Не успела Нинон решить, как ответить на этот пробный бросок, как появился Коразон, вышагивающий с горделивым видом и чрезвычайно довольный собой. К морде его прилипли легкие коричневые перышки. Ей хотелось расцеловать его — и даже эти перышки — за то, что теперь ее история не выглядела вымышленной. Ничто другое в этой ситуации не выглядело бы и наполовину так обезоруживающе.
— Так вы действительно искали своего кота…
Голос его звучал слегка удивленно. Да что там удивленно, он звучал волшебно! Неожиданно в нем послышались нежные нотки — как только он решил, что она не представляет опасности. От этого у нее даже волоски на руках встали дыбом, и она молилась, чтобы он этого не заметил. А даже если и заметит, то пусть примет за обычное влечение, возбуждение.
— По-моему он даже успел пообедать. Быстро же он!
— Конечно.
Она опустилась на колени, стараясь не подать виду, что напряглась, когда незнакомец подошел ближе.
— Коразон, негодник ты эдакий! Где тебя носило?
— Коразон? — переспросил он.
Судя по тону, его это позабавило. У него был очень гибкий и выразительный голос, способный передать любые чувства. Она почувствовала, что все в нем начинает ей нравиться.
— А вы знаете, что он кот, а не кошка?
— О да! — беззаботно воскликнула она, изо всех сил сдерживая кашель. Кашель не помогал снять тяжесть с легких, к тому же это было совсем не эстетично. Он наводил мужчин на мысли о туберкулезе, а не о поцелуях. Она вновь улыбнулась, на этот раз, с появлением кота, более уверенно. Она очень хорошо научилась изображать из себя «блондиночку»-американочку. — Просто я иногда его так называю.
Высокий, Темненький и Симпатичненький выглядел полностью покоренным, готовым по мановению руки упасть к ее ногам. Она хотела, чтобы он отвлекся и не присматривался слишком внимательно, чтобы заметить контактные линзы, макияж, прическу и другие уловки, с помощью которых Нинон пыталась замаскировать исходящее от нее неестественное свечение. Она также очень тщательно следила за своим голосом. Ошеломить мимолетной улыбкой — это одно, а соблазнить голосом — это уже совсем другое. Когда-то она была сильна и в том, и в другом. Она обладала даром убеждать людей в их неотразимости, остроумии, красоте, заставляла их верить, что ничего в мире не хочет так сильно, как услышать их новое произведение, стихотворение, песню, — в общем, все, что они готовы были положить к ней на алтарь. А сейчас стала еще сильнее. Умение, отточенное веками практики.
И все же, несмотря на свои невероятные чары, она чувствовала, что с этим мужчиной ей не по пути. Его голос был нечеловечески прекрасен. Ей приходилось слышать нечто подобное от человека, который за право обладания таким голосом продал душу дьяволу.
Ее внутренний голос неодобрительно проворчал что-то насчет тотального недоверия, смахивающего на паранойю, но Нинон не торопилась терять бдительность. Люцифер, ангел света, тоже был прекрасен. Это отнюдь не означало, что он безобиден. Нет, она полностью доверится этому человеку лишь тогда, когда свиньи войдут в олимпийскую сборную по плаванию.
По небу пронеслась тень, и оба дружно задрали головы вверх. Грифы. Нинон не любила их и еле удержалась, чтобы не скривиться. Ей далось это с трудом. Если она умрет здесь, то стервятники тут же ринутся клевать ее плоть. Именно этим они занимались — крали у мертвых. То, что они видят в ней потенциальную пищу, делало грифов еще более противными, чем они были на самом деле.
— Но почему? Я имею в виду, почему вы так называете своего кота? — спросил мужчина снова, придвигаясь чуть ближе.
— Потому что он плохо себя ведет.
Она бросила еще один мимолетный взгляд на его лицо и отметила одинаковые шрамы на обеих щеках, сразу под скулой.
Такие остаются от пореза очень острым ножом или большой иглой. Спустя мгновение они исчезли.
— Почему? — переспросил он. Его тело казалось расслабленным, рука спокойно покоилась на ноге, которую он поставил на небольшой валун, но при всем при этом она видела, что его мышцы по-прежнему напряжены. Возможно, он всегда был таким — напряженным и собранным, и все же она изо всех сил старалась изобразить из себя девушку, которая не знает разницы между «физическим» и «метафизическим». — Я имею в виду, как? Гоняет птиц? А может, симпатичных кошечек?
Она энергично закивала головой, тем самым и отвечая, и пытаясь избавиться от наваждения.
— Он маячит передо мной. Когда я сплю. Он забирается на подушку и нависает надо мной, словно сторожевая башня, и дышит мне в лицо.
— Маячит? Наверное мне стоит отойти, — сказал мужчина. — А то вдруг тоже начну маячить… Только разве что в лицо вам не дышу… надеюсь.
— О нет. — Она снова скользнула по нему взглядом. — Может, вы все-таки назовете свое имя?
Она перевела взгляд на его ноги, делая вид, что засмущалась. На мужчине были пыльные туристические ботинки и толстые носки. Но это не все. Была еще одна деталь, не типичная для большинства путешественников и не бросающаяся в глаза человеку, стоящему прямо, но Нинон, которая по-прежнему сидела на корточках, смогла разглядеть бережно завернутый в ножны клинок, выглядывающий из его правого носка. Он был черным, но это был не традиционный шотландский sgian dubh. Он был вырезан из обсидиана и имел короткую рукоять с отверстиями для пальцев, которая как влитая ложилась в ладонь. Ей приходилось видеть ножи наподобие этого, спрятанные в пряжке ремня, но ни один из них не был сделан из обсидиана.
У себя в носке она держала похожий. Нинон была заинтригована. Много лет назад она видела почти такой же в музее Мехико. Он использовался при ритуале жертвоприношения.
Она взглянула на его руки. Мозолистые и привычные к работе, но в крохотных рубцах. Она готова была поспорить, что в чрезвычайной ситуации этот клинок в его руках станет смертоносным. Бывают ситуации, когда нож предпочтительнее хотя бы потому, что не оставляет следов для баллистической экспертизы. К тому же в умелых руках он бесшумен. Эта мысль отнюдь не подняла ей настроение.
— Я Мигель Стюарт, доктор Мигель Стюарт. Моя мать была местной, — пояснил он, тоже из всех сил стараясь казаться милым и безобидным. Его взгляд ни разу не скользнул ей под блузку, хотя она и оставила чересчур много пуговиц расстегнутыми. Она отвечала ему тем же, хотя его обнаженная грудь впечатляла не меньше.
— А отец нет? — поинтересовалась она.
— Нет, он был геологом из Шотландии. Когда я был младше, мы не так уж часто здесь бывали. Я провел пару лет с ним там, по ту сторону океана. Отсюда и акцент.
Который пропадает и появляется по мере необходимости или по желанию.
— Перекрестное скрещивание дает порой непредсказуемые результаты, — заметила она и тут же об этом пожалела, увидев, как его брови поползли вверх. Она оступилась. Истинная блондинка не должна знать слова «скрещивание», не говоря уже о том, что оно бывает перекрестным. Впредь нужно быть осторожнее!
