— Уходи. Отвали от меня! — Я кричу, размахивая руками, словно передо мной бродячий кот, которого мне надо прогнать.
Когда он начинает пятиться назад, на его лице появляется то же самое замешательство, что и у маминых студентов, а я бросаюсь к двери Академии. Господи, я чувствую себя такой дурой, ведь я не смотрела за ней, как должна была, — я была снаружи… что я там делала? Флиртовала с парнем?
Это полностью моя вина.
14
Важно помнить, что слишком много эмоций с вашей стороны могут расстроить вашего родственника, страдающего шизофренией, еще больше. Не кричите, не причитайте, не плачьте, не заколачивайте дверь.
Несколько следующих дней я звоню секретарю по посещаемости, притворяясь мамой. У Ауры желудочный грипп. Нет, поверьте мне, лучше ей не ходить сейчас в школу.
Но к вечеру среды голоса из Крествью-Хай начинают атаковать маму через наш автоответчик.
«Да, миссис Амброз, ах… это, ну, Пэт Харрисон, — щебечет сладкий голосок, — и мне больше не разрешают, ну, просто принимать звонки насчет пропусков Ауры. Мне нужна справка от доктора для отчета к завтрашнему дню. Если, ну, вы не возражаете».
Да, хорошо, может быть, я возражаю.
«Миссис Амброз, это Джанет Фриц из средней школы Крествью-Хай с вопросом, который срочно требует вашего внимания. — Она останавливается, чтобы отхлебнуть своей газировки. — Это касается академической карьеры Ауры».
Какая, мать вашу, академическая карьера?
Весь день я играю с мамой в игры, пытаясь заставить ее сделать такую простую вещь, как поесть. Я наделала тостов с беконом и сэндвичей с арахисовым маслом (маминых любимых) и отнесла их к ней в спальню, где обещала, что смешаю для нее краски, только — вот подстава! — у меня занимает много времени их размешать, и, мамочка, ты можешь попробовать этот сэндвич, который я себе сделала, и сказать, как он, ничего? Черт возьми, посмотри сюда, я опять жахнула слишком много белого-. Черт, черт, мама, не волнуйся. Я все улажу. Минутку. И вот еще тут, ты можешь проверить этот оттенок, а как там сэндвич, кстати, ты попробовала? Укуси еще разок. Что ты думаешь об этом кленовом беконе, и еще немного голубого, бог мой! Как так получилось? Мама съела весь сэндвич! Все хорошо, мам, не переживай за него. Я сделаю себе еще один.
Черт побери! Как будто это я девочка с шестимесячным ребенком, а не Дженни.
— Вот здесь, этот оттенок все еще не такой, — говорит мама, прогоняя меня от своих банок с краской и прожевывая последний кусок сэндвича. — Давай подвинься… я уже знаю как. Я теперь так близко. Ты что, не понимаешь? Я все поправлю, Аура, если ты, черт возьми, уберешься с дороги.
В тот вечер я раскошеливаюсь на пиццу. Я знаю, я не должна тратить так много на один обед, особенно теперь, когда мама, очевидно, преподавать больше не будет и мы будем существовать исключительно на папашины алименты. Но она за весь день ничего не съела, кроме мерзкого сэндвича с арахисовым маслом. Ну серьезно — кто сможет устоять перед запахом только что испеченной пиццы пеперони с дополнительным сыром?
Точно не Грейс Амброз.
Я рада, что она ест, из-за этого я чувствую себя не такой задницей, но я просто придираюсь к себе. Если так пойдет дальше, примерно через две недельки я запросто стану лицом обложки «Анорексис дайджест».
Я запихиваю остатки пиццы в холодильник и, сгорбившись над раковиной, представляю, что получила записку от одного из кусков пиццы пеперони:
Дорогая Аура,
Спасибо тебе за то, что ты была столь добра и положила нас в свою миссис Холодильник. Пачка «Арм энд Хаммер» — впечатляюще. Мы рады, что ты не собираешься бросить нас погибать на кухонном столе — студенты все время это делают, а мы слышали страшные истории про тараканов, которые грызут бедные кусочки пеперони! Фи!!!!!! Как бы то ни было, спасибо еще раз.
С любовью, Пеппи
P.S. Не могла бы ты достать еще продуктов? Мы совсем одни здесь! Нам так ОДИНОКО!!!!!
Я просто устала, вот и все. Поживите подольше в одном доме с шизофреничкой, и вы начнете задумываться, кто еще тут сумасшедший.
Кстати говоря…
Я наклоняю голову в сторону, прислушиваясь. Никакого радио вдалеке, никакого маминого голоса, никаких стуков, никакого шатания по коридору, никакой музыки из проигрывателя, никаких шагов в ее спальне. «Ма-ам?» — шепчу я, слабо надеясь, что она и в самом деле спит. Это было бы одной из самых больших подарков судьбы, если бы она действительно, если бы только…
На цыпочках я выхожу из кухни и обнаруживаю ее рухнувшую на диван в гостиной. Несколько минут я стою и смотрю, как мамина грудь поднимается и опадает. И мне кажется, что вся картина тонет в зимнем увлажняющем креме для потрескавшейся кожи.
Когда я смотрю на мамино плечо, плавно взлетающее от очередного глубокого вздоха, до меня доходит, что сейчас идеальная возможность подогнать Пеппи-пишущей-записки-пеперони немного друзей.
С ключами в руке я иду в темноту. В половине десятого небо кажется похожим на холодные объедки ужина с тофу — остывшего и ненужного. Но звезды все еще сверкают.
Я переключаю «темпо» на нейтралку и отпускаю его скользить по подъездной дорожке, боясь разбудить маму. И теперь, когда мои глаза привыкли к темноте, я ловлю свое отражение в зеркале заднего вида. Без макияжа, длинные черные волосы растрепаны, на мне толстовка с капюшоном, вся забрызганная краской (должно быть, мама разок ее надевала). Мое лицо такое жирное, ведь я не умывалась как следует и целую неделю не пользовалась кремом от прыщей.
— Теплая блевотина, — бормочу я, поворачивая ключ зажигания, потому что именно так я и выгляжу.
Весь «Принц Куттер» выкрашен в этот отвратительный зеленый цвет, я шагаю внутрь. Как будто захожу в ловушку для жуков, которая готова поджарить меня в любой момент. Когда я выуживаю мой счастливый список покупок из кармана джинсов, дверь позади меня открывается. Два парня бросают свои скейтборды на пол и пролетают мимо меня в отдел с крупами.
Пульсация их колес по плитке вмиг навевает мне образ Джереми — как запах воды из оросителя на свежескошенной лужайке стекает по нему каждый раз, когда ветерок заставляет его длинные волосы танцевать. От мысли о поцелуе Джереми у меня, честное слово, мурашки бегут по коже. Но я не идиотка. У меня ноль шансов насчет Джереми. Особенно после тех ужасов, которые я ему наговорила. И вообще, я не из тех девушек, кто крутит романы или сходит с ума от парней с роскошными длинными волосами.
— Эй! — один из зануд, работающий в ночную смену, кричит на скейтеров.
Он поворачивается к паре таких же ботанов в одинаковых белых рубашках и фартуках, на которых вышит логотип «Принц Куттер». Они уставились друг на друга и думают: Ну что, кто смелый? Кто пойдет к ним? Не, не я, не я…
Я качаю головой и толкаю свою тележку к салату. Мне бы хотелось, чтобы был способ приготовить салат с запахом пиццы пеперони. Может быть, если я положу куриную грудку… и положу ее на зелень…
