— Как по мне, это бесполезно, — перебил Смирного Тэк. — Ну вот скажите, какая уже разница, как это произошло? Ну, будете вы понимать все ваши явления, и что? А если это понимание окажется настолько страшным, что разрушит человечество? Что, если это понимание будет нести горе, а не счастье?
Молчавший доселе Гвоздь встрепенулся, хихикнул и заявил:
— Правильно, Тэк, бред собачий это. Есть Зона — ну и черт с ней. И нам хорошо, и ученые мозги свои сушат, и военщина при деле. А что там внутри и по каким законам Ньютона там яблоки падают — не нашего ума дело. Хотя странные дела там творятся. И даже люди имеются!
— Чего-о? — протянул Тэк. Гвоздь его сильно раздражал. Был тот нагл, самоуверен и отвратен. Мог завести в Зону напарника и спокойно прирезать ради хабара.
— Есть-есть! — оживился Гвоздь. — В поселке возле станции. Люди, которые пережили взрыв и не ушли.
— Мутанты, что ли? — вяло поинтересовался Тэк.
— Нет, — замотал головой Гвоздь, бешено вращая хмельными глазками. — Люди. Только другие…
Тэк взглянул на Профессора. Спокоен, как всегда. Лишь один мускул под правым глазом дернулся… Или показалось?
Гвоздь все тарахтел. Смирный дремал, откинувшись на спинку и сложив руки на груди.
— Идиот ты, Гвоздь, — проронил Тэк устало и зло. — Сдохнешь ты скоро, чует мое сердце.
К Профессору сейчас ходили многие, это была своего рода традиция, но все так, пунктиром, бросить пару слов и уйти или же выпить после ходки стопку, а потом нарезаться в баре. Тэк и Смирный были из тех немногих, кто шумному бару предпочитал миниатюрную кухню Профессора. Они все были люди с образованием, им было о чем говорить. Смирницкий, по прозвищу Смирный, был когда-то врачом, невесть как попавшим в круги сталкеров. Он оправдывал свое прозвище уравновешенным характером. Несмотря на медлительность и инертность, в Зону ходил уже лет восемь, впрочем, без особых достижений.
О Тэке было известно еще меньше. Он никогда не обсуждал свое прошлое, но было видно, что он человек умный и интеллигентный. Порой казалось, что он не любит жить, что рискует жизнью из-за игры в кошки-мышки со смертью. Впрочем, истинные мотивы его связи с Зоной были непонятны. Лишь один раз, изрядно выпив, он рассказал Смирному, что когда-то был женат. На вопрос, где жена теперь, коротко и горько бросил: «Умерла».
Личность Профессора была еще более загадочна. Никто не знал даже его настоящего имени. Поговаривали, что Профессор занимался проблемой Зоны очень давно, был ученым с мировым именем, но как-то пропал в Зоне на несколько дней. Нашли его случайно, живым и здоровым физически, но психика его, мягко говоря, пострадала. Нес он какую-то несусветную чушь, пытался организовать какие-то комиссии, специальные экспедиции, но все лишь сочувственно улыбались. Возможно, именно это способствовало его переезду на кордон и отшельническому образу жизни. Смирный же подозревал, что старик просто прикидывается дурачком, а на самом деле знает намного больше, чем говорит…
— Действительно, идиот, — спокойно сказал Смирный о Гвозде. — Давай выпьем, Тэк.
Он разлил самогон по стаканам. Чокнулись, выпили. Старик прихлебывал свой чай.
— Скажи-ка, Профессор, — закуривая, сказал Смирный. — Вот Тэк говорит, ни к чему нам знать о Зоне правду. Я, например, к обратному склоняюсь. А что об этом думают ученые умы?
«Ну все, — подумал Тэк. — Напился Смирный. Философствовать тянет». Однако на этот раз беседа завязалась совсем неожиданная. Профессор вдруг выплеснул содержимое своей кружки прямо на пол и налил в нее спиртное. Затем он обвел сталкеров тяжелым взглядом, жадными глотками выпил самогон и сказал:
— Я полагаю, что Зона — это дар. И проклятие тоже. Возможно, испытание человека. Испытание всех нас. Я занимаюсь Зоной очень давно, молодые люди. Еще когда этой не было…
— Как так? — оживился скучающий Тэк. — То есть еще с хармонтской?
Старик покачал головой.
— Зона у Хармонта была не первая… Это… вам трудно будет понять… Тогда эти места назывались Зонами Посещения, предполагалось, что это дело рук пришельцев, внеземного разума… Их было шесть, Зон этих, возникших одновременно в разных местах Земли, эта — седьмая.
— Интересно, — сказал Смирный. — Я слышал, Хармонта давно не существует, как и тамошней Зоны.
— Ты прав, Смирный, — кивнул старик. — Очень давно. С тех пор, как заварилась там одна история… Был такой сталкер, Рэдрик Шухарт, по кличке Рыжий. Отчаянный был, стервец. Дочка еще у него мутантка была… Неважно… В общем, стали ходить слухи, будто бы в Зоне Шар Желаний находится, который любое желание исполняет…
— Погоди, отец, — зевнул Тэк. — У нас тоже слухи ходят. Только про Монолит. Я думаю…
— Вы дальше дослушайте, — резко произнес Профессор. — Он все-таки дошел до Шара этого. Да только вот потом и случился мощный взрыв в Зоне. Причем накрыло весь Хармонт и окрестности.
— Да байки все это… — начал было Тэк, но Смирный так грозно шикнул на него, что тот замолчал.
— Ну а что ж он пожелал? — спросил Смирный, загасив окурок в консервной банке.
— Не знаю, — пожал плечами Профессор. — А что бы пожелал ты?
— Ну, уж я бы нашел что!
— Да ну? Вот только Шар исполнял желания сокровенные. Те, которые ты можешь прятать от себя, от других, от всех, но не утаишь от него… Ты ведь знаешь, что ты хочешь на самом деле?
Минуту они смотрели друг другу в глаза, затем Смирный спрятал взгляд и закурил еще одну сигарету.
— И что дальше было? — спросил Тэк.
— Дальше неинтересно. В живых не осталось никого. Всё оцепили, со временем поставили еще один кордон. Теперь не знаю, что там. Но интересно другое. Одновременно с этим взрывом произошел взрыв здесь на станции, и появилась новая Зона. Совсем другая. Радиоактивная. Со множеством мутантов. С иными артефактами и аномалиями.
Смирный присвистнул, затянулся и подмигнул Тэку. Тот спросил:
— Профессор, ты говорил, что Зона — это испытание…
Старик усмехнулся.
— Это всего лишь домыслы старого, выжившего из ума ученого… Скажите, каким стало человечество к моменту возникновения Зоны? Может быть, Зона — это наш шанс понять, насколько мы корыстны, алчны и жестоки, что видим в необычном выгоду для себя, причем настолько, что готовы грызть друг другу глотки? А исполнение желаний? Вот истинный соблазн, перед которым не устоит никто, даже праведник, возжелавший искромсать мир по своему образу и подобию…
— Но ведь тот Рэдрик… Профессор, он ведь добрался до цели! Он ведь загадал желание! Но мир не разрушился, апокалипсис не случился!
— Но он разрушил все, что было дорого ему. Разве это малая цена? Возможно, ему надо было много. Слишком много. Или же ничего.
Повисла тишина.
Тэк кашлянул.
