Кстати, надо бы подыскать себе планету для отпуска. Или сделать это наобум? Тоже мысль интересная, стоит попробовать – не понравится, так никто не мешает другой мир выбрать, благо населенных миров в зоне контроля хватает. Даже слишком много, кто бы поубавил.
Решив, что с визитом к подруге можно и обождать, Элька создала в памяти искина генератор случайных чисел и выбрала первое попавшееся, а затем шагнула в мир, имевший этот номер в реестре ГИНа. Она совершенно забыла о просьбе Дина не покидать станцию в одиночку, забыла о своем еще не слишком адекватном состоянии – в замке Ариана было кому оказать помощь в случае чего, а вот на неизвестной планете… Параметры портала девушка сформировала таким образом, чтобы выйти как можно ближе к самому талантливому местному барду, имеющему четко видимый даже издали огонь. Чтобы не пугать местных жителей, Элька заранее накинула на себя поле невидимости – в панике нет ничего приятного.
Оказавшись на вершине не очень высокой широкой башни, выглядящей очень древней, девушка улыбнулась и всей грудью вдохнула свежий воздух, наполненный незнакомыми запахами. Небо неизвестного мира было густо-синим, такого синего неба она еще ни разу не видела. Внизу раскинулся большой город. На глаз прикинув уровень развития, Элька вздохнула – в самом разгаре век пара, в гавани неподалеку дымят пароходы. Да и пароконные повозки внизу говорили о многом. Однако чистоту здесь соблюдают, грязи и мусора на улицах она не заметила.
На невысоком парапете напротив сидел молодой человек с льняными волосами по плечи и тонкими чертами лица. На нем был шитый золотом синий мундир с эполетами и множеством разных финтифлюшек. Серые глаза смотрели в никуда, пальцы бегали по струнам гитары, струилась грустная мелодия. Элька улыбнулась. Вот, значит, как выглядит самый талантливый бард этого мира? Интересно…
Пальцы продолжали скользить по струнам, музыка помогала немного успокоиться. Душа болела, тошно было так, что словами не выразить. Однако если бы утреннее происшествие повторилось, Ларис бы поступил точно так же – не имел права поступить иначе, долг. Но воспоминание о синеющем лице и дергающихся ногах женщины, приговоренной им к повешению, не давало покоя, стояло перед глазами. А разве можно пощадить убийцу? Нет, убила – получи возмездие, каковы бы ни были причины.
Наследник престола Риандийской империи скривился – Святой Творец, не по нему эта проклятая ноша, никогда не хотел власти, но родился принцем, да еще и наследным. Отец болен и вряд ли проживет долго, а значит, вскоре на престол взойдет император Ларис II. Отречься бы, да единственный сын, нет ему замены – в стране такое начнется, если некому будет на престол взойти… А ему самому одно нужно – гитара и его песни.
Горько рассмеявшись, Ларис тронул струны, гитара заплакала. В его глазах стояли слезы, по подбородку из прокушенной губы стекала струйка крови. Ну кто заставлял эту моралистку проклятую убивать? Внимание к себе привлекала таким образом? Что ж, привлекла. Вот только нужно ли ей было такое «внимание»? До последнего ведь госпожа Валлес не верила, что ее повесят…
Леди Олега Валлес издавна была для риандийского престола досадной, но мелкой занозой, всерьез ее никто не воспринимал. Дамочка помешалась на морали, в любой новой книге или театральной постановке выискивала хоть одну эротическую, пусть даже самую безобидную, сцену, и тут же принималась вопить везде и всюду об аморальности автора, сводя все затем к аморальности высшего света и правительства, смеющего не прислушиваться к ней и отказывающегося запрещать все, что она считала вредным. Леди Олегу считали безобидной сумасшедшей и открыто смеялись над ней, что очень ее раздражало – она искренне верила, что является единственной защитницей традиционной морали.
Когда госпожу Валлес арестовали с дымящимся пистолетом в руках над двумя свежими трупами, никто поначалу не поверил, что она способна убить. Но леди охотно призналась в убийстве. Повод для него оказался настолько смехотворен, что столица замерла в недоумении. Два пьяных молодых человека – будущий офицер и паж – целовались на улице, наплевав на правила приличия. Их обходили стороной, тихо удивляясь про себя – ни за одним до сих пор не замечали таких наклонностей. Скорее всего, они просто эпатировали публику, выпив лишку и решив развлечься. Когда столь противоречащее традиционной морали зрелище увидела госпожа Валлес, она задохнулась от возмущения, достала револьвер и два раза выстрелила, наповал уложив возмутителей спокойствия. А затем прямо над мертвыми телами принялась проповедовать свои идеи, вопя, что так будет со всеми, не признающими требований морали.
Скандал разразился грандиозный, такого высший свет Риандийской империи еще не знал. Да, убийства – дело в столице обычное, но убивать столь демонстративно? Никто ничего не сказал бы, если бы госпожа Валлес исподтишка отравила неугодных людей, или наняла убийц, многие аристократы поступали таким образом и оставались безнаказанными. Но так? Это уже слишком. Узнав о случившемся, разгневанный император назначил наследного принца председателем суда, решив сделать суд над Олегой Валлес примером для всех остальных «моралистов». Выслушав показания свидетелей, его высочество огласил вердикт:
– Виновна!
Убийцу приговорили к смертной казни через повешение. Что удивительно, госпожа Валлес не обратила на это внимания, прямо в зале суда принявшись проповедовать. Она, видимо, искренне верила, что только ее мораль имеет право на существование. Принц долго слушал ее истеричные вопли, хмурился, а затем приказал немедленно привести приговор в исполнение. Продолжавшую выкрикивать лозунги «защитницу морали» вывели во двор следственной тюрьмы, поставили на табурет под виселицей и накинули на шею петлю. Только в этот момент до нее дошло, что все всерьез, все по-настоящему. Госпожа Валлес тут же обделалась и начала умолять о пощаде – думала, наверное, что с ней ничего плохого не произойдет, ведь она действовала во имя морали! Пощады она не дождалась – его высочество подал знак палачу, и тот выбил из-под ног убийцы табурет. Когда тюремный врач констатировал смерть, принц гадливо скривился и ушел.
Правда, никто не знал, как Ларису дался этот суд и последующая казнь. Он был отвратителен сам себе, но выбора не имел – нелюдь должна быть наказана. Все подобные «моралисты» – нелюдь, скрывающая за «защитой морали» жажду крови, наслаждение чужой болью. Казнь Олеги Валлес – наука таким. Орать – пусть орут сколько угодно, но за попытку действовать получат сполна.
Вернувшись во дворец, принц взял гитару, приказал не беспокоить и забрался на сторожевую башню – музыка всегда помогала прийти в себя. Мелодия следовала за мелодией – Ларис сочинял песни и пел их сам себе, не рискуя петь при свидетелях. Он не знал, что охраняющие его гвардейские офицеры завороженно слушают и запоминают. В гвардейских казармах часто звучали песни его высочества, запомнить мелодию и слова людям, имеющим музыкальное образование, труда не составляло – мало кто из аристократов не обучался в детстве музыке, так было принято. А потом песни расходились по стране, только автора никто не знал… Никому не приходило в голову, что их сочиняет будущий император.
