегда называли просто «Паук».
Крыша-конус Паука держалась на восьми тонких простенках – остальное пространство занимали громадные окна, позволяющие видеть на много километров вокруг. На еще большее количество километров вокруг позволяли видеть магические предметы, собранные в ней.
– Держитесь, не вставайте!!! – прогудел Масдай прямо в уши и без того лежащих пластом пассажиров и взял курс на Паука.
Почувствовав, что еще несколько секунд – и вражеские ковры накроют его, он сделал обманный маневр вверх, те – за ним… Но за мгновение перед тем, как они обрушились бы на беглецов, Масдай резко ушел в пике, нырнув, брызнув стеклами, прямо в огромную, от стены до стены, самую верхнюю комнату колдовской башни.
Ковры умрунов со всего маху встретились с крышей. А через пару секунд – с землей.
А в это время Масдай метался по начинавшей казаться бесконечной комнате-лаборатории, круша, роняя и переворачивая все вокруг.
– Свет! Дайте свет!!! – не выдержал, наконец, он. – Я не вижу выход!
Не задумываясь о том, что он делает, Агафон, не вставая с ковра, поднял руку и щелкнул пальцами. Взвился ослепительный фонтан желтых искр, моментально осветивший всю мерзость свежепричиненного разрушения, и Масдай, вопя: «Уберите огонь!!! Уберите, кому говорят!!!», выбил еще одно окно и вырвался в ночь.
Оставляя за спиной еще один пожар.
Отлетев на безопасное расстояние – то есть расстояние, с которого были не слышны взрывы в Пауке и почти не видно вырывающееся, как струя из пожарной кишки, пламя, ковер снизил скорость, люди сели и смогли перевести дух и оглядеться.
– Ох, хвост-чешуя! – только и смог выговорить дед Зимарь, вытряхивая из длинных седых волос и бороды осколки стекла.
– Масдай, ты – чудо! – от всей души чмокнул Иванушка ковер в пыльную спину.
– Я жив?… Скажите мне, я точно жив?… – слабым голосом проговорил Агафон и провел по лицу, стирая стекавший со лба в глаза пот.
Левой ладонью.
– А-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!.. О-о-о-о-о-о-о!!!!!.. У-у-у-у-у-у-у!!!!!..
Окрестности огласились нечеловеческими воплями чародея.
– Агафон, ты что?
– Что с тобой, милок?
– Глаза-а-а-а-а!!!.. Ой, не могу-у-у-у-у!!!. Глаза дерет!!!
– Да что произошло?!..
– Перец!!!
– Какой перец?
– Красный!!!
– Причем тут?…
– И это потом объясню!!!.. О-о-о-о-о!!!.. Воды-ы-ы-ы-ы!!!.. Помираю-у-у-у-у!!!..
* * *
Доложить царю ночью о происшедшем решился бы только Чернослов, но его не было.
Утром Костей, узнав о беглецах, разрушениях и потерях в живой и неживой силе и потерянном времени, пришел в ярость. Стали жертвами царской истерики и полегли под его нелегкой дланью генерал Кукуй и советник Зюгма – протеже Чернослова, стражники, стоявшие в ту ночь на часах у библиотеки, начальник дворцового караула и – неизвестно отчего – шеф-повар.
Воспринимая гнев хозяина, самоцвет на его груди горел, переливаясь, тяжелым рубиновым огнем.
– А выследить при помощи всевидящего блюда вы не… – первый раз за день робко решился внести предложение свежепроизведенный генерал Кирдык и тут же втянул голову в плечи, вспомнив некстати о печальной судьбе своего предшественника.
