– Именно так. Подсознательная программа, заложенная в рабочую особь расы – а гермо именно рабочая особь, – погибни сам, но спаси тех, кто принимает участие в размножении, сохраняя вид. – Огден хмыкнул. – И, Ри… частным порядком, конечно… Да, я работаю с рауф. Уже много лет. Но… я не люблю эту расу, признаться.
Ри посмотрел на него с интересом.
– И за что именно?
– То, что я вижу, постоянно подтверждает мне слова отца. «Человек, хотят того другие расы или нет, действительно венец творения. А все прочие нет. Мы – высшие. Мы, а не они…»
– Почему?
– Ри, они в большей степени животные, чем мы. – Огден чуть отвернулся, стряхнул с одежды невидимую пушинку. – Мы не привязаны к физиологии. Мы не зависим от тела так, как нэгаши или рауф. Мы на порядок свободнее. Оба пола у нас равноправны…
– А у них разве нет?
– Конечно, нет! И самое главное – наша мораль, наши истинные ценности заложены в саму нашу природу, – Огден наставительно поднял палец. – У них такого нет даже близко. Или ты думаешь, что огромное количество тех же тестов для рауф – прихоть? Увы, это необходимость. И эти два модификата – лишнее тому доказательство.
– Знаешь, я уже слышал такие речи, – медленно произнес Ри. – На заре, так сказать, туманной юности. То, что ты говоришь, можно оспорить.
– Можно. И точно так же можно признать очевидное, – отмахнулся Огден. – Ри, нравится тебе это или нет, работаем мы с котами или нет, хорошо ты к ним относишься или нет – все равно. Люди – это люди, а коты – это коты. Даже самые продвинутые, типа той же Эдри. Даже гениальные.
– Ты поосторожнее про руководителя кластера, – заметил Ри.
– Ну вот еще. Я ничего плохого не говорю. Животное, даже самое замечательное и умное, – это все равно не человек. Понимаешь?
Ри задумчиво кивнул. Покосился на индикаторную строчку – до входа в канал оставалось еще пять минут.
– Но почему – животное? – спросил он.
Огден снова усмехнулся.
– Докажи обратное, – предложил он в ответ. – Сделай нормальный базис и докажи. Ри, мы работаем вместе достаточно долго, так? Мы спокойно можем обсуждать подобные вещи, и оба знаем, кто тут прав, а кто нет. Мы не касались этого вопроса – вернее, его не касался я, поскольку видел: тебе неприятно будет сознавать, что твои… друзья… на самом деле не более чем забавные зверушки, биологический курьез, шутка эволюции, по какой-то прихоти создавшей «рабочих пчел» для высших организмов. Сейчас ситуация изменилась, и я вынужден произнести вслух то, что произносить не собирался.
– Огден, тебе не приходило в голову, что ты несколько предвзят? – поинтересовался Ри.
– Предвзят ты, а не я, – возразил Огден. – Предвзят, потому что судьба тебя свела с этими котами и ты начал относиться к ним… так, как относился бы к людям, к своим друзьям. Во мне нет ненависти или злости, декан. Коты мне фактом своего существования не мешают. Они не раздражают меня, мне от них ни холодно ни жарко. Я просто не обязан их любить, вот и не люблю. Любовь нашими правилами не предписана. Кому-то нужны равные права, так пусть будут, мне-то до этого какое дело? Но, тем не менее, не следует забывать, кто есть кто. А ты забываешь.
Ри досадливо поморщился.
– Огден, мне кажется, что ты сейчас все же не прав. – Он говорил бесстрастно, тихо. – Убеждения можно иметь любые, но при этом не следует забывать, что все мы работаем в одной структуре, и цели у рас – все же общие. И права у всех одинаковые.
– Не у всех. Тесты, Ри. Тесты. Правду можно прятать, но она – как вода. Дырочку найдет. Так что своего мнения я не изменю.
– Как знаешь, – ответил Ри.
* * *
Вышли ранним утром. На сумки пришлось приделать веревочные лямки и примотать к себе покрепче – пробежка в ускоренном режиме с болтающейся на плече сумкой – не самое большое удовольствие, а бежать предстояло без малого тридцать километров.
Ри в обществе хмурого Огдена, все еще плачущей (теперь уже, правда, от неожиданного счастья) Варьи, двоих подростков и гермо, пребывающего в тяжком беспамятстве, отбыли на три часа раньше – им предстояло пройти на катере до одного из порталов Сети Ойтмана, выйти у Анлиона, сдать гермо медикам, а семью – местной общине и лишь потом вернуться обратно.
Утренний лес был очень похож на тот, что рос на Орине, – примерно так же начиналась их каждая обязательная утренняя пробежка. Солнце вставало над деревьями и тоже было почти таким, как дома. Может, чуть поярче, но это, видимо, просто свойство здешней атмосферы.
«Вот интересно, – подумалось Иту. – Более половины человеческих цивилизаций живут у таких вот звезд: почти всегда это желтые карлики. И почти у всех планет есть спутники – в данном случае их четыре, три, кстати, даже днем неплохо видно. Одинаковые условия, идентичные схемы развития… Нет, различия, конечно, встречаются, их тоже немало. Те же луури, например. У них звездные системы другие, они привычны к более высоким дозам радиации, но при этом – гораздо хуже адаптируются к изменению гравитационных условий, и кости имеют более хрупкие, нежели тот подвид людей, к которому принадлежит раса этого мира.
– О чем задумался? – спросил Скрипач.
– Да так, о всякой ерунде, – отозвался Ит.
Пока что бежали не спеша, приноравливаясь к ритму, да и дорога оставляла желать лучшего. Колея заросла высокой густой травой, то и дело под ноги попадали кочки, рытвины, полусгнившие ветви.
– И все-таки?
– О тождестве, – Ит перескочил яму, заполненную темной дождевой водой. – Говорю же, ерунда.
– Слушай, пока есть возможность… Что будем делать?
– Ты о чем? – спросил Ит, хотя отлично понял, о чем.
– Я о том, что поскорее бы обратно… Нет, я серьезно, надо что-то решать, – Скрипач поправил сползающую сумку.
– Дыхание береги, «решать», – отмахнулся Ит. – Нечего решать. Все уже без нас… решили.
Дорога вышла на широкую просеку, заросшую подлеском и, видимо, давно не расчищавшуюся. Несколько минут бежали молча, стало не до разговоров – пришлось держаться колеи, которая петляла между мелкими невзрачными деревьями, похожими на земные осины.
– А все-таки? – первым нарушил молчание Скрипач.
– Ну… – Ит задумался. – Надо побыстрее вернуться. Поговорить с ним в последний раз. Рыжий, знаешь, мне от мыслей обо всем этом жить не хочется, – признался он. – Я уже давно перестал…
Он не договорил, махнул рукой, замолчал.
– Что ты перестал? – спросил Скрипач. Проклятая сумка снова сползла, а узел на хилой веревке начал развязываться. – Слушай, давай остановимся, перевязать это все хочу нормально.
– Давай, – согласился Ит.
Небольшой привал решили устроить в лесу, не на просеке. Нашли место потемнее, под старыми деревьями, обладавшими густыми плотными кронами, сняли сумки.
