Очнулся он от яркого света, который кто-то направил ему в глаза, приподняв веки.
– Ага, пришел в себя… – произнес отстраненный голос.
– А что у него с показателями?
– Я не знаю. Я такую породу варваров вижу впервые, у нас в контрразведке небольшой опыт работы с малоразвитыми культурами. Попробуйте запросить Синверион, уж они-то наверняка располагают соответствующими специалистами.
– Мы с ними как-то… не слишком контачим.
– Я наслышан. Но повторяю: мне неизвестны его нормальные показатели, и я не могу отвечать за его состояние во время допроса.
– Хорошо, доктор Свом. Спасибо и на этом.
– Всего хорошего.
Щелкнула замком герметичная дверь, и стало тихо, лишь шуршание вентилятора где-то в стене давало понять Брейну, что он не спит.
Наконец послышался вздох.
– Ладно, Рейлин, переворачивай его, надо же с чего-то начинать.
Послышались тяжелые шаги, и Брейн ощутил легкое головокружение – платформа, к которой он оказался прикован, была переведена в вертикальное положение.
Открыв глаза, он увидел перед собой стол, за которым восседал суперколвер в строгом темном мундире, на котором в отличие от тех, что Брейн видел в военной тюрьме, не было никаких аксельбантов, сверкающих металлом погонных планок, ромбов, петлиц или нарукавников.
Только пара полосок на плечах с какими-то гербами, серебристые пуговицы с тем же гербом и воротник стоечкой, украшенный тонким золотистым узором.
– Панель убери…
– А стоит ли, сэр, ведь эта тварь может плюнуть в вас ядом, мы совсем не знаем, с чем имеем дело.
– Панель убери, я сказал, и выйди.
– Совсем?
– Совсем.
Брейн краем глаза видел помощника важного господина. Темный широкий силуэт, серая униформа, на поясе какое-то оружие.
Помощник вздохнул, не одобряя действия начальника, и вышел в служебное помещение через заднюю дверь.
– Ты слышишь меня? – спросил следователь, глядя на Брейна с некоторым сомнением.
Брейн медленно кивнул. Похоже, кроме парализаторов, на нем испытали какие-то лекарства или химикаты, и он плохо себя чувствовал.
– Ты что же, по-нашему понимаешь?
Брейн снова кивнул и прикрыл глаза.
– Ты это… Плохо себя чувствуешь? Может, хочешь чего?
– Воды… – прошептал Брейн, не будучи уверенным, что его услышат, но здесь было хорошо настроено акустическое поле, и следователь понял. Он выдвинул из стола какой-то ящик, достал уже знакомый Брейну баллон, но с кристально прозрачным содержимым.
– Ты точно не плюнешь в меня ядом? – с усмешкой поинтересовался хозяин кабинета и, обойдя стол, сунул мундштук баллончика пленнику в рот. Это была настоящая вода, и Брейну даже не верилось, что такое возможно. Какие-то поллитра, но как же это изменило его состояние!
– О да, я вижу, что это пошло тебе на пользу, – заметил хозяин кабинета и вернулся за стол. – Готов говорить?
– Готов… – произнес Брейн.
– Ну хорошо. Кто ты и как попал в военную тюрьму? А главное – за какие преступления?
– Я Томас Брейн. Я не местный, то есть – не ваш гражданин, не подданный вашей страны или что тут у вас. Я был ранен, и один из ваших предложил помощь за согласие в сотрудничестве. Я успел дать согласие и потерял сознание. Очнулся уже в этой тюрьме, где, как оказалось, я еще проходил курс реабилитации.
– Это все?
– Это все.
– А кем ты был у себя там?
– Солдатом.
– Ну да, – кивнул следователь. – А где по-нашему научился говорить?
– По моим сведениям – проходил интенсивный курс на территории тюрьмы.
– То есть ты не помнишь?
– Нет, сэр. Я тогда был слаб и даже, извините, ходил под себя.
– Кто делал предложение о сотрудничестве, тоже не знаешь?
– Какие-то ваши спецслужбы, я полагаю.
– Слово «Синверион» тебе не кажется знакомым?
– Нет, сэр, первый раз слышу.
Следователь взглянул на варвара, потом на показания присоединенных датчиков – они показывали все, что угодно, вплоть до погоды, но методики обработки их данных вида в службе не существовало. Впрочем, следователь был склонен верить этому уродцу. Чем-то он был ему симпатичен.
– Ну, поскольку здесь от тебя толку мало, придется передать тебя партнерам.
– Партнерам? – переспросил Брейн.
– Да. Тем, кто скорее всего тебя и завербовал. Так что радуйся, ты возвращаешься в семью.
Глава 117
Вернулся помощник следователя и перевел платформу, к которой был прикован пленник, в горизонтальное положение, а потом вывез в грузовой лифт.
Сколько они спускались или поднимались, Брейн не понял, слишком уж странные были ощущения.
В конце концов, он ощутил свежий воздух с привкусом подгоревшего молока и краем глаза заметил бетонный пандус на сумеречном дворе.
Его перекатили в нечто, напоминавшее фургон, где закрепили дополнительными путами на платформе, а саму платформу заякорили в металлической отшлифованной до блеска камере.
«Если бы хотели убить – так бы не старались», – утешал себя Брейн.
На этот раз все манипуляции совершали суперы с открытыми лицами, но в глаза Брейну они не смотрели.
Закончив с крепежом, один из них достал какой-то медицинский аппарат – что-то вроде портативной дрели, и предплечье Брейна ожгло болевым ударом – он даже скрючился так, что скрипнули прочные путы. Но не закричал.
Между тем суперы покинули фургон – Брейн слышал, как они спрыгнули на площадку.
Двери захлопнулись, и транспортное средство наконец тронулось с места.
Боль в предплечье понемногу проходила, а вместо нее приходило приятное состояние сытости и умиротворения. Видимо, ему вкололи питательную инъекцию – возможно, в смеси с наркотиками.
В любом случае ему стало хорошо и спокойно. И еще он наконец помочился – прямо под себя. Сейчас для него не существовало никаких табу.
Сон быстро овладевал им, и скоро он провалился в поток бесконечных сновидений, одно из которых показалось ему особенно ясным.
Высокий зал с колоннами, раскатистое эхо, и серый мрамор на прохладном полу. Череда просителей – в парадных мундирах. Канзасы, гоберли и суперы трех подвидов.
– Ваше превосходительство, если вы не поможете, на что еще можно рассчитывать?
– Господин адмирал, нас больше никто не слушает! Мы должны сохранить редуты на Кронсе!..
Немолодой супер, сидящий на значительном возвышении, кивает, наскоро просматривает предоставленные аннотации и передает кипы сопутствующих папок своим помощниками. Он обещает разобраться, и это радует каждого просителя, до этого прошедшего десятки инстанций.
