– Как скажешь. Я дам тебе его номер.
Мать встала и, пошатываясь, подошла к шкафчику, на котором лежал ее мобильный.
– Но так ты толку не добьешься, говорю тебе.
«Может, Марианна права», – думала Юлия, сохраняя дюссельдорфский номер в мобильном. Она представления не имела, о чем будет говорить с отцом. Если он как-то связан с этими анонимными сообщениями или разгромом ее квартиры, то ничего ей не скажет. А если не связан, то сочтет ее дурочкой.
– Давай выпьем еще по одной. – Марианна неожиданно ловким движением подхватила бутылку.
Но Юлия поднялась из-за стола.
– Я больше не буду, спасибо, мама. Мне пора спать.
Выходя из кухни, она услышала плеск вина. Сегодня только пятница. А ведь она планировала оставаться у Марианны до понедельника. Темная опустевшая квартира в центре показалась девушке не такой уж и жуткой.
На следующее утро она встретилась с друзьями. Они позавтракали, сходили по магазинам, в кино, на ужин и в новый клуб. Вернулась Юлия уже под утро. Марианна давно спала. На кухонном столе стоял одинокий бокал вина и пустая бутылка.
Раньше Марианна пила только в компании. Похоже, теперь она пьянствовала уже в одиночку.
В воскресенье Юлия проспала до полудня.
– Я что-нибудь приготовлю, – предложила Марианна, когда она наконец-то проснулась.
Женщина вскрыла пакет с замороженными овощами и вытряхнула содержимое в кипящую воду – готовила суп по-китайски. Юлия села за стол и зевнула.
– Ну что, позвонила ему?
– Кому? – переспросила Юлия, прекрасно понимая, кого мать имеет в виду.
Она уже десять раз вызывала номер телефона на экране, один раз даже нажала на кнопку звонка. Но после первого же гудка сбросила звонок. Она просто не знала, как начать разговор.
«Алло, это Юлия из Гамбурга».
А что дальше?
«Юлия? Какая Юлия?»
«Твоя дочь».
«И что тебе от меня нужно?»
Юлия не знала, что ей от него нужно.
– А что ты скажешь, если к телефону подойдет его жена или сын? – спросила Марианна. – Ты это продумала?
Юлия не ответила.
Марианна разлила суп по двум тарелкам и передала одну дочери. Они молча принялись за еду.
– Мне пора, – заявила Юлия, вставая.
– Я думала, ты останешься до понедельника.
– Кое-что случилось, мне нужно вернуться, – солгала она.
Она решила, что позвонит отцу, как только вернется домой. Но вместо этого она убрала в квартире, вымыла все окна, написала пару писем, рассортировала вещи в шкафу, написала еще пару писем, потом включила телевизор и принялась бездумно переключать каналы.
После этого она отправилась спать.
На следующий день пошел ливень. В бутик почти не заглядывали клиенты, и Рената занималась своими делами: сходила к врачу, к косметологу, в налоговую. Юлия все время проводила в магазине одна. День за днем она снова и снова вызывала номер отца на экран и смотрела на ряд цифр, будто пыталась решить сложную математическую задачу. Звонить стоило бы в воскресенье. Тогда он был бы дома. А среди недели отец наверняка у себя в клинике. Только поэтому, наверное, она и решилась-таки позвонить: Юлия была уверена, что его не окажется дома.
Она нажала на кнопку вызова и зажмурилась. Где-то в Дюссельдорфе зазвонил телефон. Один гудок, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой, восьмой, девятый, десятый.
Юлия уже собиралась повесить трубку, когда кто-то все-таки ответил.
– Алло?
Голос не был мужским. Трубку взяла девочка. Или совсем молодая девушка.
– Кто это? – спросила девочка.
– Я могу поговорить с господином Ротэ? – спросила Юлия.
– Кто это? – повторила девочка.
– Меня зовут Юлия.
«Юлия Ротэ», – написала она на бумажке, лежавшей рядом с телефоном. А потом ожесточенно принялась закрашивать фамилию.
– Что вы хотели?
– Я предпочла бы сообщить это господину Ротэ лично.
– Не получится, – сказала девочка. – Моего отца нет дома.
«Моего отца». У Юлии сперло дыхание.
Очевидно, у Йохена Ротэ был не только сын, но и дочь. «У меня есть сестра», – подумала Юлия. И вдруг она со всей ясностью осознала, что анонимные сообщения и разгром ее квартиры связаны с ее прошлым.
– Вы еще там? – спросила девочка. Ее сестра.
– Когда он вернется? Мне действительно очень нужно поговорить с ним.
– Этого я вам сказать не могу. Папы нет.
– Нет?
– Он пропал, – сказала ее сестра. И просто повесила трубку.
Отец узнал, что я встречался с папой. Наверное, ему рассказала госпожа Мюллер-Рим. Увидела нас перед домом и тут же доложила ему. Вечно сует свой нос в чужие дела, трепло чертово. Отец вне себя.
«Этот проклятый подонок, я не хочу, чтобы ты с этой сволочью встречался, слышишь?! Нет, нет, нет, нет! Если он в следующий раз к тебе полезет, сразу скажи мне, ясно?!»
Отец орет так громко, что у меня голова раскалывается. Так громко, что приходится зажимать уши руками.
«Слушай, что я говорю! – вопит он и отрывает мои ладони от ушей. – Этот чертов козел свел твою маму с ума, это он виноват, что она оказалась в больнице. Ты понимаешь? Ты это понимаешь?!»
Я понимаю, но я в это не верю.
«Ты больше никогда не увидишь этого типа. Никогда!» – кричит отец.
Я делаю глубокий вдох. И собираю все свое мужество. Потому что если я сейчас ничего не скажу, то буду гнить тут, пока не стану взрослым.
«Он все равно переезжает, – говорю я. – И возьмет меня с собой».
«Это правда? – спрашивает отец. – Это он тебе сказал?»
Он этого не говорил. Но мне очень хочется, чтобы это было правдой. Поэтому я делаю вид, что это правда.
Я киваю.
«Да он сбрендил, – говорит отец. – У него вообще нет на тебя никаких прав».
«Есть. Есть у него права на меня. Потому что он мой отец, а не ты. Так мама сказала».
На лице его проступает такое же выражение, какое было у госпожи Хайманн, когда Серен подбросил ей слизняка в карман.
И он отвешивает мне оплеуху. Мне кажется, что моя голова отрывается и летит в сторону. И ударяется о стену. На мгновение я умираю.
Когда я прихожу в себя, отец в ужасе.
«Прости меня, я не хотел, правда», – говорит он.
