Ситуация непростая.
Лорелей не знала, что делать при встрече с Нэшем, и надеялась только на свою сообразительность и быструю реакцию. Она хотела отдать ему деньги за ремонт, хотя вряд ли он их примет.
Лорелей прокладывала себе путь сквозь толпу. У ворот она назвала свое имя, ей выдали пропуск.
Сегодня Лорелей постаралась одеться как можно скромнее, но, возможно, недостаточно скромно: на ней были узкие белые джинсы, игривая блузка, открывающая руки и плечи. Волосы она повязала голубым шарфом.
Она чувствовала на себе взгляды мужчин, когда проходила мимо. Ее рассматривали, как диковинку, невиданное животное. Лорелей не знала никого из присутствующих, и для того, чтобы пройти на территорию, ей пришлось сделать несколько звонков от фонда.
Ее работа заключалась в организации различного рода увеселений для богатых меценатов. Она устраивала вечеринки и приемы в любое время года. Так Лорелей познакомилась с Дэмиеном и заработала репутацию женщины, которой невозможно отказать. В сопровождении Дэмиена она каждый год посещала бал фонда. Сплетни не угасали, но за все время их общения между ними ничего не было. Лорелей считала, что нельзя смешивать работу и удовольствие.
Тут Лорелей заметила Нэша, выходящего из офиса. Он направлялся к группе детей. Движения его были четкими и целеустремленными. От Лорелей не смогло укрыться то, как оживились женщины. Они буквально расталкивали друг друга, стараясь подобраться к гонщику как можно ближе. Лорелей лишь оставалось радоваться тому, что ее никогда не привлекали профессиональные спортсмены. Она выудила из сумки помаду, быстро провела ею по губам и распустила волосы. В таких случаях женщина должна быть во всеоружии. На Нэше был черный комбинезон с зелеными и белыми полосами и надписью, он держал несколько шлемов. Родители ошарашенно смотрели на собственных детей, которые бегали вокруг машин. В воздухе стоял еле уловимый запах бензина.
Во втором гонщике, который появился вскоре после Нэша, Лорелей узнала Антонио Абруцио. Долговязый итальянец быстро ответил на вопросы журналистов и устремился к треку. Около Лорелей неожиданно образовалось пустое пространство, и она скользнула за ворота и оглянулась. Нэш не видел ее, он помогал десятилетней девочке с длинными темными волосами надевать шлем.
Нэш что-то ей сказал, девочка улыбнулась и позволила ему застегнуть шлем. Даже издали было видно, с какой осторожностью он фиксировал ремешки у нее под подбородком.
Тем временем Нэш выпрямился и, положив девочке руки на плечи, легонько подтолкнул ее в сторону машины. Затем обернулся, и их глаза встретились. Казалось, время остановилось и все звуки затихли. Лорелей поняла, что сегодня ничто не смогло бы удержать ее дома. Она вбирала каждый изгиб его мужественного тела. Широкие плечи, руки…
Они не сводили взгляда друг с друга.
Теперь до Лорелей вполне дошел смысл слов, сказанных Симоной.
Нэш был легендой. Она же увидела в нем лишь мужчину.
Во взгляде и вздернутом подбородке Лорелей Нэш видел вызов.
«Ты меня не получишь. Ты не всегда получаешь то, что хочешь», — словно говорила она.
Лорелей не была обязана присутствовать на самом мероприятии. После инцидента прошлым вечером он решил, что знает о ней все. Красивая, привилегированная женщина, за которой ухаживают многие состоятельные мужчины. Информация, вырванная его менеджером из контекста, создала неверное впечатление. Нэш никогда не любил женщин, умеющих извлекать выгоду из своего положения. Лорелей Сент-Джеймс, видимо, всегда была хозяйкой положения.
Нэш полагал, что Лорелей уже и думать о нем забыла. Но вот она — спокойная и умиротворенная — в толпе зрителей позади ограждений, словно модель, сошедшая с обложки модного журнала. Узкие светлые джинсы, облегающие длинные ноги, голубой шарф в волосах.
Лорелей продолжала смотреть на Нэша, словно ждала, когда он приблизится, возьмет ее на руки и унесет куда-нибудь далеко-далеко. Она была высокой, обладала изысканной элегантностью, привлекавшей мужчин. Ему хотелось обнимать ее, оберегать, делать все ради нее.
Но им не по пути. Весь вчерашний день он был занят тем, что решал ее проблемы. И даже вечером.
Лорелей сможет позаботиться о себе или найдет кого-нибудь вроде Массены. Нэша же ждали носящиеся по треку дети и камеры. Затем он поедет домой, немного отдохнет и улетит в другой город, чтобы посвятить оставшееся время тренировкам.
Нэш хотел отвернуться, но Лорелей робко подняла руку. Этот простой жест, полный нерешительности, насторожил его. Кровь учащенно застучала в висках, мускулы напряглись. Нэш заметил, что толпа подалась ему навстречу. Он старался успокоить себя тем, что это было закрытое мероприятие. Все гости здесь по именному приглашению. Ее лицо застыло, Лорелей походила на пойманного зверя.
Нэш не знал, что сказать. Он посмотрел ей в глаза и негромко произнес:
— Поговорим позже.
Лорелей легко кивнула. Затем Нэш подмигнул двум девочкам-подросткам, стоящим поодаль, и ушел.
Большая часть гостей уже разошлась, оставались лишь волонтеры, которые неторопливо приводили трек в порядок. Никто не задавал вопросы женщине, бесцельно бродящей вдоль дороги. Темнело. Лорелей посмотрела на здание, стоявшее неподалеку. Если бы она знала, что будет так холодно, захватила бы куртку. Вероятно, Нэш забыл о своем обещании, или его задержали. А может, он вообще не планировал приходить. Лорелей сама поставила себя в такую сомнительную позицию. Она никогда не преследовала мужчин. Воспитанная Реймондом, она выучила главный урок жизни: быть объектом желания, никогда не поддаваться чувству. Только так можно было уберечься от боли утраты. Лорелей следовало сесть в машину и вернуться домой. Это изначально была неудачная идея… Не было никакого смысла размахивать перед лицом Нэша чековой книжкой…
— Неплохо покатались, тебе не кажется?
Нэш стоял в паре шагов от нее. Он был в простых джинсах и темной футболке. Как и в первую их встречу. Его запах, глубокий голос окутали Лорелей со всех сторон, заставляя трепетать каждую клеточку тела. На его лице уже виднелась легкая щетина, глаза мерцали в свете умирающего заката. Он держал два гоночных шлема.
— Береги свою репутацию, нас могут увидеть вместе, — произнесла Лорелей.
— Милая, нас сегодня фотографировали не менее пятидесяти камер. Репутация — дело гиблое.
Она хотела услышать не это. Он должен был сказать, что ему безразличны камеры и нужна только она.
— Давай же. — Нэш открыл дверцу.
Лорелей попятилась:
— Сюда?
Она с сомнением смотрела на низкую гоночную машину.
— Блу 16. Она не кусается.
Нэш не сводил с Лорелей взгляда. На ум ей пришло лишь единственное сравнение — волк, приближающийся в Красной Шапочке в темной чаще.
— Спасибо, — сухо сказала она и взяла шлем.
