Несмотря на все происходящее, на душе у меня стало легче. Я вдруг понял, как сильно устал бояться того, что будет впереди, постоянно переживать о том, в кого я превращаюсь. Эти страхи посещали меня каждую ночь, стоило только закрыть глаза и погрузиться в сон, и каждое утро, когда я просыпался с желанием убить соседей, охранников на заводе и всех коллег, которым хватало тупости обращаться ко мне раньше десяти утра. Что бы там ни произошло в дальнейшем, теперь я знал, что не одинок.
Я знаю, что у Нинон были какие-то моральные предубеждения насчет моего обращения — наверное, она верила в ад и рай и имела четкое представление о грехе, поэтому придерживалась заповеди «не искушай невинного мужчину запретным плодом с дерева знания». Но я был далеко не невинным, а кроме того одной ногой уже находился в худшем из адов. Грех это или нет, но я благодарен ей за то, что она сделала. Наши проблемы представляются мне скорее из сферы науки и болезни, нежели связанными с Богом или демонами. И хотя она вряд ли сочтет это смягчающим вину обстоятельством, но ее вариант «из уст в уста» избавил меня от мучений, возможно, даже от убийства, что стало бы еще большим грехом.
И что она попросила взамен? Всего лишь совершить низкий поступок, о котором я столько времени втайне мечтал. Она сказала, что ничего страшного в этом нет и это ей только поможет. И, похоже, действительно помогло. Я нашел ту единственную женщину, возможно, единственного человека вообще, на которую смог напасть и которая при этом осталась жива. Я убил без убийства. И как после этого не поверить в Господа милосердного?
Господь… Я не вспоминал о нем уже много лет, хотя в детстве меня приучили ходить в местную церковь. Да, протестантскую. Мой отец действительно любил mamita, но не ее католицизм. Между прочим, я уже давным-давно серьезно не задумывался о Боге и воскрешении Его сына из мертвых. Все последнее время я был полностью поглощен наукой. Библия была всего лишь метафорой, не более. Но я учился понемногу. Раньше я и вообразить не мог, сколько всего творится на земле и на небесах.
Не сочтите за богохульство, но я теперь в Клубе избранных-воскрешаемых. Конечно, если честно, в отличие от Нинон я не думал, что буду в восторге от вступления в клуб. По крайней мере, не в Мексике. Господь, восставший из мертвых… Выводы напрашивались поистине пугающие. Но поскольку поблизости в засаде не пряталось ни одного атеиста, я сомневаюсь, что любой другой на моем месте не задумался бы над тем, что же таилось под этим всем и что это могло означать.
Я рассказал Нинон о своей мысли насчет Клуба воскрешения, правда, о Христе в этом контексте упоминать не стал. Но она, выслушав меня, даже не улыбнулась.
— Ты все еще можешь выйти из игры, — сказала она мягко. Ее глаза светились недобрым светом, но она и виду не показала, что встревожена, — наоборот, на лице ее читались безмятежность и умиротворенность дремлющей кошки.
Солнце наконец полностью выкатилось из-за горизонта. Я чувствовал, как оно припекает мне спину, но был не против. Я любил солнце, даже когда оно жгло. У меня всегда было такое ощущение, словно оно выжигает заразу внутри меня.
— Мигель, все, что случилось с тобой, произошло не по твоей вине. Тебя не в чем упрекнуть. Ты никого не убил, а я, пожалуй, и сама справлюсь. Ты даже можешь вернуться домой и зажить прежней жизнью.
— Никогда. Это не так-то просто, и ты сама это прекрасно знаешь.
К тому же мне было ужасно любопытно. Казалось, что наши шансы на выживание возрастут, если у каждого из нас будет кому охранять его сон. Потому что нам это определенно понадобится. Она была настроена слишком оптимистично, если не сказать легкомысленно. Ничего еще не закончилось. Д. 3. достанет меня и на другом конце света, также как и этот Сен-Жермен, когда узнает обо мне. Я прекрасно это понимал, даже если Нинон этого в упор не видела.
И хотя Мисс Воспитание не касалась деликатных подробностей сложившейся ситуации, — а если и касалась, то я явно упустил этот момент, — все же я был уверен, что согласно правилам этикета при обмене кровью, не говоря уже о совместно перенесенном ударе молнией, нужно некоторое время побыть вместе, чтобы убедиться, что у другого все на самом деле в порядке и по истечении трехдневного инкубационного периода он не собирается превратиться в кровожадного берсеркера. Это будет по-джентльменски и очень сознательно с точки зрения гражданского долга.
Меня снова окатило волной смрада и тлена, отчего горло сдавил спазм. Я заново переосмыслил идею собственного родства с чем-то гниющим и разлагающимся. Это было даже хуже, чем mamita, а она прямиком попадала под точное, но нелестное определение Шекспира: «Чуть больше чем родня, но все же не семья».
— Тогда ладно. Но я хочу, чтобы у тебя было это.
Нинон вручила мне необычный штык. Он мог сойти и за садовый инвентарь, но я знал, что это не так.
— Что это?
— Траншейный нож. Я привезла несколько таких из Бельгии. Это оружие на самый крайний случай, незаменимое при схватке врукопашную. Оно без малейших усилий проткнет металлическую каску и череп. — Она выдержала паузу. — Единственный его недостаток, кроме того, что зомби должен подойти так близко, что может укусить, заключается в том, что понадобится некоторое усилие воли, чтобы его использовать. Это оружие слишком… ближнего боя.
Я окинул оружие уважительным взглядом, а затем сунул его себе за пояс. У штыка было лезвие около семи дюймов и медная рукоятка с отверстиями для пальцев. Это была довольно увесистая штуковина, чья тяжесть внушала уверенность.
— Спасибо, — сказал я наконец. — У тебя есть еще один?
— Да. И они в рабочем состоянии. Клянусь тебе. Надеюсь, они нам сегодня не понадобятся, но просто на всякий случай.
И тут я их увидел. Мертвецы, пошатываясь, появлялись из дверей церкви.
— Черт возьми.
— Qui.
При виде зомби я подумал, что у меня глаза вылезут из орбит. Разум настаивал на том, что передо мной всего лишь иллюзия, обман зрения. Такого не могло быть в жизни. Эти существа тащились, едва волоча ноги, по единственной улице города — неуклюжая, шумно шаркающая похоронная процессия или небольшой парад мертвецов. Их нельзя было назвать скелетами, но плоти на них осталось совсем немного — сплошные кости с сухожилиями. Их пол можно было определить только по обрывкам одежды, висящим на останках.
Нинон предупреждала, но тогда я ей окончательно не поверил. Было такое чувство, что мой мозг опустили в блендер и нажали на кнопку. Не то чтобы у меня была каша в голове, просто все мои ощущения в очередной раз хорошенько взболтали, а мир перевернулся с ног на голову. Такого просто не могло быть. Я смог смириться с вампирами и богом смерти, но такое… Забавно, куда иногда заводят лабиринты сознания.
Меня встревожило то, что мертвецы вооружились сельхозинвентарем — вилами, тяпками, лопатами, кирками… И мачете? Их не могли похоронить с этими предметами. Отсюда и ответ на вопрос, чем они занимались с момента нашего появления в городе.
