– Места мало, – ответила она на удивленный взгляд Грейна.
Рома усмехнулся, разглядывая пространство за седалищем моей свидетельницы, и встал. Она разочарованно вздохнула. Вскоре к нам присоединилась еще одна пара. Нас они сразу не заметили, были заняты страстным поцелуем. Мы пронаблюдали сначала зад невесты и сжимающие его руки жениха. Потом появилась вся невеста и половина жениха. Они томно постонали в дверях и двинулись дальше.
– Кхм, – возмущенно кашлянула Надька.
Руки жениха переползли с зада на спину невесты, они отлепились друг от друга и обернулись.
– О-о-о, – произнесла невеста, обозрев сначала Рому и присоединившуюся к нему возмущенную Надежду, затем Диму со мной на коленях. – Ого-о-о.
– На, охладись, – сунула ей Надька бутылку с шампанским.
– Да мы уже, – осклабилась невеста и чуть покачнулась.
Жених отловил свою ненаглядную и уволок к другому диванчику, на котором усадил ее к себе передом, к нам задом и зафиксировал лицо ладонями, возвращаясь к прерванному занятию.
– Это от волнения, наверное, – решила вдруг сменить гнев на милость моя подруга.
– Угу, – кивнул Рома. – Они выглядят очень… взволнованными.
– Молодые люди! – В дверях появилась работница ЗАГСа. – Разврат в этих священных стенах недопустим!
Жених отвлекся от невесты, бросил взгляд на тетку и глубокомысленно изрек:
– Что, если не разврат, приводит людей в эти священные стены?
– Ну, знаете ли, – возмутилась женщина. – Кто Ардашев-Журавлева?
Вот так и произнесла, через дефис. Мы с Димой поднялись с дивана, и тетка похлопала ресничками, мило улыбнувшись.
– Идемте со мной, – проворковала она, косясь на моего жениха.
– Хочу быть Ардашевой! – патетично возопила нетрезвая невеста.
– Поздно, ты будешь Комаровой, – ответил ей жених, продолжая удерживать ее лицо ладонями.
– Прощай, Ардашев, я могла стать твоей! – с чувством воскликнула невеста.
– Исключено, – усмехнулся Дима.
– Ну и вали, Ардашев, – оскорбилась она и впилась в губы своего Комарова.
Мы вредничать не стали и последовали за женщиной. С этого момента я немного выпала из реальности, отмечая краем сознания толпу народа в зале, превышающую количество приглашенных гостей. Восхищенный вздох я тоже отметила, когда Рома с Димой пересекли порог. Надька опять приосанилась, а я занялась тем, чем и положено заниматься невесте, – начала волноваться. Поэтому речь тетеньки в длинном красном платье запомнила не очень хорошо. Сначала было что-то вроде:
– Дорогие жених и невеста, дорогие гости, я рада приветствовать вас в этом зале, – с интонацией вещала тетенька-регистратор, – на торжественной регистрации брака. В брак вступают граждане Российской Федерации, – угу, такие граждане, что аж пипец, – Ардашев Дмитрий Валентинович и Журавлева Инесса Николаевна.
– Ягодка моя, – всплакнула мама и шумно высморкалась.
– Козюленька, – поддержала ее бабушка и потрясла бутылочкой с валерьянкой, прихваченной на всякий пожарный.
– Бабы, цыц, – строго велел папа, в котором уже бродили полбутылки настоечки. – Женщина, продолжайте.
Регистратор взглянула на мою родню поверх очков, вздохнула и продолжила. Я отметила взглядом тарелочку с нашими кольцами, паспорта лежали там же, на столике, и опять ненадолго подвисла, пропуская часть речи об ответственности и о чем-то там еще. Зато Дима и Рома слушали очень внимательно, даже кивали, причем дружно. Очнулась я в следующий раз для того, чтобы ответить «да» и расписаться. Потом тетенька добралась до свидетелей:
– Уважаемые свидетели, на вас ложится ответственность за ваших друзей. И я хочу спросить, готовы ли вы помочь создать им крепкую и дружную семью. Свидетель?
– Да, – осклабился Роман Андреич. – С превеликим удовольствием.
– И не по одному разу, – едва слышно хмыкнул Дима, я мечтательно вздохнула.
– Свидетельница? – гнула свою линию тетенька-регистратор.
– Да, – пискнула Надька и посмотрела на Рому. За нашими спинами то ли кашлянул, то ли зарычал Надькин муж. Надежда скромно потупилась.
Но окончательно выбил меня за пределы реальности поцелуй, наполненный такой трепетностью и обожанием, что я чуть не последовала примеру нетрезвой невесты и не застонала под напором губ моего мужа. Так как господин Ардашев ждать разрешения регистратора не собирался, то дослушивать поздравления, принимать свидетельство о браке и паспорта пришлось Роме. Он же первый ринулся нас поздравлять, нежно коснувшись уголка моих губ. Лично меня господин Гранин поздравлял еще раз десять, выдергивая из толпы родственников и друзей, пользуясь тем, что основное внимание сосредоточилось вокруг Димы. Дамы очень хотели его поздравить, мужчины следили, чтобы поздравляли молодого мужа не слишком настойчиво. В конце концов Рома обнаглел настолько, что в очередной раз целовал меня уже взасос.
Положила конец всей этой вакханалии тетенька-регистратор, выпроводившая нас из зала, потому что церемония поздравления задерживала следующую церемонию бракосочетания. Зацелованный, помятый, но несломленный Дима рванул в моем направлении, вырывая из лап Грейна.
– Имей совесть, – фыркнул на Рому Ардэн. – Дома наверстаешь.
– Угу, – деловито отозвался Рома, я посмотрела на него с подозрением.
Я опустила взгляд на правую руку, рассматривая обручальное колечко. На нашей яхте хранилась моя личная карточка с пометкой о заключении постоянного союза. Офигеть, дважды жена. Немного рассеянная, но счастливая улыбка тронула мои губы, и я подняла глаза на своих мужчин.
– Люблю вас, – сказала одними губами.
Они улыбнулись в ответ и кивнули, отвечая мне. И мне вдруг стали совершенно безразличны все эти женские взгляды: восхищенные, скромные, наглые, просто порочные. Я смотрела на своих мужчин, они смотрели на меня, и весь мир растворился в их глазах, суживаясь до нас троих. Я шагнула к ним и обняла сразу обоих. И пусть это странно смотрелось со стороны, сейчас было совершенно неважно.
– Сердце мое, – шепнул Рома на аттарийском.
– Радость, – улыбнулся Дима.
Потом было традиционное катание по городу, шампанское, двусмысленные тосты, понятные мне и моим мужьям. Смех, много смеха, на который оборачивались прохожие. Надька млела, когда Рома положил ей руку на плечо, делая комплимент. Не знаю, поняла ли она, что в нашей троице не все так просто, как мы пытались показать, но концентрация ее обожания на одного Грейна значительно снизилась. Хотя, может, тому виной его вежливая холодность, с которой Рома неизменно отвечал на взгляды моей свидетельницы и подруги. Но на общем настроении это никак не сказалось. Мы дурили как могли, позируя в нелепых, но забавных позах.
К ресторану мы подъезжали, когда гости уже собрались в полном составе. Мама держала в руках каравай, папа выглядел совсем «тепленьким» и обнимал любимую тещу. Бабушка хихикала и махала на него ручкой. Этого оказалось достаточно, чтобы понять: папа и бабуля допили настойку.
