Пейдж отстранилась от Джанкарло, решив уклониться от беседы, которая грозилась причинить им обоим боль и, что еще страшнее, разрушить то, что они с таким трудом построили в Тоскане. Сегодня она облачилась в легкий кокетливый сарафан, будто полупрозрачная ткань могла как-то защитить ее.
– Была ли наша связь настоящей? – спросил еле слышно Джанкарло.
Пейдж замерла, а ее взгляд бессмысленно блуждал по крутым холмам, утопавшим в солнечном свете, блестящей глади озера в долине, тосканскому небу, усеянному пушистыми белыми облаками, виноградникам и цветам. Ее сердце сейчас находилось в руках Джанкарло.
– Для меня – да, – срывающимся голосом ответила она. – Даже сейчас.
Как он отреагирует на ее слова? Неизвестность мучила Пейдж. Ей казалось, будто ее подвесили на канатах высоко к небу, отдав на милость буйных ветров.
Его ладонь потянулась к ее пальцам и, накрыв их, мягко сжала. Затем Джанкарло встал, оделся, и больше на эту тему они не разговаривали.
Джанкарло наблюдал за тем, как спит Пейдж. Что его разбудило? Он ощутил необходимость убедиться, что Пейдж здесь, рядом с ним. Невозможно сосчитать, сколько ночей пришлось ему провести в мечтах о ней, о том, как все могло сложиться, если бы не предательство с ее стороны.
Но теперь Пейдж была рядом и, свернувшись калачиком, крепко спала. Ее глубокий сон не прервался даже тогда, когда Джанкарло развернулся к ней и крепко обнял.
«Твой план мести удался на славу», – не унимался недовольный внутренний голос. Но ничего не имело значения в это мгновение, потому что эта женщина снова была с ним. Ее лицо в тусклом ночном свете, пробравшемся в окно, напоминало ангельский облик. Его пальцы легонько прошлись по щеке Пейдж. Воспоминания десятилетней давности снова нахлынули на него, и казалось, будто этой разлуки и вовсе не было, будто вся эта грязная история со снимками – просто дурной сон. Возможно, он продолжал подозревать Пейдж в неискренности, но не оттого, что действительно чувствовал фальшь, а просто считал это правильным и разумным поведением.
«Она была такой юной тогда».
Джанкарло не понимал, как мог забыть о столь важном нюансе. В свои двадцать он был настоящим глупцом и повесой, пока учился в Стэнфорде и бегал по кастингам, проматывая деньги родителей. Двадцатилетняя Вайлет разводилась с мужем-продюсером, который раскрыл ее талант актрисы, когда той едва исполнилось семнадцать, и годился ей в отцы, если не в деды. Все восхищались ее целеустремленностью и преданностью карьере. Никто не смел называть ее меркантильной дрянью, по крайней мере в лицо.
Наверное, поэтому поступок Пейдж вызвал в нем такую сильную злость. Джанкарло по-настоящему любил свою мать, но мечтал о девушке, которая будет ставить на первое место его интересы, а не свои.
Джанкарло сказал Пейдж, что ему нужна спутница жизни, равноправный партнер, но его действия говорили об обратном. Еще тогда, в Малибу, ему не нравилось, что она много времени проводила на танцевальных репетициях, потому что он редко видел ее. Сейчас по этой же причине ему не нравилась ее преданность Вайлет. Действительно ли ему так нужно было равноправие? Или он хотел, чтобы Пейдж учитывала только его интересы, предоставив ему полную свободу действий?
Ответы на эти вопросы не волновали Джанкарло, пока рядом лежала женщина, от которой невозможно оторваться. Ему надоело бороться с собой, держать ее на расстоянии вытянутой руки, причинять ей боль…
«Мы должны придерживаться в жизни тех принципов, которые проповедуем сами, – сказал ему однажды отец. – Но проблема в том, что нам всем гораздо проще лишь требовать, чем прислушиваться к желаниям других или даже к истинным желаниям нашего сердца».
Имел ли Джанкарло право требовать от нее честности и искренности, если сам все время притворялся, делая вид, что люто ненавидит ее?
Джанкарло притянул Пейдж к себе еще ближе и уткнулся лицом в ее теплую шею.
– Come sei bella. Mi manchi
[2]
, — раздался в ночной тишине мужской шепот. – Я люблю тебя.
Будто услышав его слова, она крепче прильнула к нему, продолжая спать. И в этот момент с кристально чистой ясностью он понял, что будет любить ее до конца своих дней.
Пейдж проснулась на следующее утро от солнечных лучей, ласкающих ее лицо. Джанкарло лежал рядом, обвив ее своим телом.
«Сегодня будет замечательный день», – мелькнула в ее голове мысль, которая посещала ее каждый день по утрам в течение вот уже нескольких недель. Но вдруг ее желудок свело от спазмов, и ей пришлось бежать в ванную комнату.
– Наверное, я съела что-то не то, – сказала Пейдж, вернувшись в спальню и увидев, как Джанкарло обеспокоенно хмурится. – Твоя мать настояла на том, чтобы мы попробовали те странные колбаски в Чинкве-Терре вчера.
Но Вайлет пребывала в отличном состоянии и не жаловалась на недомогание.
– Я ела и более нездоровую пищу, девочка моя, – заявила актриса, когда ассистентка решила поинтересоваться о ее самочувствии. – Мне частенько приходится перекусывать во время съемок в каком-нибудь богом забытом месте.
Но отравление у Пейдж все не проходило. На четвертый день, когда она снова выбежала в ванную, Джанкарло последовал за ней и положил перед ней на полу небольшую упаковку. Бледная Пейдж сидела на коленях и непонимающим взглядом смотрела на предмет. Тошнота не отступала, а ее сердце неистово билось. Головокружение мешало сосредоточиться на том, что находилось рядом. Но оно усилилось во сто крат, стоило ей наконец понять – это был тест на беременность.
– Используй это, – строгим голосом приказал он. – Потом принеси его мне. И мы все обсудим.
Глава 8
Пейдж, шатаясь, поднялась с колен, когда звук его удаляющихся шагов стих. Она прополоскала рот в раковине, а затем сделала все, как гласила инструкция. Прошло необходимое время, которое она засекла на телефоне с помощью таймера. И когда сигнал пропиликал, ей едва хватило смелости, чтобы взглянуть на результат.
И вот так просто, в одно мгновение все навсегда изменилось. Ее взгляд был прикован к палочке с четким изображением положительного результата. Значение происходящего поразило ее. Пейдж накрыло волной противоречивых чувств: неверие, радость… страх. Как Пейдж может быть матерью, если единственным примером родительской опеки и любви для нее являлась Арлин?!
Пейдж мертвой хваткой вцепились за край умывальника. Подступающие слезы обжигали глаза, а ноги едва держали ее. Неимоверным усилием воли ей удалось заставить себя сделать несколько глубоких медленных вдохов. Она вспомнила, что внизу ее ждет Джанкарло. Ее худшие опасения становились реальностью.
Пейдж оделась в джинсы и джемпер, будто одежда могла защитить ее от того, что ее ожидало, завязала волосы в крепкий хвост на затылке и отправилась навстречу судьбе, понимая, что оттягивать сложный разговор не имеет смысла.
