Он что, плачет?
— Ты такая красивая, Ханна.
Он действительно плакал.
— Ты самая красивая женщина из всех, кого я встречал, — продолжал Уолтер. — Я так сильно люблю тебя…
Ханну охватило какое-то странное, неправильное чувство: ей хотелось поблагодарить его за доброту, сказать, что он поступает правильно. Она хотела пообещать ему, что не расскажет никому о том, что случилось, и о нем самом. Она готова была принести самую страшную клятву, перекреститься и поклясться на целой стопке Библий, сделать все, что он хочет. Но она боялась разрушить чары, под влиянием которых он находился, боялась, что ее слова могут заставить его передумать.
— Стой смирно, — сказал Уолтер. — Не шевелись.
Глава 80
Эмме и Джудит Уолтер стрелял в затылок, а потом быстро толкал девушек в ванну, еще до того, как у них начинали подламываться ноги. Он никогда не оставался в душевой: видеть, как их тела бьются в ванне, как они судорожно напрягают руки и ноги, слышать булькающие звуки, которые они издают, пока мозг умирает… было слишком тяжело и огорчительно для него. Он шел в гардеробную, чтобы молиться Марии, ожидая, пока тела девушек не перестанут кровоточить, и Мария уверяла его, что они ничего не чувствовали. Он был случайным свидетелем их телесной смерти. А телесная оболочка не играла никакой роли. Она была лишь вместилищем для души, и только душа имела значение.
После того как было покончено с самой трудной и неприятной частью, он возвращался в ванную комнату и включал душ, чтобы смыть кровь. Затем он рисовал крест у девушек на лбу, совершал обряд крещения, сопровождая его молитвой, и переносил тела на брезент, лежавший на полу. После этого он накрепко зашивал карман, в котором уже находилась статуэтка Богоматери — Мария должна была оставаться с ними еще три дня, до тех пор, пока души их не станут свободными, — а потом, перед тем как столкнуть тела в реку, он вновь крестил их и молился.
Возвращаясь домой, Уолтер мыл стены и пол ванной раствором хлорной извести, вытирал их полотенцами и возвращался в гардеробную, чтобы помолиться.
Но сегодня вечером все будет по-другому.
Ханна Гивенс стояла лицом к стене душа. Под ногами у нее не был расстелен брезент. Рядом не было полотенец или бутылок с хлорной известью, чтобы отмыть ванну. Статуэтка лежала в кармане ее куртки, но зашивать ее необходимости не было. Мария не хотела, чтобы Ханна очутилась в воде. После того как застрелит Ханну, он должен прижать дуло пистолета к своему виску или под нижнюю челюсть и нажать на курок. Так велела Мария.
Уолтер поднял пистолет и прицелился девушке в затылок. Рука его дрожала. Он плакал и не мог остановиться. Мария заговорила с ним.
Не бойся. Я с тобой.
— Мне страшно.
Это совсем не больно. Ты ничего не почувствуешь, обещаю.
— Помоги мне.
Помнишь, когда я в первый раз раскрыла тебе свои объятия и прижала тебя к своему сердцу?
— Да.
Тебя окружила моя любовь. Я забрала твою боль. Ты помнишь об этом?
Он помнил.
Ты чувствуешь, как я люблю тебя, Уолтер?
— Да.
Ты всегда будешь окружен моей любовью.
Но он не мог нажать на курок.
Твоя мать здесь, со мной. Эмма и Джудит очень рады видеть тебя. Они любят тебя, Уолтер. Отправь Ханну ко мне, а потом приходи сам. Тебе будет хорошо с нами.
В дверь позвонили.
Ханна повернула голову на звук. С быстротой молнии Уолтер обхватил ее за шею, а здоровой рукой прижал дуло пистолета к затылку.
— Скажешь хоть одно слово, и я убью тебя!
Дверной звонок задребезжал снова.
Кто стоял там, за дверью? Может, это его новая соседка Глория Листер вернулась с очередным куском домашнего пирога?
Ты мой самый дорогой мальчик, Уолтер. Я люблю тебя.
Дверь ванной комнаты была открыта. В ней горел свет, и на кухне тоже.
Возвращайся домой, ко мне. Время пришло.
Опять прозвучал звонок, за которым последовал стук в дверь. Ханна плакала, и он ощущал, как вздрагивает ее тело.
— Заткнись!
Я люблю тебя, Уолтер.
Всхлипывания Ханны заглушали голос Марии, так что он едва слышал его.
— Заткнись!
Нажми на курок.
Ханна не могла остановиться. Он зажал ей рот здоровой рукой.
Не нужно бояться, Уолтер. Ты чувствуешь мою любовь? Ты чувствуешь…
Ханна укусила его за палец.
Уолтер вскрикнул, и Ханна спиной оттолкнула его. Уолтер отшатнулся, затылком врезавшись в зеркало, а Ханна крутила головой из стороны в сторону, впившись зубами в его палец, подобно бешеной собаке. Уолтер продолжал кричать. Пистолет с лязгом упал в раковину.
Глава 81
Во входную дверь была вделана толстая стеклянная панель, занавешенная изнутри кружевными шторами. В доме кто-то был. В кухне горел свет, и Дарби видела круглый столик и шерстяную куртку, переброшенную через спинку стула.
Она уже собралась вновь надавить на кнопку звонка, как вдруг услышала, что мужчина закричал от боли.
Сунув одну руку под куртку, Дарби другой потянулась к дверной ручке и, нажав на нее, обнаружила, что дверь заперта. Каблуком сапога она ударила по стеклу. Оно зазвенело и покрылось трещинами. Она ударила еще раз, и оно разлетелось на куски. А внутри женщина звала на помощь.
О боже, там Ханна Гивенс, это она кричит!
Дарби протиснулась в дверь — зазубренные осколки стекла располосовали ей куртку и щеку — и ввалилась в прихожую. Держа в руке пистолет, она шла по коридору, глядя вокруг поверх мушки, готовая стрелять в любую тень. По мере того как она приближалась к кухне, крики становились все громче. Перешагнув порог, она резко развернулась налево, в «мертвую зону» — никого. Справа от нее виднелся ярко освещенный коридор, застеленный линолеумом в зеленую и белую клетку, который вел к двери, за которой начинались ступеньки в темный гараж. В конце коридора, с левой стороны, Дарби заметила еще одну открытую дверь. Оттуда падал свет. На стене коридора танцевали тени, и Дарби бросилась вперед.
Будь готова выстрелить в любой момент! Стреляй до тех пор, пока он не упадет!
Во рту у нее пересохло, в крови бурлил адреналин. Дарби пригнулась и выглянула из-за угла.
Мужчина с обезображенным лицом, покрытым остатками макияжа, одной рукой обхватил Ханну Гивенс за шею, крепко прижимая ее к себе и закрываясь ею, как щитом. Дарби не могла стрелять. Голова Ханны находилась в опасной близости от головы мужчины.
