Книга Затаившийся страх, страница 35. Автор книги Говард Филлипс Лавкрафт

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Затаившийся страх»

Cтраница 35

Когда доктор Траск, антрополог, остановился, чтобы определить черепа, его поставила в тупик печать вырождения, лежавшая на многих из них. На шкале эволюции этим костям следовало отвести место ниже пильтдаунского человека, и все-таки все они принадлежали людям. Многие черепа говорили о более высоком развитии их обладателей, очень небольшое количество принадлежало к высшей и чувствительнейшей разновидности рода Homo. Все кости были обглоданы, в основном крысами, но иные несли на себе отпечаток явно человеческих зубов. Повсюду виднелись тоненькие косточки крыс – павших воинов армии-победительницы, положившей конец древней драме.

Не могу понять, почему все мы пережили этот жуткий день, сохранив при этом рассудок. Ни Гофман, ни Гюисманс не могли бы придумать сцены более невероятной, более отвратительной и безумной, чем этот сумеречный грот, в котором семеро людей тщетно пытались не думать, не представлять себе того, что творилось здесь триста лет назад или тысячу… два или даже десять тысячелетий. Сцену эту по праву можно было назвать преддверием ада, и бедный Торнтон вновь лишился чувств, когда Траск поведал, что, судя по скелетам, некоторые из их обладателей деградировали до хождения на четырех конечностях не менее чем за двадцать поколений от нас.

Мы начали исследовать архитектурные останки, обнаруживая все новые ужасы. Четвероногие – вместе с еще сохранявшими двухногость – содержались в каменных стойлах, из которых вырвались в последнем отчаянном припадке, побуждаемые голодом или страхом перед крысами. Четвероногих были здесь целые стада, их откармливали теми грубыми овощами, остатки которых обнаружились в виде мерзкого силоса на дне громадных ям, что старше самого Рима. Так я узнал, зачем моим предкам нужны были эти огороды… О небо!.. только бы суметь это забыть. Зачем нужны были эти стада? Лучше не спрашивать.

Посвечивая фонариком на руины римского времени, сэр Уильям громко читал описание самого жуткого ритуала, о котором мне приводилось слышать, завершало его описание диеты, предписываемой допотопным культом, который обнаружили здесь жрецы Кибелы, не нарушившие древней традиции. Привычный к окопам Норрис пошатывался, когда вышел из раннеанглийского дома. В нем находились и бойня, и кухня – другого он и не ожидал, – но немыслимо было видеть в подобном месте привычную английскую кухонную утварь, читать оставленные на английском надписи – иные относились даже к 1610 году. Я не смог заставить себя войти в этот дом, чьей дьявольской мерзости положил конец лишь кинжал моего предка Уолтера де ла Поэра.

Осмелился я войти лишь в низкий саксонский барак, дубовые двери которого давно упали с петель. В нем обнаружился жуткий рядок из десяти каменных клеток за ржавой решеткой. В трех были и обитатели – обладавшие весьма развитыми черепами, – у одного на костях, оставшихся от кисти, я заметил кольцо с печаткой – гербом моего же рода. За римским святилищем сэр Уильям обнаружил подземелье с еще более древними камерами, но все они оказались пустыми. Под ними находился невысокий погреб, забитый ящиками с рассортированными костями, кое-где снаружи на них уцелели жуткие подписи, повторявшиеся на латыни, греческом и фригийском.

Тем временем, вскрыв один из доисторических курганов, доктор Траск извлек на свет божий черепа чуть совершеннее, чем у гориллы, покрытые к тому же идеограммами. И по всему этому ужасу абсолютно невозмутимо разгуливал мой кот. Только раз я заметил в нем панический испуг – на самом верху груды костей – и не мог не подумать: какие секреты открываются его желтым глазам?

В известной степени ознакомившись с жуткими откровениями этих сумеречных краев, столь мерзостным образом явившимися мне во сне, мы повернули к бездонным и черным глубинам пещеры, куда не мог проникнуть даже луч солнца. Мы так и не узнали, какие Стиксовы бездны ожидали нас в том ночном мраке: пройдя немного, все дружно решили, что тайны не для рода людского. Но и поблизости хватало еще кошмарных подробностей. Не успели мы отойти, как фонари осветили перед нами ряды мусорных ям, в которых прежде жировали крысы… Внезапное их опустошение заставило изголодавшуюся армию грызунов сперва наброситься на еще живые стада, а потом бежать из приорства, неся гибель и опустошение крестьянским хозяйствам, чего потомки селян никогда не забудут.

