Больше Пейдж не хотелось анализировать свои страхи. Будь что будет. Ничего не имеет значения, пока он здесь, пока обнимает ее и страсть вырывается на свободу, словно дикий зверь из клетки.
– Я думала, что ты лег спать пораньше. У тебя не горел свет.
На долю секунды ей показалось, что по его лицу пробежала тень испуга.
– Как вы провели день с моей матерью? – спросил Джанкарло, но он не собирался беседовать с ней по душам. Его темные глаза дико блестели в слабом свете восходящей луны, заглянувшей в окно. – Куча почитателей и море внимания, как ей и хотелось?
– Конечно. – Пейдж провела руками от его волевого подбородка до крепкой шеи, будто пыталась запечатлеть контуры его тела на своих ладонях. И если вдруг эта встреча окажется последней, то она запомнит Джанкарло до мельчайших подробностей. – Все всегда происходит именно так, как она запланировала. Ни один смертный не способен игнорировать главный бриллиант Голливуда.
Но Джанкарло не улыбнулся. Он повернулся так, что его твердеющая плоть упиралась Пейдж в живот, по которому тут же растеклось обжигающее тепло, несмотря на странную мрачную энергию, исходившую от Джанкарло. В ее сознании неожиданно всплыли слова, которые она не слышала уже много лет, но по-прежнему помнила. Слова, которые она выкинула из головы давно. Это были гневные тирады больного человека, лишившего ее всего. Лишившие ее Джанкарло. Но стереть их из памяти ей так и не удалось.
Терзающая пронзительная пустота, мучавшая Пейдж сегодня целый день, исчезла, заполнившись запахом Джанкарло, его прикосновениями, властностью.
Джанкарло – единственный мужчина, который прикасался к ней. Тот, кого она любила. Лишь языком своего тела Пейдж позволялось выразить свою любовь. Ее бедра опустились чуть ниже, а ноги обвили талию Джанкарло, приглашая овладеть ею.
– Возможно, когда ты был ребенком, все складывалось не так замечательно, – прошептала она, надеясь, что от его глаз скроются все те эмоции, которые написаны на ее лице. – Но мои отношения с Вайлет очень просты и никому из нас не в тягость. Мне платят, я со всем соглашаюсь, и все.
Джанкарло наклонился, чтобы осыпать горячими поцелуями ее изящную ключицу. Пейдж откинула голову в сторону, жадно прижимаясь к его губам.
«Эта сказка не продлится вечно. Дай ему все, что он хочет сейчас», – приказало ей глупое сердце.
– У Вайлет все отношения с окружающими складываются по этому сценарию.
Пейдж снова заметила грусть на его лице. Ее пальцы пробежались по его густым волосам. Джанкарло упирался головой в ее ладонь, словно большой черный кот.
– Мне кажется, трудно быть знаменитым человеком. От тебя слишком много ожидают. Большая ответственность. Тебе постоянно приходится беспокоиться о том, чтобы твоя слава не померкла. Но, наверное, быть ребенком звезды еще труднее.
Джанкарло приподнялся на локтях, находясь по-прежнему в паутине ее бедер, нежная складка между которыми ощущала будоражащую тяжесть его плоти. Воцарилась тягучая тишина, его лицо скрывала тень, и все, что было видно, – это горящие черные глаза.
– Это нетрудно, – сказал он голосом, который ей еще никогда не приходилось слышать, невыразительным и смиренным. – Главное, не забывать, что она всегда играет роль. Роль благочестивого и заботливого родителя. Она великая актриса, и ее главное амплуа – мать. Я обещал себе, что никогда не обреку на подобные страдания своих детей. Я готов был смириться с тем, что наш род прервется на мне.
Пейдж невольно представила его маленьким мальчиком – бездонные глаза, упрямый подбородок, – и у нее сжалось сердце от боли. Но сейчас от него исходила едва уловимая угроза. Джанкарло слишком внимательно, слишком сосредоточенно смотрел на нее.
– Я тебя понимаю, – сказала Пейдж спокойно, хотя слова утешения готовы были сорваться с ее уст. Ею вновь овладел страх, вызванный неуверенностью. – Это, наверное, очень тяжело.
– Ты сочувствуешь мне? Не утруждайся.
Выражение лица Джанкарло стало более ожесточенным. Пейдж замерла и внутренне напряглась, ожидая продолжения. «Что бы он ни сказал, ты это заслужила», – напомнила ей совесть.
– Вот что я понял о своей матери, великой актрисе. Она – загадка, которую никому не дано понять. И ей это нравится. Глубокие отношения для нее табу, потому что их невозможно контролировать или показать публике, если ее роль сыграна безукоризненно. Здесь нет репетиций или дублей, и Вайлет прилагает все усилия, чтобы избежать настоящей привязанности.
Пейдж не понимала, почему ей так больно слышать эти слова, ведь они не о ней. Приблизив губы к ее уху, он грустно прошептал:
– Мне нужна женщина, которой я мог бы доверять. – Эта фраза вонзилась в ее сердце, словно острый нож. И теперь он хотел ее крови, ее страданий: – Женщина, которую я буду знать, как себя самого. Женщина, которая ничего не скрывает от меня или мира, которая не играет какую-то роль. Которой нужен спутник жизни, а не публика.
– Джанкарло… – Сердце Пейдж разрывалось на части в мучительной агонии. – Пожалуйста.
Он знал, что причиняет ей боль, но не остановился.
– Мне нужна женщина, которой я могу верить, когда она признается мне в любви. – Эти слова убивали Пейдж. Джанкарло поднял голову, чтобы посмотреть ей прямо в глаза и добить ее окончательно. – И ты никогда не была и не будешь такой женщиной.
«Потом я буду прокручивать эти слова снова и снова в своей голове. Потом я смогу рыдать дни напролет. Но это будет потом», – пронеслось в ее сознании.
– Но сейчас не время для разговоров, – произнесла она тихо, но настойчиво.
И Джанкарло исполнил ее просьбу, войдя в нее резким движением. Он задал неумолимый и беспощадный ритм. Безумная страсть связывала их, а пламя блаженства снова вырвало из реальности.
Пейдж сделала все, чтобы они оба забылись в экстазе, пусть и ненадолго.
Прошли еще две лениво-безмятежные недели. Тосканское лето приближалось к осени. По утрам воздух дышал прохладой, а небо стало отдавать нежной синевой. Пейдж начинало казаться, что напряжение между ней и Джанкарло ослабевало, грусть понемногу рассеивалась.
Или ей просто хорошо удавалось вводить их обоих в состояние забытья.
Как бы там ни было, все изменилось. Больше она не проводила дни в заточении в своем коттедже, ожидая Джанкарло, чтобы исполнить любую прихоть. Она снова угождала Вайлет, планируя ее досуг, который в основном состоял из однодневных поездок по близлежащим городам, где они посещали культурные памятники, галереи, показы мод. Также актриса занималась тем, что благосклонно принимала обожание со стороны местных жителей. Такому вниманию содействовал вертолет ее сына, на котором они путешествовали и который вызывал небывалый переполох среди горожан.
– Я всегда любила эффектные появления, – пробормотала Вайлет с фирменной улыбкой на губах во время их первой поездки на вертолете.
