К постояльцам он всегда относился свысока, даже к снимавшим вип-номера на четвертом этаже по пять сотен за ночь.
Пять сотен, Бергер! Притом что ему платили тысячу восемьсот за весь месяц, а тут такие траты.
Постояльцы четвертого этажа были богаты, а уж по местным меркам просто недостижимы, однако Бергер чувствовал себя выше их, поскольку в отсутствие постояльцев он, пользуясь картой-«вездеходом», проникал в их номера, чтобы полежать на их постелях, а то и посидеть на унитазе – даже если просто так.
Он мог провести зубной щеткой по подошве ботинок и лизнуть край стакана на столике. А еще мог взять новое полотенце и… Впрочем, в последнее время он этого не делал, поскольку перешел на другую, более высокую, как ему казалось, ступень доминирования – его совершенно испортила полная безнаказанность.
Остановившись напротив нужного номера, он припал к двери чувствительным ухом. Внутри шумела вода – постоялица принимала душ, оставив дверцу в ванную открытой. Зачем она это делала? Быть может, это приглашение? Быть может, между ними пробежали тайные токи обожания, когда они на полмгновения встретились взглядами там – в фойе?
Она заполняла графу в книге прибытия, а он подхватил ее тяжелый чемодан и даже перестал дышать, разглядывая завитки волос возле ее маленького ушка.
А потом она лишь взглянула на него, куда-то в область живота, и направилась к лифту, а он засеменил следом с тяжелым чемоданом.
Ох, и тяжел был этот чемодан, к тому же нестандартных размеров. Согласно профсоюзным циркулярам, Бергер мог бросить его и не тащить эту тяжесть, однако желание постоять рядом с этой красоткой еще несколько секунд, пока кряхтящий лифт карабкался на третий этаж, оказалось сильнее.
Ну и еще чаевые. Помимо расположения к прекрасным особам, Бергер не гнушался чаевыми из их прелестных ручек, хотя знал, что вскоре может получить куда больше.
Начинал он с присутствия на балконах. Перебирался с соседних свободных номеров и снимал на фото все, что находил занимательным. А занимательным он находил все.
Со временем он научился неожиданно являться к своим жертвам, пугая их и получая куда больше, чем деньги. Но и деньги тоже – кроме того случая, когда пришлось вставлять два зуба и зашивать рану на голове.
Но это был единичный случай, к тому же жертва заплатила впятеро больше, чтобы избежать судебного разбирательства, и теперь возле дома Бергера стоял новенький «Бангидо» с откидным верхом, как будто он был одним из парней, торговавших на районе синтетическим гашишем.
Вода шумела, и Бергер, закрыв глаза, представлял это молодое прекрасное тело под прозрачными струями. О! Бергер пришел вовремя – спустя семь минут после заселения, именно столько времени молоденьким цыпочкам требовалось, чтобы после длинной дороги наконец забраться в душ.
Через семь минут они гарантированно оказывались в душе голенькими и беззащитными, а Бергер, используя «вездеход», проникал в номер, приоткрывал дверь ванной и… Однако в этом случае дверь ванной уже была открыта. Бергер потной рукой достал карту и, проведя по приемнику, беззвучно отпер электронный замок.
Разумеется, применение «вездехода» тотчас было зарегистрировано в гостиничном сервере, но Бергер знал тысячу оправданий, почему он оказался там, где не должен был оказаться. Однако чаще на эти отметки в сервере никто не обращал внимания.
Едва сдерживая дыхание, он постоял у двери и двинулся дальше – всего пара шагов, и душевая! А в ней – великолепная выгнутая спинка, и пена от шампуня, и аромат степных трав – все, как любил Бергер!
Высунув язык, он запечатлел всю эту красоту на телефон, перешел в комнату и там, оставив эмоции, собирался вернуться на точку выгодной съемки, однако неожиданно петля из мокрого полотенца сдавила его шею, и он потерял сознание, а когда очнулся, увидел пару прекрасных, но сердитых глаз, которые смотрели на него недобро.
– Что… Что вам нужно? – прохрипел Бергер и тотчас получил удар в живот.
– Кто ты, сволочь, и кто тебя послал?
Бергер с трудом понимал, что это была та самая красотка, за которой он собирался подсматривать и на которой собирался подзаработать, а еще он надеялся на неформальное общение. Особенно его распалило, когда он наблюдал за тем, как стекала вода по этому совершенному телу, которое… Красотка ударила Бергера наотмашь, потом добавила еще.
– Начинай говорить, пока еще можешь сделать это! – пригрозила она и рывком подняла обмякшего Бергера на ноги.
Лишь краешком сознания он замечал, что она еще не одета и капли воды падали на бежевый палас.
– Я прошу прощения, мисс… Я попал сюда случайно… Я…
Крепкий удар в солнечное сплетение прервал пустую болтовню Бергера.
– Кто тебя послал? – повторила красотка и снова ударила в лицо. Бергер ощутил во рту привкус крови. – Кто тебя послал? – снова спросила она и стала бить его по ребрам.
– Ай, как больно! Мисс, прошу вас! Не бейте меня, я вам все скажу – я вам во всем признаюсь, даже под протокол! – закричал в отчаянии Бергер, понимая, что шутки уже закончились.
Его глаза слезились, губы тряслись, он был готов на любое сотрудничество. Последовал еще один удар, и Бергер лишился чувств, а когда пришел в себя, его мучительница уже была в белоснежном махровом халате с полотенцем на голове и с крупнокалиберным пистолетом, который приставила к голове несчастного Бергера.
– Еще раз спрашиваю, подонок, кто тебя прислал? На кого ты работаешь?..
Бергер понял, что пропадает, и забился, залепетал, пока была такая возможность.
– Простите меня, мисс, я хотел снять вас голой, я хотел вас!.. Я думал, вы заплатите, и еще надеялся на секс с вами!.. Прости-и-ите, мисс!.. – Бергер вскинул руки, полагая, что сейчас его за такое признание попросту пристрелят, но истязательница, напротив, оставила его и села в кресло в углу номера.
– Так ты просто извращенец? – спросила она, кладя пистолет на журнальный столик.
– Ну… видимо, – произнес Бергер с неопределенной интонацией.
– И чего же ты хотел? Снять обнаженку, предложить ее выкупить, да еще и секс в придачу? Да ты урод, бедняжка.
– Увы, мисс, больной человек, – тотчас согласился Бергер.
– Кто живет на втором этаже в двести семнадцатом номере?
– Там, кажется, пара геев.
– Точно геи? – спросила красотка.
– Ну, пара мужиков, только выглядят странно.
– Багаж какой?
– Что?
– Багаж какой, спрашиваю?
– Ах это… – Бергер начал вспоминать. – Багаж был большой и тяжелый.
– Геи носят тяжести?
– Нет, мисс. Обычно кружева – это да. Белье, сапожки, пиджачки яркие из синтетики. Все очень легкое.
– Но багаж этих двух был тяжелым?
