– Я?! Праведником?! – ошарашенно отступил к стенке окопа Райт. – Да какой из меня, в хрена, праведник?! Я пил все, что горит! Трахал все, что шевелится! Я убивал! Много убивал!
– И тем не менее, ты был им, – тяжело вздохнул Исайя.
– Не верю!
– Это твое дело – верить или нет, – безразлично пожал плечами гость. – У тебя был моральный стержень, который остальные давно потеряли. Ты скрывал это, мальчик, но не хотел творить подлости. Вспомни-ка. Даже на войне ты избегал ненужной жестокости. Кто, по-твоему, удержал эту дивизию от безумия? Кто помог этим людям остаться людьми? Ты. Если бы среди них не было тебя, они давно бы превратились в подобие банды Сторма. Вспомни, как одно твое присутствие порой предотвращало побоище. И самое главное – вспомни свои сны!
Откуда он знает?! Райт ошеломленно смотрел в грустные глаза Исайи и нервно ежился. Сны… Эти проклятые сны не давали ему покоя с самого начала войны всех против всех. Если других сон освежал, то он утром вставал смертельно уставшим и не сразу приходил в себя. Чего только ни снилось, но чаще всего – кошмары. Массовые убийства, изнасилования, пытки. Райт испытывал непередаваемую жалость к людям из снов – и к жертвам, и к палачам. Он безмолвно взывал к их совести, к их душам, а они потрясенно смотрели друг на друга, и палачи бросались отвязывать жертв, с ужасом и отвращением глядя на свои окровавленные руки. Насильники отпускали насилуемых и становились перед ними на колени, моля о прощении. И те прощали. Прекращались сражения, бойцы разных сторон замирали в недоумении, не понимая ради чего же они воюют. Странные и страшные сны. И каждый из них давался Райту очень тяжело, после каждого болело сердце, не хватало воздуха. Сперва было легче, но в последние два месяца стало совсем невыносимо.
– Ты остался один, – ответил на его мысли Исайя. – До того вас было больше, но кто-то погиб, а кто-то, как ты только что, сдался.
– Не понимаю… – тупо сказал офицер. – Не понимаю…
– Все очень просто, мальчик. Любой мир живет, пока в нем есть хоть один праведник, хоть один, не творящий подлости и жестокости ради выгоды. А если уходит последний праведник, то такой мир становится инфернальным, даже более того – воронкой инферно, затягивающей в себя другие миры. Есть те, чей долг не допустить такого. Бледного, которого ты видел, в вашей религии называют Воздающим.
– Не может от одного человека столько зависеть… – простонал Райт. – Не может…
– К сожалению, может. Ты сам решил не творить зла. Вам, людям, дано право выбора.
– Боже! – офицер выронил пистолет и рухнул на колени. – Помилуй!
Он внезапно осознал, что Исайя полностью прав, и это он, Райт, виновен в предстоящей гибели мира. Но так не должно быть, Создатель! Не должно! Неужели, все? Неужели нет спасения? Похоже, нет… Он тихо завыл от отчаяния. Да пусть ему миллионы лет гореть в аду, только бы спасти других! Создатель, ты же добрый! Ну, пощади же их! Да, пусть они глупые и жестокие, но им же больно!.. Боже, им же больно! За что же ты так? Ну, дай же шанс изменить хоть что-нибудь! Дай шанс спасти их! А он сам готов уплатить за это любую цену… Что-то изменилось вокруг, как будто кто-то, бесконечно могучий, безмолвно спросил: «Ты и в самом деле согласен?»
– Согласен, Боже!.. – прохрипел Райт, захлебываясь слезами. – Пощади… Они же не виноваты, их такими воспитали…
– Каждый виноват в своем выборе только сам, запомни это, – донесся до него голос Исайи, но офицер не обратил на это внимания, продолжая истово молиться.
И чем истовее он молился, тем сильнее менялось что-то в нем самом, что-то непонятное. Почему-то Райту казалось, что он перестает быть человеком, теряет главное из того, что делает человека человеком – право выбора, получая взамен что-то иное. А что? Кажется, право деяния… Райт слышал величественную музыку Сфер, понимая теперь, что его самые удачные композиции – только слабые отголоски этой музыки. Но что это? Что за мерзкий скрежет? Что за диссонанс? Через мгновение он понял, что именно так звучит сейчас родной мир, и скривился, как от зубной боли. Этот ужас надо как-то исправить… Но как? Внезапно гитарист понял, как. Нужно только вот сюда и сюда вплести вот эту мелодию. Это же совсем просто. А на чем играть? Он представил себе гитару, и та возникла в его руках. Странная, ни на что не похожая темно-серая гитара со световыми лучами вместо струн. Райт взял первый аккорд, не ощущая, что из его рта потоком льется кровь. Затем он исчез.
Что-то изменилось вокруг, рассеялась багровая дымка, исчез белый туман, рядом с Исайей появился бледный человек, которого гость назвал Палачом. Он выглядел очень удивленным. Посвежело, воздух внезапно стал чистым, запели птицы, зашумел ветер, проснулись солдаты. Из окопов напротив один за другим выбирались бойцы банды Сторма. Они с недоумением смотрели друг на друга, явно не понимая, где оказались и что здесь вообще делают. В небе вспыхнула многоцветная радуга – мир радовался своему возрождению. Один человек отдал за это свою бессмертную душу. Всего лишь один. Что ж, цена, если разобраться, не так уж и велика…
Воздух на мгновение потемнел, и рядом с Исайей возник из ниоткуда Райт. Он утер с губ кровь и устало опустился на обломок бетонной конструкции, прижимая к себе гитару. Гость подошел и положил ему руку на плечо.
– Не ждал, мальчик… – едва слышно сказал он через некоторое время. – Ты выбрал себе страшную судьбу.
– Какое это имеет значение? – прошелестел Райт.
– Ты прав, никакого, – согласился Исайя. – Выбор сделан.
– Сделан.
Гитарист стряхнул с плеча его руку, встал, взял несколько аккордов, поднял голову к небу и рассмеялся. В его смехе звучало безумие, глаза горели лихорадочным, полусумасшедшим огоньком.
– Что ж, здравствуй, Бард… – коснулась губ Исайи горькая усмешка. – Впрочем, нет, не просто Бард. Безумный Бард!
Древнейший с тоской смотрел в никуда. Как давно это было… Как давно никто не называл его Райтом… Да никто и не помнит этого имени, не нужно это. Исайя хорошо отработал ситуацию, заставив его стать первым Безумным Бардом единственно возможным способом. Жестоко отработал – на самом деле от Райта мало что зависело. Да он и сам потом не раз делал похожее, набирая учеников и создавая структуру – иначе не вынудить человека отказаться от всего человеческого. К сожалению. Чувствовал себя при этом последним дерьмом, вспоминая собственную судьбу, но выхода не было.
Свои миллионы лет ада он, похоже, отбыл. Или еще не отбыл? Пока неясно, для начала нужно разобраться с этой ситуацией, провести перезонирование. Потом, возможно, его и в самом деле позовут выше, здесь ему делать уже нечего. Пора идти дальше. А что там? Древнейший не знал, но от него ничего не зависело.
– Прости меня, Боже, за все мои ошибки… – шептали пересохшие губы давно от всего уставшего человека.
Несмотря ни на что, человека.
Мелодия совмещения.
Дварх-адмирал Кир-Ванег, командующий флотом коалиции.
