Проведя коррекцию, «голубой робот» заработал с такой скоростью, что застучали, залязгали его суставы. Брейн также принимал удары и атаковал с такой мощностью, что сам удивлялся тому, что он это делает и все еще не травмирован.
Разумом он понимал, что долго так держаться не сможет – ну не мог живой человек конкурировать со столь совершенной машиной, а потому, уловив момент в череде бесконечных бешеных атак противника, Брейн нанес ногой удар во внутреннюю часть бедра робота, сразу ссадив его конечность с шарнира.
Конструкторы не предвидели ударов с такого неожиданного направления, и Брейн этим воспользовался.
«Голубой робот» стал балансировать на одной ноге и даже пытался атаковать из такого положения, но Брейн не стал спешить и, выдержав паузу, ударил наверняка, отбросив противника далеко к стене, где он рухнул на пол.
Слоун вскрикнул, поднимая руку и показывая, что Брейн не должен добивать дорогостоящую машину. Но тому это было не нужно. Он уже чувствовал, как начинает отходить от перегоревшего допинга.
В ушах шумело, лицо горело, ломило кости, и он хотел только одного – уйти. Впрочем, до него уже никому не было дела – все кричали, размахивали руками, кто-то с чем-то не соглашался, другие доказывали свою правоту, но Брейн ничего этого не слышал и, выйдя за охранником в коридор, поплелся следом, все больше выпадая из реального мира и начиная наяву видеть какие-то галлюцинации.
Длинная-длинная дорога, заплетающиеся ноги и рев беснующейся толпы, пытающейся, как показалось Брейну, перегрызть толстые стальные прутья. Ах да, это же «двадцать второй» и «пятьдесят четвертый» блоки. Летящие плевки, крики охранников и треск парализаторов.
Последние свои шаги Брейн уже не помнил, его поглотила тьма, и он песком осыпался на свою койку.
Глава 103
И не успел он еще успокоиться на дне этой темной ямы, как его затрясло, закололо тысячью игл, пришедших из внешнего, яркого и горячего шумного мира. И эти ощущения… Звуки? Да – крики!
– Эй, парень! Да проснись же ты! Ну… Эй, кто-нибудь, помогите же мне!..
Брейн открыл глаза и увидел белый потолок, скрученные в жгут провода и трубки систем с жидкостными наполнителями.
По некоторым поднимались цепочки пузырьков – и это было красиво.
– Томас! Ты жив? – снова закричал Фофо и опять принялся бить Брейна по щекам.
– Да что же это такое? – возмутился тот, хватая гоберли за руки.
Потом сел, спустил ноги на пол и огляделся.
От резкой смены положения в голове зашумело, но потом стало легче.
– Где я?
– Ты на больничке, Томас! – радостно сообщил Фофо.
– На больничке?
Брейн снова стал осматриваться.
– А кто тебя сюда пустил?
– Так свобода же, Томас! Теперь все можно!..
– Как это все можно?
– Так «двадцать второй» и «пятьдесят четвертый» поднялись – охрану перестреляли, офицеров тоже. Кто-то еще заперся в боксах, но их достанут – это дело времени!
– Ничего себе. А сколько я был в отключке?
– Почти шесть суток.
– А который сейчас час?
– Половина первого дня по судовому времени.
– А когда теперь пайка?
– Когда пайка? – переспросил Фофо и расхохотался, демонстрируя пятьдесят восемь белоснежных зубов и едва не падая от такого нелепого, как ему показалось, вопроса. – Да у нас же теперь свобода, пойдем прямо сейчас, и ты получишь две или даже десять паек, чувак!..
Брейн еще чувствовал себя не очень хорошо, однако понимал, что следует поскорее разобраться в ситуации.
– Ладно, давай пойдем прямо сейчас.
Он поднялся и слегка качнулся – Фофо подхватил его под руки.
– Ничего-ничего, я сам.
– А что же тебя так подкосило, приятель? Я слышал, ты там в каких-то боях участвовал? На тебя делались нехилые ставки.
– Откуда узнал?
– Кое-кто из офицеров успел много наболтать, пока их не прикончили ребята из бешеных.
– Ну да, было дело. Отказаться я не мог, вот и поколотили слегка.
– Слегка! Ну ты скромник! Тот офицер сказал, что ты выиграл!..
– Выиграл… – вздохнул Брейн, выбираясь в коридор, который, как ему казалось, слегка покачивался, как на морском судне.
По дороге в столовую Брейн с удивлением наблюдал толпы слонявшихся арестантов, некоторые из которых были навеселе – Фофо объяснил, что они нашли на кухне какие-то химикаты.
Словно ледоколы среди льдин, прошли двое молодцев в тюремных робах, но в кепи охранников и с парализаторами в руках. При виде их арестанты прилипли к стенам, чтобы невзначай не получить максимальную дозу разряда.
– Это они? – негромко спросил Брейн.
– Да, те самые ребята. Ты заметил фуражки?
– Разумеется.
– Они сняли их с убитых охранников.
– Это неудивительно.
В столовой не было никакого порядка и, уж конечно, следивших за всем охранников. Столы были завалены недоеденными «палками». В углу кто-то наблевал, а в другом помочились, и уже не раз.
– Тебе, я вижу, не все здесь нравится, – заметил Фофо.
– Да уж, не аппетитная обстановка.
– Сейчас наберем палок и уйдем к себе в блок. Правда…
– Что?
– Твое место.
– Его кто-то занял?
– Фабрициус Мелкер с соседнего блока. Наши-то не посмели – тебя уважают и побаиваются, а этому ничего не страшно.
– Очень крутой?
– Нет, просто борзый и здоровый. Таких канзасов не бывает, но он вырос на три головы выше обычного.
– Ничего, разберемся.
Фофо, как хозяин, прошел мимо завалов из подносов, россыпей питательных батончиков и растоптанных емкостей с водяным муссом.
Пришлось перешагнуть через несколько тел – победившие бунтовщики пробовали на вкус все попадавшиеся им эссенции, и не все препараты оправдывали их ожидания.
– Слушай, а они живы? – спросил Брейн, когда Фофо доставал из холодильных шкафов особенно популярные палочки.
– Кто?
– Ну, эти в проходах валяются…
– Эти? Пусть валяются. Нам-то что – перешагнул и пошел. У нас теперь своя жизнь, и каждый может делать собственный выбор.
– Э! Мрямозота! Ну-ка давай все из карманов обратно в ящик! – рявкнул появившийся из-за угла супер, очень напомнивший Брейну Слоуна. Но тот был офицер и начальник службы режима, а на этом была новенькая арестантская роба.
За ним стояли еще двое таких же, на взгляд Брейна – близнецов, и в руках они держали не парализаторы, а старенькие полицейские дробовики.
