– Патрик! – закричал он. – Патрик, с тобой все в порядке?
– Пап! Что все это значит? Я не понимаю…
– Все, хватит! Эй, парни, уберите его отсюда!
– Папа, мне кажется, мы… – Голос Патрика прервал звук, в котором Мюррей расслышал удар.
– Нет! Не трогайте моего мальчика!
– С ним ничего не случилось, – ответил человек. – Просто ему нужно привыкнуть делать то, что ему сказано, и не пытаться нас перехитрить.
– Он будет делать, как вы скажете, обещаю!
– Теперь слушай меня внимательно. Мне не нужны твои обещания. Мне нужны действия и немедленно! Сейчас я назову тебе номер, по которому ты должен будешь позвонить через сорок восемь часов и сообщить информацию, которую требует босс, а иначе ни ты, ни твой обожаемый сынок до следующего рассвета не доживете. Понял?
Мюррею отчаянно хотелось сообщить человеку то, чего он от него добивался. Достаточно было сказать, что с помощью бинокля он видел какого-то человека с миссис Дюшод в ее доме, и его сын вернется к нему живой и невредимый. Он так на это надеялся.
Но только он хотел это сказать, как вдруг сообразил, что выдаст всю информацию, не получив в ответ никакого обещания. Он не мог доказать похитителям, что этот человек Тристан Дюшод. Это доказательство было необходимо ему в качестве козыря.
– Да, понял, – пробормотал Мюррей. Если повезет, у него будет отличный способ обеспечить безопасность сына. Для того чтобы достать необходимые доказательства, нужно подойти к дому поближе, и желательно в дневное время. Но он сделает все, чтобы сфотографировать Тристана Дюшода, ведь это единственное, что может спасти жизнь его сыну.
Глава 6
Проснувшись на следующее утро, Сэнди сразу почувствовала аромат кофе. На какое-то мгновение она вспомнила первые дни после того, как узнала о своей беременности, когда Тристан так радовался будущему ребенку. Зная, как она любит кофе, он исколесил всю Южную Луизиану в поисках лучшего сорта кофе без кофеина.
Но сознание сразу возвратило ее в сегодняшний день.
Тристан воскрес из мертвых и провел ночь в их доме. Она знала это, потому что, убежав в спальню, прислушивалась, не хлопнут ли застекленные двери, но хлопка не было. Она лежала, раздумывая, не ушел ли он потихоньку. Затем раздалось знакомое пиканье включенной сигнализации, и она успокоилась и уснула.
Сидя в постели и жадно ловя манящий аромат, Сэнди сообразила, что будет пить кофе во второй раз за весь срок беременности.
Она включила лампу, но света не было. Да, ведь вчера из-за грозы отключилось электричество! Интересно, как же Тристан сварил кофе? А это что еще за аромат? Бекон? Должно быть, он был в холодильнике.
Она проворно встала, наспех приняла душ и надела белую юбку и розовую рубашку.
Войдя в кухню, она поняла, как готовил Тристан. Он достал газовую плитку, которую они держали в доме на случай отключения электричества. На одной конфорке он зажарил бекон, а на другой вскипятил воду, чтобы заварить кофе по-походному, в кружке.
Он сидел за столом, пил кофе и ковырял вилкой бекон.
– Что это ты здесь делаешь? – ворчливо спросила она.
– Ты же сказала, тебе все равно, что я делаю, раз ты не обязана смотреть на меня. Я ночевал на диване. Сегодня ночью буду спать на улице, если хочешь.
– Не хочу! Можешь меня не оберегать. И знаешь, почему? Потому что ты оставил меня без защиты на целых два месяца. Если ты считал, что я нуждаюсь в защите, почему не пришел домой?
Тристан скривился, как от боли.
– Я не мог.
Конечно, не мог, потому что валялся в постели, в лучшем случае, настолько ослабев, что не мог держаться на ногах, в худшем – без сознания. Придется хорошенько допросить Бодро, раз уж Тристан не хочет рассказать ей, что происходило все эти недели.
– Ты достал эту плитку и приготовил завтрак. Так что же не ешь?
Он поднял голову и устало улыбнулся, отчего у нее заныло сердце.
– Я приготовил его для тебя. Ты похудела, а тебе нужно есть за двоих.
– Меня тошнило при одной мысли о беконе, – сказала она, с трудом скрыв улыбку. – И разве ты не помнишь, что с утра в меня лезет только грейпфрутовый сок?
Тристан покраснел и опустил голову.
– Извини, – пробормотал он. – Я действительно забыл. – Он отодвинулся вместе со стулом от стола. – Сейчас приготовлю тебе тосты.
– Не надо, не вставай. – Она придержала его за плечо. – Кофе и бекон пахнут изумительно. Хочу попробовать.
Он взглянул на ее руку, и она смущенно отдернула ее. Потом налила себе кофе, положила немного сахара и размешала.
– Без кофеина?
– Конечно. – Он подцепил на вилку кусочек бекона, затем положил его. Подцепив его снова, он вилкой попытался разделить его на части. – Немного пережарил бекон, – сказал он и сунул в рот кусочек.
Сэнди засмеялась.
– Насчет бекона у нас никогда не было одинакового мнения, верно? – Она воткнула вилку в ломтик бекона и немножко откусила. – У-y, прямо хрустит на зубах.
– А я что говорил, – раздраженно произнес он.
– Что случилось? – спросила она, удивленная его тоном.
Он вздохнул и покачал головой.
– Нечего вздыхать. Говори, что с тобой?
Опершись на подлокотники кресла, он с трудом встал.
– Это не тот вопрос, – проворчал он. – Вопрос, что с тобой, что с нами обоими?
Она настороженно смотрела на него. Он никогда не сердился на нее, и сейчас она возбудилась. Через секунду заворочалось встревоженное дитя, и она погладила живот.
– Ты хочешь сказать…
Он проследил за ее рукой, и от выражения его лица ей стало больно.
– Я хочу сказать, что не понимаю тебя. Я думал, ты обрадуешься, увидев меня.
Сэнди пораженно уставилась на него:
– Обрадуюсь? Это потому, что ты сам пришел в такой восторг, когда застал меня здесь, и так радовался, что сам дошел сюда. Если помнишь, когда я застала тебя в доме, ты собирался смыться, так и не повидавшись со мной. Так назови же мне одну причину, хотя бы одну, из-за чего бы мне стоило обрадоваться!
Он задержал на ней взгляд, будто в детской игре «кто кого пересмотрит».
– Может, просто из-за того, что я не умер, – тихо проговорил он.
Сэнди не выдержала его взгляда.
Он был прав, конечно. Она была ошеломлена, затем решила, что у нее галлюцинация. А потом, осознав, что он действительно жив, разволновалась.
– В первый момент, когда я увидела тебя… – Она подняла руку. – Ты и сам знаешь, что я почувствовала. Если ты не понимаешь, что у меня были все основания сердиться на тебя… ну, тогда я не знаю, что еще сказать.
