– И в мыслях не было. А что, вы верите только в порошки и травы?
– Но… – Лорд Альбор беспомощно развел руками и замолчал.
Какое-то время они просто сидели и в упор смотрели друг на друга: тучный, мягкий, печальный мужчина, который растерял состояние, но сохранил фамильный перстень да благородную горбинку на носу, и сухощавый жилистый старик, обвешанный свертками и пузырьками, как орешник в первый летник день. А между ними лежала косматая громадина размером с теленка: грольв, саблезубый волк. Один клык у него был сломан, другой же, кривой и желтый, нагло торчал на манер курительной трубки. И это придавало зверю еще более устрашающий вид: он казался не просто чудовищем, но чудовищем разумным, почти очеловеченным.
– Что мне с этим делать? – наконец, спросил лорд Альбор. По его тону стало ясно, что он готов сдаться. Лекарь это понял и довольно прищурил глаза.
– Возьмите Вуго с собой, – сказал он, имея в виду волка. – Уверяю, если он вас не излечит, то не излечит никто.
– В самом деле, вряд ли я смогу тосковать о Нэлль в его желудке, – проворчал лорд, но все же дал знак своему храброму слуге надеть на грольва ошейник.
На следующее утро лорд Альбор и не вспомнил о своем снадобье. Как обычно, его утянул омут памяти. Нэлль – хрупкая смешливая красавица, приходившаяся ему женой – умерла от лихорадки год назад, и с тех пор он почти беспрерывно думал о ней. Думал и таял, расплывался, казался уже не человеком, а мягкой грудой воска. И воспоминания, как искры от удара кремня, каждый раз поджигали на нем невидимый фитиль.
Вот голубая беседка, где они с Нэлль отдыхали после завтрака. Ее стул, как всегда, чуть отодвинут, а со спинки свисает кружевная салфетка…
Лорд Альбор отшатнулся, увидев под этой салфеткой бурую спину Вуго. Тонкие кружева и лохматая псина – нет, это уже слишком! Хозяин дома издал досадливый возглас и поспешил прочь из сада.
– Я тут сверился с записями, – сообщил лорду Альбору его младший брат, Вальбор. – Колдуны востока используют сердце грольва для изготовления мази под названием киль-зару. Якобы после втирания кровь в венах бежит медленнее и человек живет дольше. Может, это и имел в виду наш почтенный Кхан?
– Сердце? – с ужасом переспросил лорд. – Как я достану у этого монстра сердце? Пока волк ведет себя спокойно, но уверен: стоит мне тыкнуть в него кинжалом, и он сожрет меня с потрохами. Если лекарство – та самая мазь, то почему лекарь не удосужился дать ее в готовом виде?
Вальбору оставалось лишь пожать плечами.
А Вуго постепенно подбирался к комнате лорда Альбора и его покойной жены. Каждый раз, когда хозяин дома на цыпочках проходил мимо, грольв поднимал голову и почти дружелюбно направлял на него единственный клык.
– Я еще выяснил вот что, – не унимался Вальбор, изо всех сил стараясь помочь брату. – Кровь этих зверей тоже считается целебной. Может, старик хотел, чтобы ты потреблял ее, так сказать, свежей? Поэтому и вручил тебе лучший по сохранности флакон – целехонького грольва?
– Ну да, мне всего лишь нужно подойти и сказать: «Вуго, дружок! Ты не против, если я заберу у тебя немного крови?»
– Тогда что может быть снадобьем? Волчий глаз?
Лорд Альбор только покачал головой. Он был мягким не только телом, но и душой, и не мог даже представить, что будет резать живое существо на части. Тем более он почти смирился с присутствием Вуго в своем доме. В бессонные часы было даже полезно прислушиваться к спящему за дверью грольву. Оказалось, печаль с ее тонким душевным плетением наотмашь разбивалась о грубый, вполне приземленный храп, как птица о каменную стену. И в конце концов к человеку приходил блудный, затерявшийся где-то сон.
– Быть может, слюна? Вдруг она тоже эдакая, как у саблезубых тигров?
Настал вечер, когда лорд Альбор обнаружил Вуго в своей комнате. Грольв растянулся на ковре у кровати, а сама кровать пошатывалась, потому что ее ножка была изрядно погрызена. Лорд осторожно лег и притупил тоску о мерное сопение, а потом, в полусне, запустил пальцы в косматую шерсть, которая как будто уже не так отдавала псиной…
– Когти? Кости? Или зубы? Я слышал о стертых в порошок клыках…
– Хватит, Вальбор, – прервал его старший брат. – Я ничего не хочу делать с этим существом. Я к нему как-то привык.
– Привык – к грольву? Ты б еще приручил дракона!
– Кто знает, – тихо сказал лорд Альбор. – Может, и у драконов есть душа.
В тот же день он пришел в дом Кхана и отдал ему деньги за снадобье – все пятьдесят диаров.
– Не знаю, чем именно вы собирались меня лечить, но, по-моему, я и без этого иду на поправку. Могу я оставить у себя ваше снадобье… так сказать, целиком, не вскрывая флакона?
Старик удивленно изогнул брови, из-за чего берилловые очки сползли на самый кончик носа.
– Просто так получилось, – в смущении продолжил лорд Альбор. – Иногда я гуляю с ним, иногда просто разговариваю – и тогда мне кажется, будто есть какая-то жизнь, и я не так часто думаю о Нэлль.
– Я на это рассчитывал, – удовлетворенно сказал лекарь Кхан. – Как только я вас увидел, то сразу понял: вам нужен друг. Друг, который не вздумал бы вас жалеть. Плевал бы на ваши вздохи и влажные глаза, но не отказался бы от хорошей прогулки. Человека такого найти непросто, а вот грольва – пожалуйста! Только я чего-то недопонял: у вас были насчет него другие идеи?
ДУХИ В БУТЫЛКЕ
Солнце было так низко, а котомка так пуста, что Доргас решился переступить порог, за который его не приглашали. Еще в лесу он почувствовал эту незримую стену, этот забор, кропотливо сотворенный магами старой закалки. Волшебные нити истерлись от времени и почти без боли пропустили чародея средней руки; впрочем, не для него они были созданы, не его хотели остановить. А кого же? Доргас решил не думать об этом. Ведь позади лежал лес, смертельно опасный с наступлением темноты, впереди – Драконьи скалы, а за стеной манила поляна, безмятежная и пустая. И он выбрал непонятную угрозу вместо двух вполне понятных.
Меряя землю шагами путника, который ищет ночлег, Доргас неожиданно для себя очутился у обрыва. Трава стекала под его ногами вниз, словно застывший водопад. Он ступил дальше, чтобы рассмотреть, но тут же услышал окрик:
– Эй!
Доргас и вздрогнуть не успел, как голос прозвучал снова:
– Эй! Не хочешь ли купить яблочко?
Он обернулся и увидел женщину в грубом плаще. Она сидела на траве за холмом, опустив ступни в лужицу пересохшей речки, а рядом накренилась корзина с фруктами.
Чародей приблизился. Яблоки выглядели хуже некуда – червивые, сморщенные, кособокие. Но он все же взял парочку за медяк, решив, что лучше не перечить. Его насторожили волосы торговки, выглядывающие из-под капюшона. Черные, с едва заметной проседью, они скручивались в причудливые упругие кольца, волосок к волоску. Он них сильно разило рыбой, но чутье Доргаса уловило еще кое-что. Силу. Приглушенную, чуть ли не затхлую силу, которая походила на вещь в запылившемся чулане.
