Сопровождение ребенка и формирование преемственности между воспитывающими его людьми являются в этом случае главными условиями для Дольто, иначе появится рассогласованность в поведении ребенка, например, в яслях он будет проявлять самостоятельность, а в семье по-прежнему ощущать себя малышом. В яслях, находясь в отрыве от матери, ребенок ее как будто забывает, что особенно ярко проявляется в тот момент, когда они снова встречаются. Но нужно понимать, что ребенок не в состоянии сразу же узнать мать, она должна с ним поговорить, медленно подойти к нему, а не бросаться с объятиями, покрывая поцелуями, что может его напугать (9). И только вернувшись вместе с ребенком домой, мать может его обласкать, наговорить нежностей. И для безболезненного совмещения материнской заботы с неизбежным расставанием, когда мать работает, Дольто советует – и это мы неоднократно видели – сопровождать его максимально возможное время и обеспечивать преемственность со взрослыми, воспитывающими его. Но все это очень сложно. Вот почему Дольто пришла в голову новаторская и весьма плодотворная идея создать промежуточное пространство, каким и стал «Мэзон Верт».
«Мэзон Верт»
Все вышеизложенное дает возможность понять тот интерес, который был вызван концепцией «Мэзон Верт», где с распростертыми объятиями принимали родителей с детьми от ноля до трех-четырех лет. В отличие от других домов детства, основанных предшественниками Дольто (см. главу 7), «Мэзон Верт», задуманный и организованный как пространство, предоставляющее условия для первого отделения, превратился в нечто большее, потому что родители, находясь здесь вместе с другими родителями и детьми, подвергали этих последних неизбежной социализации, так как семья впервые выходила во внешний мир.
На первый взгляд во всем этом не было ничего экстраординарного, и, как мы уже говорили, «Мэзон Верт» был чем-то вроде «крытого публичного сада», хотя и имел некоторые особенности: он был отмечен уникальным умением Дольто как психоаналитика слушать своих посетителей. В «Мэзон Верт» родителей и детей встречала команда, состоявшая из трех человек, в том числе одного мужчины и одной опытной женщины-психоаналитика, которая непосредственно обращалась к ребенку. Родителей здесь принимали на анонимной основе, не спрашивая у них адреса и не требуя оплаты. Специалисты разговаривали с ребенком, о ребенке, беседовали с третьими лицами, и, как мы уже упоминали выше, сам факт этой вербализации специалистом способствовал восстановлению смысла, сглаживаемого повторением и привычкой. И таким образом, внешний мир, будучи выраженным в словах, становился понятнее и ближе, и ребенок, находясь на руках у матери, воспринимал его также на слух и знакомился с новыми для себя явлениями и предметами.
Агрессор и тот, кто подвергся агрессии
И довольно скоро дети, предоставленные сами себе, знакомились друг с другом, и «Мэзон Верт» стал, таким образом, пространством, способствующим выявлению и пониманию детской агрессивности. Франсуаза Дольто уделяла большое внимание этой первичной форме взаимоотношений между детьми, к которой они прибегали, вступая в контакт друг с другом. По мнению Дольто, агрессивность отражает стремление ребенка к коммуникации. Будучи далекими от того, чтобы порицать, специалисты задают ребенку наводящие вопросы, что дает ему возможность понять, что «скрывается за его поведением» (10), и, в конце концов, подружиться с «жертвой» его агрессии. Этот последний может, разумеется, пожаловаться матери, «оставаясь в течение трех секунд под ее защитой и указывая пальцем на грубияна, но как только он утешится, он вернется к своему агрессору» (11). Все происходит так, как будто «жертва» понимает поведенческий язык напавшего на нее ребенка и, несмотря на это, хочет вступить в контакт с ним.