Боже мой! Выгребные ямы были забиты расколотыми, распиленными костями, вскрытыми черепами! Кошмарные щели, где мешались кости питекантропов, кельтов, римлян и англичан, скопившиеся за несчетные века нечестивых жертвоприношений! Некоторые были полны до краев, и никто не мог бы сказать, как далеко в глубь земную уходили они поначалу. В лучах наших фонарей иные казались бездонными, населенными враждебными духами. Я подумал о несчастных крысах, проваливавшихся в эти колодцы во мраке ночей этого гнусного Тартара.

Однажды моя нога поскользнулась чуть ли не на самом краю зияющей пропасти, и страх едва не парализовал меня. Должно быть, я задумался, и надолго, рядом не было никого, кроме капитана Норриса. А потом из этих угольных беспредельных глубин донесся звук, который мне показался знакомым. И я увидел старого моего кота, крылатым египетским божком исчезающим в безграничном колодце неведомого. Я был неподалеку, и сомнений не оставалось. Это дьявольский топот адских крыс, вечно стремящихся к новым ужасам, звал меня в глуби земные, где посреди ощерившихся в адской ухмылке каверн воет Ньярлатотеп, безумный безликий божок, подпевая визгу инструментов двух расплывшихся идиотов-флейтистов.

Фонарь мой угас, и я бежал. Я слышал голоса, скорбные вопли, отзвуки эха, но поверх всего тихо шуршал нечестивый, въевшийся в глубь камней топоток; тихо-тихо, едва возвышаясь, словно раздувшийся труп на маслянистой реке, что под бесконечными ониксовыми мостами течет в гиблое черное море.

Я наткнулся на что-то… мягкое, пухлое… крысу, должно быть. Их вязкая, клейкая, хищная армия истребляет живых и мертвых. А почему, собственно говоря, крысам нельзя питаться де ла Поэрами, если сами де ла Поэры едят запретное?.. Война съела мальчика моего, черт бы побрал их всех… а янки сожрали Карфакс, он сгинул в языках пламени, а с ним рассыпался в пепел и дедушка Делапор, и секрет в конверте… Нет, нет, говорю вам – я не этот чертов свинопас в сумеречном гроте! И не полное лицо Эдварда Норриса видел я на этой рыхлой и бледной болезненной твари! Кто говорит, что я – де ла Поэр? Он жил, но мальчик мой умер! Зачем Норрисам земля де ла Поэров?.. Вуду, говорю я тебе, видишь пятнистую змею… Черт бы побрал вас, Торнтон, надо же – терять сознание от дел моего семейства… това кровь, пес вонючий, аще познаеши, яко взалкал… Magna Mater! Magna Mater!.. Аттис… Dia ad aqhaidh’s ad aodaun aqus beis dunach ort Dhona’s dholas ort aqus leat – sa [8] унгм… унл… ррлх… нин.

Так, по их словам, говорил я, когда через три часа меня отыскали во тьме припавшим к объеденному пухлому телу капитана Норриса, а кот мой прыгал вокруг и норовил вцепиться мне в горло. Теперь Эксгэмское приорство взорвали, Черномаза забрали от меня. А сам я живу за решеткой в Хэнуэлле, и все вокруг шепчутся о моей наследственности и пережитом. Торнтон обитает рядом, только мне не позволяют с ним говорить. А еще они пытаются скрыть все, что стало известно о приорстве. Я говорю им о бедном Норрисе, а меня обвиняют в ужасной вещи… Но должны же они понять, что я-то здесь ни при чем. Это все крысы, это ужасные крысы, и шелестящий их топот так и не дает мне теперь уснуть… Дьявольские крысы, что снуют вокруг меня за мягкой обивкой и все зовут – вниз, к еще неведомым ужасам, крысы, которых не слышит никто, крысы, крысы… крысы в стенах.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация