Дед Зимарь за камнем над входом в пещеру, куда приказал ему скрыться Иван, соврав, что там он и Масдай будут нужнее, изо всех сил стал думать об умрунах, надеясь все же превратиться в чудовище и хоть как-то помочь свои добрым молодцам.
Агафон, бросив прощальный взгляд на шпаргалку, занес руки для заклинания громадной поражающей силы (если получится), а Иванушка, с мечом наголо, отважно шагнул навстречу надвигающемуся огненному зубасто-когтистому ужасу.
Мечом-кладенцом царевич, безусловно, легко мог бы отрубить все три его головы одним взмахом, на что и рассчитывал, но он не учел одного момента: до этих голов надо было еще добраться. А для этого, скорее, был нужен не меч, а шест.
Или Масдай.
Ковер вообще-то предлагал свои услуги, но Иван гордо отказал и ему, сказав, что нигде это не видано было и не слыхано, чтобы витязи сражались со Змеями, сидя на ковре-самолете. На замечание же Масдая, что на ковре-самолете можно сражаться со Змеями и стоя, Иван категорично ответил, что, наверное, можно. Но он лично это пробовать не собирается. Но чтобы ковер не чувствовал себя обойденным, посадил на него деда Зимаря и приказал приглядывать за ним.
Кому был адресован приказ и кто за кем должен был приглядывать, оба поняли по-своему, и теперь с выступа над змеиной пещерой то и дело доносилось:
– Не высовывайся слишком далеко!..
– Не поднимайся!..
– Не вздумай с меня сойти!..
– Не выставляйся из-за камней!..
– Так не видно же ничего!!!..
– А мне, по-твоему?…
А тем временем огромные желтые с черными вертикальными разрезами зрачков глаза с высоты трехэтажного дома сразу нашли источник неожиданного шума, прищурились, и Змей стал нарочито долго и демонстративно набирать полную грудь воздуха, собираясь не то что-то сказать, не то кого-то поджарить.
Лукоморец не стал дожидаться результата. Он метнул взгляд направо, налево и кинулся вбок, к каменной осыпи у входа в пещеру, рассчитывая по уступам заскочить повыше и уже там дать гнусному похитителю царевен неравный бой.
– Агафон, отступай!!! – заорал он на ходу что было мочи стоявшему справа от него магу.
Тот сосредоточенно кивнул, отступил на пару шагов и выкрикнул завершающее слово любовно подготовленного заклинания.
ШМЯК!!!
Изумленный, ошеломленный, ничего не успевший понять Змей хлопнулся желтым брюхом на невесть откуда взявшийся у него под ногами лед и ойкнул всеми тремя головами, подавившись набранным воздухом.
– Так его!!! – донеслось с самой верхотуры.
– Кабуча!!!.. – отчаянным воплем отметил удачное попадание Агафон и схватился за голову. – Опять напутал!!!.. Я же думал, что понял, что неправильно сделал тогда со скорпионом!!!.. Кабуча, кабуча, кабуча!!!..
А Иван, не теряя больше времени, прыгнул со своего трамплина на спину чудовища с самыми кровожадными намерениями… Но не попал. Потому что по абсолютно не выносящему вертикальность льду оно вдруг заскользило прочь от входа – медленно, но вполне достаточно, чтобы царевич промахнулся и приземлился на то место, где начинался хвост. Впрочем, вошедший в раж Иванушка не стал переживать: он размахнулся что было богатырской силушки и рубанул по неосмотрительно попавшему в его распоряжении участку Змея раз, другой, третий – словно дрова колол.
Змей взвыл, забил пятой точкой – хвостом, заскреб когтями, ошарашенно закрутил головами так, что они чуть не перепутались и не завязались узлом – и тут его по всем законам лженауки физики раскрутило и понесло вперед и под уклон, к обрыву перед пещерой, как исполинский дизайнерский тюбинг.
И по пути – прямо на специалиста по волшебным наукам, поскользнувшегося секундой раньше на льду, который оказался почему-то и под его ногами.
– Агафон, держись!!!..
Масдай молнией вылетел из своего укрытия за камнями и рванулся к чародею, позабывшему враз все заклинания и самым немагическим образом просто отчаянно барахтающемуся на катке имени себя.
– Держись! Держись! Держи-и-ись!!!.. – не переставая кричал старик.
Но он уже не успевал затащить его в безопасность.
Ковер увидел это, все моментально понял, оценил и, не задерживаясь ни на секунду, чтобы старик мог предпринять попытку, обреченную на неудачу, на лету сложился совочком, спикировал и сгреб на себя ополоумевшего от страха студента, не соображающего больше, где лед, где небо, где Змей и где его собственные руки-ноги. Через долю секунды туша Змея бронеутюгом промчалась по тому месту, откуда Масдай выдернул волшебника, домчалась до края обрыва и полетела дальше.
Без применения крыльев.
Про них одуревшее от цунами новых впечатлений, накрывшего его со всеми тремя головами, чудище даже не вспомнило.
Пролетев метров шесть, оно тяжело обрушилось на камни – настоящие, не ледяные – под карнизом, испустило протяжный трехголосый рев и обиженно замотало всеми головами.
Иванушка, от удара скатившийся с тыла Змея, несмотря на все усилия удержаться, моментально вскочил на ноги, подумал, не забраться ли ему обратно, окинул яростным взором гладкую крутую чешуйчатую гору, плюнул и, не теряя больше времени, побежал к мордам страшилища, на ходу примериваясь, где бы сподручнее начать декапитацию возмездия.
Но пятнадцать метров по камням – это несколько секунд. За которые Змей успел не то, чтобы прийти – скорее, приползти в себя.
Он обернулся на хруст гравия всеми тремя башками, но не успел даже найти предполагаемого противника мутным взором, как перед самыми мордами у него завис ковер и доблестный изгнанник из высшей школы магии злорадно выпалил древнее заклинание слепоты прямо ему в глаза, из положения лежа. Злосчастная рептилия завыла, затрясла головами и, если бы смогла решить, с какой пары глаз начать, вырвала бы их себе когтями.
Иван торопливо прикрыл лицо рукой. Агафон сочувственно сморщился. Дед расплылся в детской счастливой улыбке:
– Какая красота!..
Воздух вокруг мстителей и их жертвы наполняли сотни, тысячи, мириады радужно переливающихся в лучах заходящего солнца веселых мыльных пузырей. Они лезли в зажмуренные слезящиеся очи Змея, залетали ему в открытые пасти, затягивались в ноздри-сопла…
Змей замотал башками еще отчаяннее, зафыркал и взмахнул крыльями.
– Уходит!!!.. – заорал Иван, подпрыгнул, целясь попасть по крылу, но промахнулся и лишь рассек чешую на боку.
– Не уйдет!!! – победно взревел чародей с ковра и скороговоркой выпалил три волшебных слова, похожие то ли на кашель, то ли на смех.
Камни под ногами царевича и Змея вскипели, взбулькнули белой пеной и тут же снова застыли, как ни в чем не бывало. Застыли вместе с хвостом, животом, грудью и всеми тремя шеями и головами злосчастной рептилии. Змей теперь уже не просто махал крыльями – он бился и трепыхался, как мотылек в ламповом стекле, но это и не удивительно – ведь крылья оставались единственной частью тела, которой он мог пошевелить.