Эта первичная форма взаимоотношений тем более интересна, что родители, как правило, не понимают, что происходит, наказывают агрессора и жалеют «жертву». Подобная схема коммуникации, проявляющаяся в насилии, которое Дольто объясняет точно так же, свойственна и школьной жизни (12). И в этом случае наказание агрессора не даст никаких результатов, если одновременно не беседовать с «жертвой», принимая во внимание ее личность и возраст: ведь на самом деле оба «партнера» вплетены в сложный узел взаимоотношений. И довольно часто бывает так, что ребенок, подвергшийся агрессии, сам пытается дать отпор нападающему, испытывая непреодолимое желание походить на него, потому что этот последний очаровывает его своей дерзостью. И, несмотря ни на какие уговоры и запреты взрослых, «жертва», едва осознавая свои стремления, возвращается к своему «мучителю» в надежде сделать его своим другом.
Пространство слова
Будучи местом, где дети вступают в контакт друг с другом, «Мэзон Верт» прежде всего является пространством, где слово обретает полноценную жизнь, где задают вопросы, обсуждают проблемы, многое подвергают сомнению и где все откровенны друг с другом. Отношения родителей с детьми в корне меняются, когда им объясняют, «что непосредственно касается ребенка из того, о чем они рассказали из своей жизни и о чем они, исходя из ложных побуждений, до сих пор не говорили с ним» (13). А ребенок тем временем фиксирует свое внимание на том, что говорят о нем, и слышит, как словами выражают все то, что он чувствует, а в результате все проявления его дискомфорта, все тревоги стираются.
И когда понимаешь, с какими трудностями сталкивается работающая мать, когда ей приходится оставлять ребенка в яслях или с няней, когда ее не покидает тяжелое чувство вины, и в какую драму выливается расставание с ребенком в первый день пребывания в детском учреждении (иногда матери плачут, вызывая тем самым слезы на глазах ребенка), лучше ощущаешь необходимость такой структуры по оказанию поддержки родителям. И даже после смерти Дольто количество таких домов продолжало неуклонно расти как во Франции, так и за ее пределами, подтверждая тем самым их важность и нужность. И разумеется, у заведения, открытого день и ночь, не могло появиться конкурентов (за исключением ясель типа «Baby-Loup», которые пошли по тому же пути) (14). Переходная структура, давшая возможность матери расставаться на какое-то время с ребенком без ощущения чувства вины, «Мэзон Верт» также внушил родителям надежду на то, что поступление ребенка в школу не вызовет у него отторжения.
Дольто не во всем была права
Есть много способов читать Дольто. Можно воспринимать ее буквально и верить каждому слову как истине в последней инстанции, что она в принципе отвергала. И такая слепая вера в нее вполне объяснима, принимая во внимание ее безапелляционный тон и ауру великого гуру, которой ее окружили, помимо ее воли, к концу жизни. Но можно ее читать – особенно если вы являетесь практикующим врачом, – вооружившись критическим отношением к ее творчеству, о чем она неоднократно говорила уже в своих первых выступлениях по радио. И тогда наряду с радостью обретения психоаналитических истин, которые вы сами себе затруднялись сформулировать, вы обнаружите, что некоторые из ее заключений весьма спорны и вызывают сомнение, что, по сути, и является ее «товарным знаком».
Родители, врачующие собственных детей
Первый упрек, который можно ей адресовать и который объясняет причину многих недоразумений и недопонимания, заключается в следующем. Желая «помочь родителям научиться размышлять», понимать своих детей и «понять самих себя» (1) на примере трудностей, переживаемых их ребенком, Дольто не могла удержаться от того, чтобы не разговаривать с ними как опытный и старший по возрасту психоаналитик, обращающийся к молодым собратьям по профессии. Таким образом, она чуть ли не принуждает родителей заниматься лечением собственных детей, хотя они не прошли специальную подготовку, у них не было, как у Дольто, личного психоаналитика, не сформировалось на интуитивном уровне понимания того, что такое подсознание, и, главное, их непосредственно касались страдания их ребенка.
