– Вы это знали и пошли со мной? Крис… Кристина Анатольевна, он же не кидает слов на ветер!
И зачем так кричать? Я и так все слышу и понимаю, что меня ждет, если не тюрьма, то смерть от рук Тимура.
– А какая разница как умирать, под ним или от пули в лоб? – подняла на него взгляд, заметив, как он побледнел.
– Кристина, прости, я этого не знал! – встревоженно выкрикнул Алик.
Он протягивал ко мне руки, а я все сильнее вжималась в угол.
– Прошу, не надо! – мотала головой, в ужасе глядя на его пальцы. Они хотели прикоснуться, хотели схватить меня.
– Кристина, Кристина, – мягко звал меня Алик, – успокойтесь, я не трону вас. Не трону.
– М-да-а-а, – разочарованно протянул Глеб Александрович.
Бросив на него взгляд, увидела, с каким пренебрежением он смотрел на меня. В нем не было ни капли сочувствия и сострадания. Отвернувшись лицом к зеркалу, этот сухарь громко обратился к тем, кто находился по ту сторону стекла.
– Вызовите психиатра. Без него не разобраться, обманывает или нет нас госпожа Родионова. Алик, отведи ее в комнату отдыха.
Отдав распоряжения, Глеб Александрович вышел, прихватив с собой папку. Брюнет вновь попытался схватить меня за плечи. Но я увильнула. Алик отстранился, направился к выходу, зовя за собой:
– Кристина Анатольевна, идите за мной.
Глава 5
Кристина
Стены комнаты, куда меня завел Алик, не отличались от стен в кабинете, все тот же пресный зеленый цвет. Лишь обстановка другая: стол, небольшой шкаф и несколько стульев, еще имелись два кресла, одно из которых стояло возле небольшой кушетки. И именно на нее указал брюнет, стоило мне зайти вслед за ним в комнату.
– Полежите, отдохните. А лучше вам поспать. Как док придет, вас разбудят.
И все, Алика опять подменили: деловой тон, поджатые губы и суровый взгляд.
– Спасибо, – тихо прошептала, направляясь к креслу. Не хочу лежать на кушетке, так как боюсь уснуть.
– Крис, он, правда, сказал, что убьет?
– Алик, бросьте изображать из себя заботливого ангела-хранителя. И вы, и я знаем, что я просто сыр в мышеловке для Тимура. Со мной можно не возиться, вам же об этом несколько ненавязчиво намекнул Глеб Александрович.
– Кристина, простите меня.
– За что, Алик? Даже если бы знали, ничего бы не изменили. Это ваша работа, так выполняйте ее усерднее, вам на погоны звездочки упадут, или что там у вас на погонах? – издеваться я была не намерена, но и слушать очередной обман тоже. Хватит с меня лапши на ушах.
– Если бы знал, не привез бы вас сюда.
– А куда, Алик? Куда? Он везде найдет, я пыталась.
– У вас мало возможностей, у меня больше. И прятаться умею, – довольно-таки резко высказался и вышел. А я опустилась в кресло, забираясь в него с ногами.
Осмотрела комнату и не нашла откуда здесь следят за мной. Привычной зеркальной поверхности на всю стену не было, только унылый зеленый цвет – везде. Обычного окна тоже не было.
Страх за свою жизнь притупился от усталости, которая опустилась тяжелым грузом на плечи. Да, я устала бояться. В душе я чувствовала опустошение. Вдали от Тимура мне было спокойнее и в то же время холоднее. Пальцы стынут, хочется согреться. Но не об кого. А блондин был всегда горячим и с удовольствием делился со мной своим теплом. Только сейчас я поняла, что рядом с ним не мерзла, как обычно.
Отгоняя неуместные теплые мысли о Тимуре, решила подумать о том, что лабораторию все же нашли, хотя и не могли не найти. Столько трупов непременно нашли бы. И, наверное, собрали опечатки пальцев, а моих там было много, особенно на моем кресле и в комнате, где меня держали.
И блондин оказался вовсе не Тимуром, что тоже напрягает, и в тюрьме он не сидел, или сидел, но не здесь, а где-то еще. Ведь я видела его в оранжевой робе. Меня переодели в больничный костюм, отобрав личные вещи. Получается, и блондина переодели.
Потерла лоб, чтобы разогнать вялотекущие мысли. Я явно чего-то не понимаю или не знаю. Но точно одно: старик преследовал свои корыстные цели. И слабо верилось, что это – создание идеальной пары.
Веки становились все тяжелее, и держать их открытыми было очень затруднительно. Положив руки на подлокотник, устроила на них голову. Сколько еще можно ждать доктора? Словно специально кота за хвост тянут, чтобы я сама во всем призналась.
Тишина в комнате была оглушительная, лишь звук работающей системы воздухообмена подсказывал, что время не остановилось, просто ко мне никто не спешил. И когда я уже отчаялась дождаться хоть кого-то, а желудок ворчливо заурчал, дверь открылась.
Мужчина в белом халате, в очках, навеял самые ужасные воспоминания. Я невольно вскочила на ноги, прячась от него за креслом. И отходила все дальше, желая увеличить расстояние между нами. Уткнувшись спиной в стол, стала медленно обходить его, не выпуская из вида доктора. Испуг и воспоминания не давали и секунды расслабиться. Я не хочу повторения того ада, через который прошла. Не хочу вновь стать подопытной.
– Кристина Анатольевна, я врач и пришел вас осмотреть.
– Я здорова, – уверила его, – в ваших услугах не нуждаюсь.
Мужчина долго смотрел на меня сквозь стекло очков, а затем начал раздеваться, небрежно кидая халат на кресло, где совсем недавно сидела я. Но даже когда он оказался передо мной в обычной светло-желтой сорочке, больше доверять ему я не стала.
А врач снял и очки. И я растерялась – совершенно обычный мужчина: русые волосы, серые глаза, тонкие губы. Ни капли не похож на доктора Уокера.
– Позвольте представиться, Захар Васильевич Синичкин.
– Я здорова, вас зря пригласили, – очень грубо перебила его.
Нервно переминаясь, я вдруг резко вспомнила, куда давно хотела, да все как-то забывала сходить. Но вот терпение организма было невечное.
– Ну, врач здесь я, – надменно осадил меня мужчина, подслеповато щуря глаза, – и диагнозы буду ставить тоже я. А вам предлагаю лечь на кушетку и расслабиться.
– Нет, спасибо, – отмахнулась от его предложения, с тоской глядя на дверь. Ну вот, в конце-то концов, есть тут у кого-нибудь совесть? Ведь не убьют же меня за такую малость?
– Как вам будет угодно, – сухо отозвался врач, с удобствами и явным облегчением садясь в кресло.
Я бы тоже хотела почувствовать облегчение. Очень хотела. Набравшись смелости и понимая, что заботятся тут все только о себе, решилась спросить:
– Вы не подскажете, а мне можно отсюда выходить?
Раскрыв блокнот, который достал из кармана халата, врач ответил:
– Нет, вас задержали по подозрению в пособничестве.
– Да, я это знаю. Но и в тюрьмах заключенных кормят и условия предоставляют. А здесь по-другому?
