В тусклом зеркале над проигрывателем она следила за отражением мужа администратора отеля. Он стоял за барной стойкой и пересчитывал выручку в кассе, все так же пялясь на нее, сально ухмыляясь и всем своим видом напрашиваясь на то, чтобы ему сломали пальцы. В ее взгляде не было ответа на его призыв, но от этого его раздутая самооценка — миф о собственной сексуальности — ничуть не страдала. Нинон искренне посочувствовала его жене. И отдала должное Мигелю, который сумел распознать, что это за человек.
Она глубоко вдохнула. Казалось, в баре подают исключительно пиво, текилу и vin ordinaire, которое, на ее вкус, попахивало уж слишком «обычно». Вот и все, из чего приходилось выбирать женщине.
По мурашкам, которые пробежали по коже, Нинон поняла, что пришел Мигель, и медленно повернулась ему навстречу. Он был одет во все черное, ходячая тень. Темный на темном, он мягко и бесшумно передвигался по плохо освещенному, прокуренному помещению. Не то чтобы остальные расступались перед ним, но куда бы он ни ступил, везде освобождалось для него пространство.
Казалось, его ничуть не тяготил дар красоты, которым его наделила Мать-природа, или Прародитель Лжи. По собственному опыту Нинон знала, что люди науки никогда хорошо не одеваются. Если уж они решались на костюм или галстук, то обязательно выбирали похожий на тот, который мама покупала им на выпускной еще в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году. Мигель этим явно не страдал. Тончайший батист его рубашки и идеально отглаженные стрелки на брюках хотелось потрогать, чтобы убедиться, что это не наваждение. А еще он был без пистолета, хотя она готова была поспорить, что нож из носка он так и не вынул. Она тут же оценила стоимость его наряда, в том числе и туфель ручной работы. Ученые-то, оказывается, неплохо получают! А может, у него были другие источники дохода, например ежегодный оброк в золоте от суеверных крестьян.
Он медленно прошелся по ней взглядом, оценивая каждую деталь. Она готова была поспорить, что он узнал, из чьей коллекции это платье и что такой «винтажной» штучке место скорее в музее дизайнерского искусства, нежели в дешевой забегаловке. Глаза его пылали. Наверное, он не меньше, чем она, хотел прикоснуться к ее одежде. Он понятия не имел о том, что она из себя представляет, и видел лишь острый аналитический ум и хорошо сложенное тело. Позже он, возможно, и узнает, что способность четко мыслить, стойкость к заклятиям, да и к пулям тоже, входят в число ее качеств. Позже, но не сейчас. Она готова была поспорить, что он никогда бы не поместил в Интернете объявление, гласящее: «Одинокий привлекательный мужчина ищет такую же женщину: должна жить вечно, уметь драться с магами, прыгать из несущихся на полной скорости поездов, долго не раздумывая…»
Ей вдруг почему-то стало грустно. Что само по себе было глупо — как может женщина, с которой мужчина глаз не сводит, быть чем-то расстроена? Просто все дело в том… В чем? В том, что она хочет, чтобы ее воспринимали такой, какая она есть? Монстром, который во много раз сильнее обычного человека?
«Сумасшедшая, — пела Пэтси. — Я схожу с ума от одиночества».
Как заметил ранее внутренний голос, Нинон тоже была сумасшедшей.
«А он чертовски хорош», — подумала Нинон.
«Он не черт, cherie».
«Если не черт, то хотя бы его родственник. Ты только посмотри на него!»
— Вы пялитесь, — сказала она, когда он отступил на шаг. Это не было обвинением, наоборот — звучало очень мягко и не выделялось из общего гула мужских голосов на заднем плане.
— В этих краях увидишь не так много женщин, которые одевались бы с такой любовью к собственному телу, — ответил он.
Это ее немного удивило. Он только что сказал умную вещь — видимо, из расчета на то, что у нее все-таки есть мозги. Наверное, он собирается играть с ней в «читай между строк». Ей всегда нравилось ходить по острию.
«Не расслабляйся, — предостерег ее голос. — Это тебе не игра».
«Это не что иное, как игра. На выживание».
— Тело очень много для меня делает. Мне нравится давать ему в награду красивую одежду.
Между строк читалось предположение, что ее тело может сделать многое и для него в том числе. Она присела на край табурета у стойки бара и закинула ногу на ногу.
— Вы не откажетесь поужинать со мной? — спросил Мигель. Он тоже сел. Его голос был плавным, как накатывающийся прилив искушения, которому невозможно было противостоять.
«Сказал паук мухе».
«Мудро ли это, cherie? Он очень хорош…»
«Именно за этим я сюда и пришла».
Хотя она не знала, насколько это мудро и мудро ли это вообще. Мудрость была еще одной роскошью, которую она не могла себе позволить.
— Конечно, — ответила Нинон, стараясь, чтобы это прозвучало как можно более непринужденно и по-калифорнийски. Хотя и без того было ясно, кто кого собирается съесть за ужином.
Мимолетный образ своего обнаженного тела, прижатого к нему, мелькнул перед глазами, указывая на то, что ее мысли тоже были с подтекстом. Этот двойной смысл, даже на подсознании, пугал ее и беспокоил. Она гадала, был ли этот образ ее собственным или почерпнутым из его сознания. Возможно, он посылал ей какие-то импульсы обольщения. Было ли это частью его силы?
— Вы скрасите мне вечер, — сказал он. Его тело, выражение лица, голос — все говорило о том, что он восхищается ею и с нетерпением ждет, что же она на это ответит. Она прекрасно понимала, что всему причиной его природная, или не природная, харизма, ничего личного — свои чары он использовал везде и со всеми. И все же им сложно было не поддаться.
Он протянул руку, но она ее не приняла. Она была готова, контролировала себя, и все же тот мимолетный образ, когда они были вдвоем, не выходил у нее из головы. Прикоснуться к нему было слишком рискованно. Не здесь. Не сейчас. Его умелые пальцы могли вобрать в себя ее волнение, ее влечение. Он наверняка ожидал чего-то подобного, и не нужно, чтобы он получил этому подтверждение.
— Может, вы хотели бы взять с собой вашего сопровождающего? Я уверен, что за отдельную плату Коразону разрешат составить нам компанию.
Его задела ее нерешительность, и он выразил это в своем предложении. Однако больше не пытался ее коснуться — видимо, понял, что рискует остаться без пальцев. Не то чтобы он боялся боли, просто был достаточно умен, чтобы осознавать, что их отношения еще не зашли настолько далеко, чтобы дать жертве понять, что дело может дойти до кровопролития.
Однако мысль захватить с собой кота была не так уж и плоха. Ведьма должна всегда находиться рядом со своим талисманом… Нет, нельзя. Она не может подвергать Коразона опасности. Это всего лишь кот, а не маленький чертенок.
— Нет, спасибо, он равнодушен к местной кухне. К тому же он сейчас на диете Аткинса, поэтому не употребляет углеводы. А следовательно, бобовые и черепашье мясо вряд ли ему подойдут. — Нинон выдавила из себя улыбку.
— Не думаю, что в перьях много углеводов, — согласился Мигель.
