Арриен с весьма снисходительным видом выслушал эту тираду, но промолчал, а Елиссан вдруг резким движением порвал свитки на мелкие клочки и показательно бросил их на пол. При этом он не сводил взора с моего жениха. Последний сухо осведомился:
— Чего вы хотите от меня?
Государь охотно отозвался:
— Я хочу, чтобы лучших учеников академии лично вы или хотя бы ваши последователи обучали в Ширассе.
Я изумилась — откуда он узнал об этом?
— Вы понимаете, о чем вы просите? — послышался ледяной ответ моего жениха. — Никогда еще нога человека не ступала на землю драконов! Тем более что в Ширасс попадают только после того, как окончат Эртар.
— А вы понимаете, кем является эта девушка? — спокойно откликнулся Елиссан. — Нилия мир Лоо’Эльтариус, возможно, единственная высшая целительница, оставшаяся на Омуре. И я просто не могу позволить ей связать свою судьбу с тем, из-за кого были уничтожены все представители этого уникального дара. Как сюзерен девицы, я смело могу спрятать ее от вас.
Я сильнее прильнула к Арриену, обвивая его руками. Он же не сводил ледяного взгляда с государя Норуссии.
— Она моя Равная! И я убью любого, кто осмелится разлучить нас с ней!
— Вы меня слышали, господин мир Эсморранд? — От улыбки Елиссана повеяло зимней стужей.
— Вы не посмеете! — Взор Шайна мог испепелить кого угодно.
— Отчего же? Войной на нас вы не пойдете. Ваш отец никогда не начнет военные действия с Норуссией из-за какой-то человечки.
— Вы и в самом деле так считаете? — От улыбки моего дракона стало жутко. — А я думал, вы умнее.
Я судорожно вздохнула, Шайнер напрягся еще больше, блондин на троне побагровел от злости. Я мысленно попрощалась с любимым. Он почувствовал мое отчаяние и изрек:
— Хорошо! Но лучших учеников я стану отбирать сам, и испытания они будут проходить наравне с выходцами из Эртара.
— Но вы же их научите, — улыбнулся Елиссан и хлопнул в ладоши: — Сударь ир Милт, подготовьте соглашение, да побыстрее. А я пока побеседую наедине с князем и сударем ир Велаисом. А вас, сударыни, пока займут господа мир Атрус и мир Лозенс.
Шайнер с неохотой отпустил меня, я тоже не жаждала покинуть него, но государь ждал, и нам пришлось отойти друг от друга.
Мы с матушкой, взявшись за руки, подошли к двум магам.
— Госпожа Лекана, — обратился главный целитель, — это просто непростительно столько лет скрывать от всех такое сокровище!
— Мы и сами не ведали об этом даре, думая, что это очередное семейное проклятие, — не слишком любезно откликнулась маменька.
— Расскажите нам все подробности, — спокойно попросил мир Лозенс.
Матушка повернулась к нему и рассказала, как в детстве мучилась со мной, пытаясь заставить меня лечить ссадины и порезы.
— А после того как Нилия превратила гнома в эльфа, я и вовсе запретила ей пользоваться даром и стала обучать ее травоведению, — закончила свое повествование родительница.
— Я читал, что именно так и происходит становление этого дара. И в данном случае вы приняли неправильное решение, госпожа Лекана. Вашей дочери необходима была практика, — промолвил глава Совета магов.
— И мир Самаэль предоставил ей эту практику, — со значением произнес мир Атрус.
— Он ничего не знал, — быстро проговорила матушка, защищая главу академии. — Архимаг сразу увидел, что Нилия светлая целительница, и предложил развивать ее дар, но об истинном призвании моей дочери он не ведал.
— И вот ее дар развился, так отчего вы ни о чем не сообщили? — продолжал допытываться вредный целитель.
— Я запретил! — с противоположного конца зала сообщил Арриен.
Я с благодарностью посмотрела на своего жениха, в очередной раз убеждаясь в том, как же сильно я его люблю. Шайн солгал ради меня, и по всему выходило, что он ни на ирну не выпускал меня из виду, прислушиваясь к нашей беседе и одновременно общаясь с государем.
— А людей вы изменяли? — поинтересовался мир Атрус, поглядев на меня.
— Нет, — солгала я. — Только вещи, и то после того, как случайно рассмотрела внутреннее строение стены.
Мир Лозенс протянул мне магическое перо:
— Покажите!
Вопросительно посмотрела на матушку; она кивнула. Тогда я взяла перо в руки, прикрыла глаза и выпустила «котика». Спустя пару лирн я протянула главе Совета магов не деревянное древко пера, а мраморное.
Маги практически вырвали предмет из моих рук.
— А драгоценности создавать вы не пробовали? — с жадным блеском в глазах поинтересовался мир Лозенс.
— Пробовала, — сдержанно сказала я. — Но едва не лишилась своей магии.
— Высшие целители призваны помогать страждущим, — невозмутимо поведал Шайнер, — а тот, кто пытается обогатиться за счет своего дара, теряет его.
— Жаль, — с сожалением констатировал глава Совета, а затем обратился к государю: — Я не ведаю, чему я или мир Атрус сможем научить сию девицу. Единственное, что мы можем сделать, это предоставить ей подопытных для практики. Никто уже триста лет не обучал высших целителей, все учебники по этому делу либо пришли в негодность, либо просто-напросто утеряны.
— Я буду практиковать в академии, — тихо сообщила я.
— Это хорошо, — кивнул Елиссан. — Мы будем следить за вами. К тому же вы получите специальный кристалл связи, дабы мы могли вызвать вас в любое время. Таково мое условие!
Я поглядела на Арриена, он поморщился, но кивнул.
— Теперь идите, — милостиво разрешил государь. — У вас ведь сегодня праздник. Так что я не смею вас больше задерживать.
Присела в реверансе, а когда мы вышли из зала, меня охватила запоздалая нервная дрожь. От истерики меня спасало лишь то, что я крепко цеплялась за Шайнера.
— Не переживай так, — шепнул он. — Я обо всем договорился.
— Как мне не переживать? Теперь весь Омур узнает обо мне!
— Никто ничего не узнает, — уверил меня жених. — Елиссану сообщать всем о твоем даре невыгодно, а заставить молчать о тебе свое окружение он сумеет.
— А как же ваши друзья?
— Ксимер и Ремиз? Ма-шерра, разве эти парни похожи на болтунов? А если кто-то посмеет тебя обидеть, я тому голову откушу, — доверительно пообещал дракон.
— Все бы вам шутить, господин жених.
— Кто сказал, что я пошутил? — искренне изумился Шайнер.
— Ой! — заморгала я.
— Ага! — самодовольно ухмыльнулся он.
Я замолчала, а потом вдруг вспомнила:
— Сударь, спасибо вам, что вы солгали ради меня!
Арриен остановился и серьезно посмотрел на меня:
