Викинги выбрались из рощи. В четверти мили от них, посреди открытого поля, сошлись в бою два человека. Одним из них был Харальд, Торгрим не сомневался в этом.
— Ох, во имя богов! — воскликнул Торгрим. Его сын сражался у него на глазах, но вне досягаемости. — Идем!
Он побежал так быстро, как только мог в свои годы, когда суставы отзывались болью на каждый ухаб на дороге, все быстрее и быстрее — к своему сыну. Прошло несколько недель, полных тревоги, и вот он наконец нашел Харальда, но теперь мог потерять его навсегда, не успев прийти на помощь.
Лай собак звучал все громче, однако Торгрим сосредоточился на схватке. Он видел, как Харальд попятился, вскинул руки, а тот, с кем он дрался, рубанул его мечом.
— Нет! — крикнул Торгрим.
Харальд упал и скрылся в траве, возможно, мертвый. А его противник развернулся и погнался за лошадью, на которой виднелся еще один всадник. Он споткнулся и упал, затем снова поднялся, тоже взобрался на лошадь, и та направилась к горизонту с двойной ношей.
Харальд не умер, Торгрим знал это, в глубине души он был в этом уверен, а потому бежал и бежал, не сводя глаз с того места, где упал его сын. Он видел, как тот поднимается из травы, хватаясь за грудь, видел, как, прихрамывая, бредет к ним, медленно переставляя ноги.
За Харальдом Торгрим заметил всадников и собак.
Тридцать всадников в туниках и тускло поблескивающих шлемах пришпоривали своих коней, приближаясь к ним.
Харальд остановился и оглянулся через плечо. У Торгрима перехватило дыхание, он сам ощутил панику Харальда, который попытался ускорить свой бег. Он знал, как и Харальд, что уже слишком поздно. Пешие викинги не успеют к нему раньше, чем ирландцы на лошадях.
— Нет, нет! — заорал Торгрим в отчаянии, но не замедлил бега, наоборот, он мчался из последних сил, чтобы успеть заслонить своего мальчика от готовой настичь его смерти.
Расстояние между всадниками и Харальдом сократилось до десятка перчей, но тот все пытался уйти, тяжело хромая. Торгрим потянулся к рукояти меча и вдруг почувствовал, как сильные руки хватают его за плечи и заставляют остановиться. Он забился, пытаясь вырваться на свободу.
— Отпустите меня, сукины дети! — кричал он.
Снорри Полутролль держал его справа, Скегги сын Кальфа слева. Торгерд Трещина вцепился со спины.
— Отпустите, будьте вы прокляты! — Торгрим уже умолял их.
Всадники почти догнали Харальда, и Торгрим внутренне собрался, готовясь увидеть, как его сына пронзит копье или меч. Но вместо этого всадники окружили беглеца, заслонив мальчишку от Торгрима, — окружили, как загнанную лису в конце удачной охоты.
— Ублюдки! — крикнул Торгрим, имея в виду всех и каждого, кроме своего любимого сына.
Орнольф, который прежде отстал, спешил к нему, задыхаясь.
— Торгрим, ну-ка прекрати! — приказал он, хватая воздух ртом.
— Орнольф, скотина, вели меня отпустить, они же убьют моего сына!
Они и тебя убьют, если ты так глуп, чтобы на них наброситься! рявкнул Орнольф и тут же согнулся пополам, отчаянно пытаясь совладать с дыханием.
— Пусть схватят меня, я смогу освободить Харальда!
Торгрим кричал и бился изо всех сил. Ему удалось стряхнуть Скегги сына Кальфа и ударить того в челюсть, но только левой рукой. Особого вреда он ему не причинил, а кто-то другой тут же занял место Скегги.
— Ты трус, Орнольф, трус с черным сердцем! — выл Торгрим.
Орнольф выпрямился, встретился взглядом с Торгримом, и они уставились друг на друга, словно схватка велась только между ними.
— Я прощу тебе эти слова, Торгрим Ночной Волк, потому что знаю: ты болен от страха за сына. Так женя боюсь за своего внука. Но мы не сможем спасти Харальда, если погибнем.
— Нам нужно выжить. Нужно быть умнее. — Он с усилием втянул воздух и добавил: — Раз они не убили его сразу, тому есть причина. Ее мы и должны выяснить.
В четверти мили от них Харальду связали руки за спиной и забросили на коня. Собаки прыгали вокруг, лаяли и скулили. А затем весь отряд развернулся спиной к северянам и двинулся прочь, не торопясь, в том направлении, откуда прибыл.
Торгрим перестал бороться, и его отпустили. Он не сводил глаз с Харальда, которого куда-то увозили. А затем Харальд обернулся, изогнувшись в седле, и поглядел на тех, кто не успел прийти к нему на помощь. Этот взгляд кинжалом вонзился Торгриму в самое сердце, вот только обычный кинжал убивал быстро, а боль от этой раны, он знал, будет бесконечной.
Кормак Уа Руайрк и Ниалл Куаран сидели у очага, ели цыпленка и бросали кости в огонь. В дальнем углу помещения, где было темнее, расположились наиболее выдающиеся воины небольшой армии Кормака; они играли в кости, точили мечи или спали. Прочие — почти все люди Кормака — разместились во дворе и пристройках круглого форта, где они нашли временное пристанище.
Те, кто не ночевал здесь, разъехались по округе. Им нужно было знать, куда отплыл драккар, чем занят Маэлсехнайлл, какие монастыри стоит разорить, прежде чем возвращаться домой, в безопасный Лейнстер. Кормак все так же отчаянно желал надеть на голову Корону Трех Королевств, но если фин галл увезли ее в Норвегию, придется удовольствоваться мелким грабежом во владениях Маэлсехнайлла, а затем оставить Брегу и обдумать следующий шаг.
— Нас здесь слишком мало, — говорил Ниалл, отрывая ножку от очередного цыпленка и внимательно к ней приглядываясь. — Если Маэлсехнайлл нас обнаружит и нападет, с нами покончат тут же. От наших друзей дуб галл мы избавились сами, да еще послали с десяток воинов рыскать по округе.
Кормак только хмыкнул в ответ. Ниалла зачастую смущала его храбрость, и еще чаще он проявлял свою робость. Кормак предпочел бы, чтобы помощник укрепил его колеблющуюся решимость, вместо того чтобы усиливать его сомнения.
— Маэлсехнайлл всего лишь человек; не созвав ополчение, он не сможет собрать большую армию, а он никого не созывал. Не будь таким… не беспокойся так.
Ниалл бросил взгляд на Кормака. Они провели в форте уже два дня, ожидая вестей от разосланных во все стороны разведчиков, и терпение воинов подходило к концу. У всех появилось чувство, что удача покинула их.
Как бы Ниалл ни собрался возразить, ему пришлось подождать — в дверь застучали, и они оба развернулись в ту сторону. Люди Кормака вскочили, держа мечи наготове.
Голос воина заглушала тяжелая дубовая дверь с железны — ми полосами:
— Господин Кормак! Это Финтан, я привез новости!
Тот, кто стоял поближе, поднял засов и распахнул дверь.
Финтан, мокрый и забрызганный грязью, ввалился внутрь и поклонился Кормаку.
— Господин Кормак, я ехал на север вдоль берегов реки Бойн и там встретил пастухов, которые рассказали, что видели драккар, идущий против течения.
