Конечно, благодаря Бертрано у них были доказательства. И он признал вину, поскольку выбора у него не было.
Эмма смотрела ему в глаза, и, хотя ее подбородок был поднят кверху, а плечи гордо расправлены, он знал, что она боится. Боится его.
Лоренцо открыл рот, чтобы сказать что-то о своей невиновности, но передумал. Зачем, если она все равно не поверит?
– Прощай, – сказал он вместо этого и повернулся, чтобы идти к выходу.
Вдруг сверху раздался крик ребенка. Краем глаза он увидел, как замерла Эмма и румянец на ее лице сменился бледностью. Он бы не обратил внимания на плач ребенка, тем более что он знал, что Эмма живет с сестрой и ее семьей. Но все же…
Плач повторился, жалобный крик ребенка. Эмма не двигалась, Лоренцо тоже. Все его чувства вдруг обострились, и он не мог понять почему.
– Ты не подойдешь к ребенку? – спросил он, сознательно сделав голос мягче. Ребенок продолжал плакать, рыдания становились все громче и требовательнее.
Эмма сглотнула.
– Подойду. Когда ты уйдешь.
Лоренцо увидел, что ее глаза стали просто огромными на бледном лице.
– Это ребенок твоей сестры? Почему она не подходит?
– Ее нет. – Эмма облизнула губы, и Лоренцо увидел панику в ее глазах. – Пожалуйста, Лоренцо, просто уйди.
– Я пойду, – он кивнул в сторону лестницы, – но, может, тебе лучше сначала подойти к ребенку?
– Нет, – быстро и громко произнесла она, и Лоренцо поднял брови. – Я сказала, что хочу, чтобы ты ушел. Иди же. – Теперь паника была и в ее голосе.
Лоренцо шагнул к ней.
– Что ты скрываешь, Эмма?
– Ничего, – прозвучало в ответ.
Он снова шагнул к ней.
– Скажи мне правду, Эмма. Ты что-то скрываешь. Я не знаю, что это может быть, но…
– И что я могу прятать от тебя? – презрительно оборвала она его и кивнула в сторону лестницы: – Ребенка?
Слова словно повисли в осязаемой тишине комнаты. Мысль не полностью сформировалась у него в голове, пока она не произнесла эти слова. Он чувствовал, что она что-то скрывает, чувствовал ее страх и панику, слышал, как плачет ребенок…
Он не мог понять… Но сейчас, с шокирующей ясностью, все встало на свои места. Молча повернувшись, он взбежал по лестнице.
– Лоренцо! – Она поспешила за ним, в отчаянной мольбе протягивая к нему руки. – Лоренцо, пожалуйста, не надо…
Он слышал плач ребенка. Его жалобное «мама, мама».
– Пожалуйста, – снова, задыхаясь, проговорила она, но он проигнорировал ее крики.
Лоренцо распахнул дверь и, ошеломленный, остановился, увидев розовощекого ребенка, стоящего в кроватке, держась пухлыми ручками за бортик. Его личико было мокрым от слез.
Эмма зашла в комнату позади Лоренцо, и ребенок потянулся к ней:
– Мама, мама.
И Лоренцо все понял, едва взглянув на девочку с черными, как ночь, волосами, серыми глазами и точно таким же подбородком, как у него самого. Он повернулся к Эмме, которая смотрела на него с нескрываемой паникой.
– Когда, – низким голосом спросил он, – ты собиралась рассказать мне о моей дочери?
Глава 5
Эмма уставилась на Лоренцо и увидела в его глазах гнев. Почему, ну почему она сказала, что прячет ребенка? Она хотела, чтобы это прозвучало презрительно, а получилось, что она сама подсказала ему ответ. Практически рассказала ему об Аве.
И теперь она стояла и не знала, что сказать или сделать. Лоренцо шагнул к ней. Его руки сжались в кулаки.
– Так вот почему ты хотела, чтобы я ушел.
– Мама, – позвала Ава и снова протянула свои ручки.
Эмма быстро подошла к дочери и взяла ее на руки.
– Пожалуйста, – сказала она Лоренцо, – дай мне уложить ее, а затем мы поговорим.
Эмма понятия не имела, что ему сказать. Она и подумать не могла, что увидит его снова.
Ава мирно засопела на груди у Эммы, и та осторожно уложила дочь в кроватку, пока Лоренцо ждал в коридоре. Обычно она спала только двадцать минут, что, к сожалению, для детей ее возраста не было редкостью. Иногда ее сон длился около часа.
Эмма тихонько выскользнула из комнаты и закрыла за собой дверь. Лоренцо стоял в коридоре, сложив руки на груди. Он открыл рот, чтобы начать разговор, но Эмма приложила палец к губам и кивком показала ему идти за ней вниз.
На кухне она убрала со стола посуду и вытерла столешницу. Ей необходимо было чем-то заниматься, чтобы не думать о том, что так внезапно случилось в ее жизни. Как ей справиться с этим? Объяснить все ему? Лоренцо стоял, прислонившись плечом к двери, высокомерный и пугающий.
– Ты не отрицаешь, что она моя дочь? – спросил он наконец.
Эмма покачала головой:
– Как я могу? Она так похожа на тебя.
– Да. – Он провел рукой по волосам. Его взгляд стал отстраненным, и он медленно покачал головой. – Мы не предохранялись.
– Нет.
– Я никогда не думал.
– Я тоже.
– Она, должно быть, нарушила твои планы. – Его голос стал колючим.
– Что ты имеешь в виду?
– Поездки. Ты говорила, что любишь путешествовать. Тяга к путешествиям, так ты сказала.
Она была удивлена и странно довольна тем, что он вспомнил их разговор тогда. Но ее также задело, что сейчас он бросил ей это в лицо.
– Все изменилось, когда я забеременела.
– Ты никогда не думала о прерывании?
Она застыла.
– Ты бы этого хотел? Потому что…
– Нет. – Он резко покачал головой. – Нет. Но я бы понял.
– Сначала я задумалась об этом, но не всерьез. Я никогда не хотела иметь мужа или детей, но я не смогла… она была частью меня. – Ком в ее горле мешал говорить, но она продолжила. – Я полюбила ее еще до рождения.
– И вы живете здесь с самого ее рождения? – Он обвел взглядом маленькую кухню.
– Моя сестра была очень добра.
– Да, конечно. А что насчет твоего отца? Он все еще в Будапеште?
Значит, он помнит и это.
– Да, но я хотела быть здесь. И честно говоря, он не был в восторге, что его дочь, будучи не в браке, беременна, а отец ребенка…
– …в тюрьме, – категорично закончил он, и Эмма кивнула.
– В любом случае нам хорошо здесь.
– Но вы не можете оставаться здесь навечно.
– Меган будет рада, если мы останемся, – парировала Эмма. Она не собиралась признаваться Лоренцо, что им, возможно, придется переехать. – Но я не понимаю, как это касается тебя, Лоренцо.
