– Священная корова, – осклабилась Серафима. На нее зарычали, зашипели и даже немного покрыли матом… я и Рома. – Пошутить нельзя, – надулась Сима и опять замолчала.
– Ты – ашасайа, – продолжал Грейн. – Пробудившая Пробудившегося, – немного подумав, подобрал перевод Рома. – Единственная, в общем. А что сейчас говорят… Древний легарийский я даже поверхностно очень плохо понимаю.
– Что-что, – пробурчала себе под нос охомячившаяся Сима. – Народ царя спасенного видеть желает, – козырнула она очередной крылатой фразой из моего любимого фильма. – Просят хотя бы показаться тем, кто за воротами остался.
– И много их там? – поинтересовалась я.
– Их там есть, – размыто ответила Серафима. – А еще тайлар командир отказывается принимать участие в празднествах по случаю своего преображения. Говорит, что вернется в свой прежний облик, потому что так привычней его избраннице, тебе то есть.
– Ну еще бы у него была другая избранница, – фыркнула я и изобразила, что у меня в руках секатор. Оба моих мальчика возмущенно посмотрели на меня. Я осталась непоколебима. Секатор и не обсуждается.
Еще немного покочевряжившись, Ардэн взял меня за руку и повел к дверям. Показаться народу он все же согласился. Он-то согласился, а я-то нет! Об этом я и не замедлила сообщить Дмитрию Горынычу, который на крейсерской скорости пер меня к дверям. Змей подколодный успокаивающе пошипел на меня, но я отказалась его понимать, даже с Симиным переводом.
– Радость, это нужно сделать, а то они от нас не отвяжутся, – меланхолично переводила толмач Серафима.
– Так иди и делай, а я на это не подписывалась, – возмутилась я.
– Им нужно увидеть и тебя, как разбудившую древнюю кровь, – увещевал меня Дима через Симу.
– Да на фига мне надо, чтобы передо мной в экстазе падали? Не хочу я смотреть, как они будут в пыли валяться, – не соглашалась я.
– Мы недолго. Помашем и сразу домой, – уговаривал Ардэн.
– Мой прадед Зимний брал, а я народ в грязь рожами повергну? Долой культ личности! Вся власть народу! – скандировала я, параллельно пыхтя в попытке разжать чешуйчатые зеленоватые пальцы, обхватившие мою ладонь. – Хлеба и зрелищ! Каждому по велосипеду! Книга – источник знаний!
– Инусь, твой дед не кричал таких лозунгов, – укорила меня Сима.
– Землю – крестьянам! – поправилась я. Отогнутые когтистые пальцы возвращались на свое место, за нами росла лыжня, которую я оставляла своими упирающимися ногами, вконец охамевший Рома едва не валялся на земле, экзальтированные легарийцы что-то восторженно шипели за нашими спинами, и только Дмитрий Горыныч, гад ползучий, невозмутимо пер меня вперед. – Хрен тебе, а не Инночкин румяный зад, – пообещала я, демонстрируя ему фигу.
– Согласен на сочный перед, – перевела Сима.
– Хамло чешуйчатое, – оскорбилась я.
– Заметь, любящее тебя без памяти хамло, – парировал Симиными устами дракон недобитый.
– Благодарю покорно, – ядовито ответила я и поежилась, когда ко мне обернулась квадратная морда, обнажив заостренные зубищи в счастливом оскале, и хвост, оказавшийся гибким, как лиана, обернулся вокруг моей талии.
Отодрать хвост оказалось таким же гиблым делом, как и разжать пальцы. И пока я пыхтела и сопела с новой силой в попытках освободиться, рептилоид остановился, и воздух вздрогнул от дружного громогласного:
– Ашайа! Ашасайа!
– Чтоб вас перекорежило, – разлился глас самой доброты в воцарившейся мгновенной тишине.
Народ замер в недоуменном молчании. Дима покосился на меня, вздохнул и начал свое обращение к соплеменникам:
– Моя ашасайа пожелала вам, народ Легары, процветания, долгих лет жизни, крепкого здоровья и благосклонность Священного Змея, – переводила Сима.
Народ возликовал и растянулся-таки в пыли в священном экстазе. Я скривилась, тяжко вздохнула и… гордо вскинула голову. А что? Идеал, почти богиня, хотя почему почти? Богиня! И корона уши не жмет. Прости меня, деда… Дима продолжал толкать речь, возносил благодарность Священному Змею за ниспосланную благодать в лице меня, чешуйчатой личины и единения с какой-то Огненной Рекой, наполняющей силой саму землю. Ну ладно, с этим понятно – магма.
В этот момент я подумала: если на очередном нервяке мое счастье еще и огнем плеваться начнет, разведусь к чертовой матери. Он же так и спалить все может. Но с другой стороны, спичек не надо. Поехали на пикник, забыли спички, а тут Димася дунул, плюнул, вот тебе и шашлычок под коньячок. Да и куда я от такого красавца денусь? Ладно, пусть прокачивает себя дальше. Главное, не давать ему стоять рядом с горюче-смазочными материалами, а так нормально.
Пока я раздумывала о пользе дракона в семейной жизни, события развивались. Легарийцы ликовали, застыв на коленях. Возносили молитвы, кричали пожелания, взывали к своему божеству, к Диме и даже ко мне. А потом они сдвинулись. Море несостоявшихся рептилоидов понесло свои волны в нашу сторону.
– Хошь! – заревел Ардэн, спешно закрывая меня собой.
Легарийцы замерли.
– Он говорит, что не вернется на Легару, – перевела Сима. – Народ в шоке.
Народ был не просто в шоке, на легарийцев напал столбняк. У кого-то дернулся глаз, кто-то громко икнул, кто-то несмело возразил, что одаренный Змеем должен жить на его земле, почитаемый остальными детьми божества. Ардэн убеждал в обратном, и море снова всколыхнулось и понеслось на нас. Позади активировалась троица блаженных, с отчаянием самоубийц заступившая дорогу отступающему Диме, со мной, уже висящей на плече. А море наплывало.
– Откуда их столько? – взвизгнула я.
– Прибыли утром на трех кораблях, – ответила Сима, шарахнув одного из блаженных в зад электрическим разрядом.
Тот подпрыгнул и оказался в руках Ромы, вышедшего из тени. Он вежливо переставил блаженного на другое место, тут же обработав его из парализатора. Дима не церемонился, просто отшвырнул с дороги второго, третий благоразумно отошел сам. Мы влетели за ограду, и Серафима выставила защитный барьер, об который разбилось море возмущенных легарийцев.
После этого над легарийцами развернулась огромная проекция Димы и громоподобно прорычала, что ноги его на Легаре не будет, если ее дети осмелились оскорбить Пробудившегося попыткой применения силы. Объявил всем, что он обиделся и запретил приближаться к нему, ко мне и любому члену его семьи. И напоследок весьма ядовито напомнил:
– Легаре я не был нужен еще два дня назад, пока вы не узнали о проснувшейся древней крови. Меня вырастила и воспитала Аттарийская империя, и именно ее я считаю своим настоящим домом. Если бы не империя, моя ашасайа не стояла бы рядом со мной.
– Это мой сын! – раздался позади голос мамы Ардэн. – Так их, Дмирт, собственников недобитых.
– Молодец, мальчик, – похвалила мама Грейн. – Только они от вас не отстанут.
