Василь, немного подумав, юркнул в лес, когда вернулся, то пронзительно свистнул. Мы стали удивленно озираться вокруг. Вскоре к нам вышел огромный медведь. Все кроме Этель и Лиссы взвизгнули и сбились в стайку. Медведь, покосившись на нас темным глазом, показательно зевнул и улегся на землю неподалеку.
— Чего вопите, глупые гусыни? Это всего лишь транспорт вашей сестрицы. А ты готовься, путешествовать придется с дикими зверями. Этот — первый, потом будут и другие. Пришлось опять с лешим договариваться, а он передаст мою просьбу своим собратьям из соседних краев.
— Спасибо, — потрясенно проговорила Этель и порывисто обняла нашего сварливого нечистика.
— Эй, ты чего? Глупая гусыня! Нечего нежности разводить!
Мы улыбнулись, потому что видели — внимание и похвала приятны домовому.
Вернулась Леля, она принесла с собой два узелка: один побольше — с вещами, а поменьше — с провизией.
Конечно же когда мы прощались, то все сестрицы разревелись. Слезы текли до тех пор, пока мы смотрели, как старшая кузина садится верхом на медведя. В одну руку она взяла узелки, а другой ухватилась за загривок зверя. Прощальный взгляд сестры в нашу сторону, и медведь скрылся в лесу, унося на себе Этель.
На обратном пути Василь ожидаемо ворчал:
— Развели сырость, глупые гусыни! Давайте прекращайте, а дома сразу спать. И не вздумайте зевать за завтраком! Терпите, как хотите, и делайте вид, что прекрасно выспались. Послание Смотрящих я отдам хозяину, и пусть он сам с вами разбирается!
Мне показалось, что я только-только прикрыла веки, а уже послышался голос Лели:
— Нилия, просыпайся! Завтрак на столе в трапезной.
Я сделала вид, что не слышу ее, но домовая не сдавалась. Пришлось мне просыпаться.
— Давай поднимайся, а я пойду остальных будить.
— И как тебе удается быть такой бодрой, ты ведь тоже всю ночь глаз не сомкнула? — с трудом распахнув веки, поинтересовалась я.
— Я не человек. И давай поторопись! — последовал четкий ответ.
Леля исчезла, а я поспешила подняться с кровати. Умывшись холодной водой, почувствовала себя значительно лучше. В трапезной все равно зевала, но и сонные сестрицы тоже отчаянно скрывали зевоту.
Батюшка с хмурым видом молчал, но было понятно без слов, что он разгневан. Матушка и тетушки переглядывались между собой, из чего становилось ясно, что об отъезде Этель из Крыла и его причинах уже всем известно. Кто им обо всем этом поведал, догадаться не составило труда.
После завтрака папенька повелел никому не расходиться. Всем стало понятно, что предстоит тяжелый разговор.
— Ратея, — обратился родитель к тетушке, — будь любезна, объясни мне, каким образом твою дочь угораздило связаться с одной из запрещенных гильдий?
— Хотела подзаработать…
— Хмар! — Кулак папеньки грохнул по столу.
Я вздрогнула.
— Милый, — матушка вскочила и подбежала к батюшке, — ты сильно не расстраивайся!
— Не расстраиваться? Скажите мне, любезные сударыни, чего этой девице не хватало? Я когда-нибудь кому-нибудь из вас отказывал в денежных просьбах?
— Она хотела стать самостоятельной, — тихо ответила тетя Ратея.
— Самостоятельной? — процедил папенька. — Что еще за блажь? Не-эт! Зря я этих девиц не порол в детстве!
— Милый, к чему теперь об этом говорить? — Маменька обняла своего мужа.
— Может, заняться на досуге? — Батюшка с угрозой посмотрел на нас.
— Милый, успокойся.
— Эти уже сами себя наказали, — вклинилась тетушка Горана.
Папенька озлобленным взором обвел сидящих за столом, то есть всех нас.
— Самостоятельности захотелось? Так я вам устрою самостоятельность! — пообещал он.
— Любимый! — Матушка что-то быстро зашептала ему на ухо.
Родитель с хмурым видом выслушал все, что она ему сказала, потом моргнул и изрек:
— Замуж всех выдам! Всех, я сказал!
При этом он многозначительно посмотрел на тетушек.
— Нас уже не возьмут! — поспешно отозвалась тетушка Ирана.
— Не переживай, я приплачу, если потребуется! — сообщил ей глава семейства.
Тетушки с надеждой посмотрели на свою сестру, и матушка снова что-то зашептала на ухо батюшке. Он выдохнул и выдал:
— Одно слово — женщины! Что с вас взять?!
Все молчали, стараясь слиться с окружающей обстановкой. Гневить моего папеньку никто не желал. Но, кажется, гроза миновала, родитель несколько ирн пристально оглядывал всех нас, а затем произнес:
— Предупреждаю, если в следующий раз кому-то из вас захочется самостоятельности, то сразу говорите. Я мигом найду вам мужей! Пусть они разбираются с этой вашей самостоятельностью!
Все, даже тетушки, ретиво закивали, а маменька высказалась:
— Мы тут подумали, что Этель необходимо обучить некромантии.
Я насторожилась: вдруг батюшка опять рассвирепеет, но он отреагировал на это сообщение достаточно спокойно:
— Да пусть учится чему угодно!
— Милый, мы решили, что Этель должен обучать Гронан.
Папенька заметно поморщился, но промолчал, а потом задумался. Все, сидящие за столом, затаили дыхание. Поразмыслив, родитель заявил:
— Я сам поговорю с этим хмаровым некромантом. Все согласуем как надо. Если он возьмется обучать племянницу, то пусть и несет за нее ответственность. Так всем будет спокойнее!
— А если ир Бракс откажется подписывать соглашение? — обеспокоилась тетя Ратея.
— Я сделаю ему такое предложение, от которого он не сможет отказаться, — мрачно пообещал родитель.
Я с любопытством взглянула на маменьку, но она сама с удивлением глядела на своего мужа.
— Все! Этот вопрос исчерпан! — постановил батюшка, а затем взглянул на меня. — Нилия, объясни подробно про клятву, которую вы дали советнику Владыки эльфов.
Я беспомощно посмотрела на матушку, она поспешила пояснить:
— Стандартная клятва, если не исполнишь, то ждет болезнь или смерть.
— Значит, девчонки все-таки могут пострадать?
— Нилия, расскажи нам, что ты почувствовала, когда попробовала отказать эльфу, — попросила меня родительница.
Все взоры обратились ко мне.
— Мм… — Я призадумалась, припоминая те события. — Я почувствовала сильную боль, было такое ощущение, что сердце кто-то схватил и сжал.
— Ого! И ты молчала?
— Ой-ей! Почему не рассказывала?
Возмутились Йена и Лисса. Папенька строго взглянул на них и угрюмо сообщил:
