— Конечно нет! Мы были бы ужасной парой.
— Мне так не показалось прошлой ночью… и сегодня утром, когда ты выкрикивала мое имя.
К ее лицу прилила кровь.
— Это обычная сексуальная совместимость, случайный всплеск гормонов. У меня на личном фронте сейчас затишье, поэтому я согласилась быть с тобой.
— И надолго это затишье? — парировал он.
— Не твое дело!
— Угу.
Похоже, Сэм научился читать ее мысли. Неужели он догадался, как ждала она шанса быть с ним рядом? Если он это поймет, она умрет от унижения…
Аннелиз посмотрела на огонь, чтобы не встречаться взглядом с Сэмом:
— Мне убрать посуду?
Сэм встал, собирая тарелки:
— Не двигайся. Сейчас принесу десерт.
Когда Сэм вышел из комнаты, она опустила голову на руки, но несколько мгновений спустя резко выпрямилась — он вернулся с двумя вазочками с ванильным мороженым, украшенным клубникой.
Увидев ее изумление, он усмехнулся:
— Каждое лето бабушка делает много мороженого. — Он украсил каждую порцию завитком взбитых сливок. — Приятного аппетита!
Аннелиз неохотно взяла десертную ложку.
В конце концов, Сэм предложил ей просто мороженое! В этом нет никакого сексуального подтекста. Так отчего у нее вспотели ладони, а сердце учащенно забилось?
Клубника пробудила воспоминания о долгих жарких летних днях и счастливом времени — раннем детстве Аннелиз в «Вольф-Маунтин». Тогда она была слишком мала, чтобы понять, какие страхи терзают отца…
Словно прочтя ее мысли, Сэм постучал ложкой по краю своей вазочки:
— Очнись, Аннелиз. О чем ты думаешь?
Она слизнула каплю растаявшего мороженого с верхней губы:
— Я вспоминала детство. Какое оно было яркое и свободное.
— Я завидовал вам, живущим в «Вольф-Маунтин». Ты не помнишь… Тебе было только пять или шесть лет, когда это произошло. Твои братья и я пошли купаться нагишом в ручье. Тебя оставили на страже. Но ты уснула, и твои отец, дядя и мой отец нашли нас. Они отругали нас за то, что мы втянули тебя в свою авантюру.
— Мой отец всегда опекал меня и сейчас опекает.
— Это значит, мы с тобой рискуем?
Она нахмурилась:
— Мне не пять лет! И я не живу в доме отца. Теперь я самостоятельный человек.
— То есть твои братья за тобой не присматривают?
Она даже пожалела, что не может ответить отрицательно. Нет смысла лгать. Сэм отлично знает ее семью.
— Мы поддерживаем иллюзию, будто я живу, как мне хочется. Да, они за мной присматривают. Они знают обо мне почти все.
— И все же ты говорила, будто хочешь иметь собственный дом на горе.
Она усмехнулась:
— Неужели это так странно?
— Как должен выглядеть твой дом?
— Если честно, я не знаю. Ну, у меня смутное представление об остекленной веранде с плетеной мебелью, где я буду сидеть и смотреть на дождь… Что касается самого дома, то конкретного стиля нет. Мне хотелось лишь, чтобы в нем было мирно и уютно. Мне нужно место, где я могла бы ото всех спрятаться.
— А этот твой дом рассчитан на детей?
Аннелиз насторожилась:
— Может быть, несколько игрушек для племянников и племянниц. Возможно, двухъярусная кровать…
— То есть ты не планируешь однажды стать матерью?
— Нет! — категорично ответила она и отодвинула вазочку с десертом в сторону, хотя съела меньше половины. — А твой дом будет рассчитан на детей?
Сэм пожал плечами:
— Сюда я буду приезжать только на выходные и праздники. Я собираюсь построить большой дом недалеко от Шарлоттсвилла. Последние пару лет я подыскиваю земельный участок.
— Понятно. — Еда осела свинцовой тяжестью в желудке Аннелиз. Наступила гнетущая тишина. Она изо всех сил пыталась сменить тему: — Я уже заказала много вещей. Если погода наладится, их привезут в понедельник днем. Я буду красить одну комнату за другой.
— Для этой работы можно нанять людей, — сказал он, слегка нахмурившись. — Бабушка платит тебе за дизайн, а не за покраску стен.
— У меня высокие требования, — призналась Аннелиз. — И я помешана на контроле качества. Я работаю по принципу: хочешь, чтобы все было идеально, сделай сам.
— Тогда закажи новую лестницу, — проворчал он. — Я не стану оплачивать вызов скорой помощи.
Внезапно оба вспомнили о недавней ссоре.
Аннелиз напряглась.
— Если ты не хочешь, чтобы я помогла тебе с посудой, — заявила она, — тогда пойду почитаю хорошую книгу и буду готовиться ко сну.
Сэм потянулся через стол и схватил ее за запястье:
— Нет!
— Что? — Она затрепетала от такой мужланской выходки.
Сэм встал, заставляя Аннелиз тоже подняться.
— У меня есть планы на вечер, — мягко сказал он, чувственно глядя на нее. — Или ты со мной сотрудничаешь, или мне придется тебя убеждать.
— Боже, до чего же ты высокомерный осел!
Они стояли так близко друг к другу, что она разглядела крошечный шрам на его правой скуле. Тело Сэма излучало тепло и такой привлекательный запах.
— А ты чрезмерно строптива, — произнес он, глядя на ее разомкнутые губы. — Одному Богу известно, почему я хочу тебя.
— Да, непонятно…
Он обернул прядь ее волос вокруг пальца:
— Как, по-твоему, почему?
— Тебе скучно?
— Ничуть.
— Тебе понравилось, что я бросила тебе вызов?
— То есть?
— Я не знаю, — пожала она плечами, отошла от Сэма и встала напротив камина. — Возможно, ты подсознательно хочешь доказать, как неотразим?
— Бывало, женщины меня отвергали, Аннелиз. Поверь мне.
— Чего же ты от меня хочешь?
— Ты обещала быть со мной эти выходные, — произнес Сэм. — Пока не растает снег. Давай объявим перемирие. Насладимся сегодняшним и завтрашним днем. А в понедельник утром ты решишь, уезжать мне отсюда или нет. Без тебя.
— Конечно ты уедешь! Зачем тебе оставаться? Ты только будешь крутиться у меня под ногами!
Сэм пошел в ее сторону — Аннелиз стала пятиться в нишу у камина. Сэм выключил свет — в комнате воцарился полумрак, свет исходил только от пламени камина и свечи.
— Перемирие означает одно — ты должна притвориться, как и я.
Она уперлась спиной в стену:
— Из меня плохая актриса.
Сэм улыбнулся, сверкнув белыми зубами:
