На парковочной площадке стоял лимузин. Двустворчатая дверь гаража была распахнута настежь, внутри горел свет. Дарби разглядела в глубине старомодный «порше», БМВ с откидным верхом и еще какую-то машину, смахивавшую на «бентли».
— Ну, что скажете? — поинтересовался Тим Брайсон, останавливая свой старый «мерседес» с дизельным двигателем перед парадным въездом.
— Кажется, на улице чертовски холодно.
— Я имел в виду дом.
— Я поняла.
Брайсон опустил стекло и нажал кнопку интеркома.
Послышался треск, а потом женский голос произнес:
— Алло?
— Это детектив Брайсон. У меня назначена встреча с мистером Гейлом.
— Одну минутку, пожалуйста.
В фойе, одетый в костюм в тонкую полоску и без галстука, стоял высокий мужчина с гривой седых волос и решительным лицом, на котором застыло выражение скорби, — Джонатан Гейл. Дарби сразу же узнала его по пресс-конференциям, которые он давал на телевидении.
Гейл держался и вел себя с достоинством потомственного аристократа, в жилах которого течет голубая кровь многочисленных предков. Вот только образ этот был не совсем верен — Джонатан Гейл бросил Гарвард на втором году обучения, чтобы собирать компьютеры в гараже своих родителей в Медфорде. Восемь лет спустя он продал конкуренту свою компанию, торгующую компьютерами по каталогам, а на вырученную сумму принялся скупать недвижимость в самом престижном районе Бостона — Бэк-Бэй.
Воспользовавшись доходами с собственности, которую он сдавал в аренду, Гейл создал успешную «старт-ап компанию», занимавшуюся разработкой финансового программного обеспечения для инвестиционных банков и фондов. На пике всеобщего увлечения Интернетом Гейл продал компанию за колоссальную даже по нынешним временам сумму, которую вложил в развитие коммерческой недвижимости в Массачусетсе. Его называли бостонским Дональдом Трампом, за вычетом редеющих волос, статусной жены и маниакального стремления к саморекламе. Если верить газетам, то Гейл, так и не женившийся вновь после смерти супруги, жертвовал внушительные средства католическим благотворительным организациям.
Брайсон представил их магнату.
— Мария готовит ленч, — сказал Гейл. У него оказался дребезжащий, усталый голос, и слова звучали невнятно. — Не хотите ли что-нибудь съесть или выпить?
— Это очень любезно с вашей стороны, но мы не хотим отнимать у вас много времени, — отказался Брайсон. — Найдется здесь место, где мы сможем поговорить наедине, без посторонних ушей?
Гейл предложил свой кабинет.
Дарби пристроилась позади мужчин, во все глаза разглядывая особняк с его сводчатыми потолками и изумительным скрытым освещением. На стенах и столиках красовались великолепные образчики древнего японского искусства. На кухне, размером не уступающей обеденному залу иного ресторана, у плиты хозяйничала пожилая латиноамериканка.
Джонатан Гейл замедлил шаг и через плечо оглянулся на Дарби.
— МакКормик… Это вы поймали убийцу, о котором столько писали в газетах?
— Бродягу, — подсказала Дарби.
— Сейчас вас следует называть «доктор МакКормик», не так ли?
— Следите за моими успехами, мистер Гейл?
— При всем желании этого трудно избежать, юная леди. Вы стали своего рода звездой средств массовой информации.
К несчастью, он был прав. Дело маньяка, оказавшееся в центре внимания таких программ национального телевидения, как «Выходные данные» и «60 минут», казалось, навечно поселилось в трансляциях кабельных сетей. Ему были посвящены шоу «Судебно-медицинская экспертиза», «Из зала суда» и «Печальная известность». Дарби не дала репортерам ни одного интервью, но из-за того, что она принимала самое непосредственное участие в расследовании этого дела, ее имя часто упоминалось в этой связи вкупе со снимками, сделанными ушлыми фотографами, прятавшимися в кустах или припаркованных автомобилях. О ее передвижениях однажды даже сподобилась написать колонка «Путь к успеху» раздела светских сплетен, публикуемых в газете «Бостон геральд».
Кабинет Гейла оказался просторным и светлым, книжные шкафы и кожаные кресла, казалось, перенеслись сюда прямо из «Гарвардского клуба». В камине жарко пылал огонь. Теплая комната благоухала древесным дымком и ароматом сигар. Гейл подождал, пока гости усядутся.
— Сегодня утром я разговаривал с мистером Маршем, — сообщил он, гася окурок сигары. — Он дал мне описание нашего незваного гостя. Вы уже знаете, кто он такой?
Брайсон взял нить беседы в свои руки. Дарби предпочла остаться на заднем плане и наблюдать.
— Нет, не знаем, — ответил Тим. — А вы? Вы знаете этого человека?
Гейл выглядел явно озадаченным.
— Вы намекаете на то, что я могу знать мужчину, который вломился в квартиру моей дочери?
— Это всего лишь обычный вопрос, мистер Гейл.
— Нет, я не знаю, кто он такой.
— И вы никогда не встречали человека, которому подходило бы его описание?
— Нет. — Гейл взял в руки хайбол,
[12]
жидкость в котором весьма походила на бурбон. — Что он там делал?
— Мы рассматриваем несколько версий. А вы, случайно…
— Детектив Брайсон, когда я разговаривал с вами сегодня утром, вы сказали, что, похоже, кто-то проник в квартиру моей дочери. Так этот человек вломился в апартаменты Эммы или нет?
— На двери мы не обнаружили следов взлома. Мы полагаем, что у него мог быть ключ. Кто еще, помимо вас, имеет доступ в квартиру вашей дочери?
— Ключ есть у меня и у мистера Марша.
— Вы не делали других дубликатов?
— Нет.
— Вы давали свои ключи кому-либо?
— Нет, не давал. Я не хочу, чтобы кто-либо заходил в квартиру Эммы.
— В таком случае, зачем вы дали ключ мистеру Маршу?
— У него есть ключи от всех квартир. Он администратор службы безопасности всего здания. Ему могут понадобиться ключи на случай возникновения каких-либо проблем.
— Мистеру Маршу известен код отключения тревожной сигнализации в пентхаусе Эммы?
— Полагаю, что да. У него есть доступ к системе безопасности здания. В компьютере хранятся коды активации и отключения сигнализации для всех квартир. Сигнализация у Эммы была отключена после ее… похищения. Я сам отключил ее по вашей просьбе, когда в квартире работали ваши люди.
— А почему вы не включили ее снова?
— Честно говоря, я как-то даже не подумал об этом. — Он прикончил свою выпивку. — Прошу прощения, детектив, но мне кажется, что наш разговор превращается в некое подобие допроса.
— Приношу свои извинения, — легко согласился Брайсон. — Я пытаюсь понять, как, уверен, и вы, что же все-таки этот человек делал в квартире вашей дочери.
