Проблема заключалась в том, что ей нужно? Ведь она не нуждалась в деньгах или в проникновении в высшие слои общества, а Реннер мог предоставить ей и то и другое. А вот что касалось секретов... она любила секреты, хотя секреты Кевина Реннера не принадлежали ему, чтобы он мог разбалтывать их направо и налево.
Блейн был слишком молод, и, к тому же, он являл собою классический образец человека из космофлота... однако Кевин Христиан Блейн воспитывался Посредниками мошкитов. Так что нельзя это сбрасывать со счетов. И Реннер начал наблюдать за ним.
Когда «Синдбад» пребывал в свободном падении, очень трудно было обрести равновесие. Хрис Блейн привык к более крупным кораблям космофлота. Поэтому первые пару суток он вел себя очень неуклюже. Как и Джойс, которая провела в космосе очень мало времени. Но спустя некоторое время они стали более или менее ориентироваться. Причем – одновременно. И постоянно старались держаться рядом.
Реннер решил сосредоточиться на том, насколько часто эта парочка находится в одном и том же месте. Они могли преодолеть любой из узких проходов на корабле, так, чтобы не прижаться друг к другу. Джойс по-прежнему чувствовала себя не вполне привычно, но Хрис всегда галантно пропускал ее вперед, находясь достаточно близко к ней, чтобы ощутить исходящие от женщины манящие флюиды, но ни разу так и не прикоснулся к ней. Как в танце.
На следующее утро, перед тем, как «Синдбад» начал сбавлять скорость, Джойс Трухильо и Хрис Блейн выглядели совсем по-другому. Похоже, оба были чем-то смущены, и теперь со стороны вовсе не казалось, что они избегают телесного контакта.
Два столетия назад Джаспер Мурчисон составил каталог большинства звезд с видимой стороны Угольного Мешка. Он вполне произвольно пронумеровал их для своего «Главного каталога Мурчисона», MGC, который он на досуге постоянно дополнял различными подробностями.
Половина этих звезд были красными карликами, такими как оранжево-белое пятнышко под названием MGC-R-31. Гораздо больше подробностей Мурчисон собрал о самых раскаленных желтых карликах, о тех, что вполне могли обладать обитаемыми планетами, как оно главным образом и было. На расстоянии в половину светлого года от MGC-R-31 находился коричневый карлик; но даже Мурчисон почти ничего о нем не знал.
Кевин Реннер точно определил момент, когда он внедрился в систему. Он понял это из-за какой-то невидимой массы, находящейся совсем поблизости, которая отодвинула его прыжковую точку на несколько миллионов миль.
Ее месторасположение должно быть определено, причем, как можно быстрее. Ведь она могла сдвинуть и точку I. Бекман с Реннером немедленно приступили к работе.
Хорошо, что они достигли системы MGC-R-31. Хорошо, поскольку им было чем заняться, а это – прекрасный предлог запереть от всех дверь.
Целая неделя прошла в почти безуспешных стараниях Бери соблюдать хорошие манеры в отношении Блейна. Целую неделю Блейн и Трухильо соблюдали слишком официальный телесный контакт друг с другом. И в купе с поведением Бери это действовало всем на нервы... или, возможно, только на нервы Кевина Реннера. И вот наконец наступил момент, когда Реннер потребовался Бекману, что дало ему предлог для работы. На «Синдбаде» у Реннера была просторная каюта, разделенная на две части, одна из которой превратилась в лабораторию астрофизика.
Там было тесно одному Бекману, а Бекману и Реннеру – еще теснее, но зато теперь каюта Реннера стала недоступной для посетителей. Они предпочли использовать ее так, чтобы каждый из них мог быстро войти в маленький отсек капитанского мостика и так же быстро выйти оттуда. Остальные при этом не могли даже пытаться им помешать.
Итак, они занялись поисками коричневого карлика. Сперва они тщательно наблюдали за красным карликом и вскоре определили орбиту его вращения. Затем Бекман подсчитал ряд расстояний и масс, которые могли бы объяснить им причину перемещения прыжковой точки Олдерсона. Они постоянно сверяли местонахождение точек, потом опять вели наблюдение, снова подсчитывали массы и расстояния...
Откуда-то появлялся обед. Реннер смог бы игнорировать пищу, а Бекман даже не смотрел на еду. Лучше поесть, думал Реннер, и надо заставить поесть и астрофизика.
И вот принесли завтрак... но к тому времени они покончили с работой. Реннер вздохнул с облегчением. Он открыл дверь в салон и объявил:
– Все. Мы пришли первыми.
– Аллах милосерден, – произнес Бери.
– А вы уверены? – осведомилась Джойс Трухильо.
– Хороший вопрос, – заметил Хрис Блейн. – Вы не можете знать, куда отошла прыжковая точка Олдерсона.
– Зато мне известно, что в этом секторе нет новой прыжковой точки Олдерсона, – решительно проговорил Бекман. – Что же касается того, где будет зарождающаяся прыжковая точка, то мне пришлось сделать коррективы в своем предположении – из-за спутника. Ненамного. Коричневые карлики не способны создать мощную светимость. Где-то здесь, примерно в миллионе километров отсюда по-прежнему находится дуга. Я сдвинул точку на пару световых минут. Так что она не там, где предполагалось.
Бекман установил курсор на дугу и потащил ее через экран, разворачивая ее все дальше и дальше от оранжево-белого сияния MGC-R-31 – по направлению к Угольному Мешку и к смещенному от центра красному «глазку» в Ад: к Глазу Мурчисона.
Реннер дотронулся до кнопки на приборной доске.
– «Агамемнон», говорит «Синдбад». Мы добились полного успеха. А вы? Конец связи.
«Агамемнон» выскочил из мрака за несколько минут до «Синдбада», и теперь корабли разделяло расстояние не больше чем от Земли до Луны, то есть несколько десятков тысяч миль, в то время, как «Антропос» двигался вперед к гипотетической точке I. «Агамемнон» ответил незамедлительно:
– «Синдбад», говорит «Агамемнон». Ваше послание подтверждаю. Повторяю: подтверждаю. В этой системе не видно даже признаков какого-либо корабля. Мы определенно пришли первыми. Лейтенант Блейн на месте?
– Здесь.
– Пожалуйста, пусть готовится принять обязанности капитана корабля.
– Хорошо.
– Вот так-так, – проговорила Джойс Трухильо. Сейчас, когда Блейн стал полным офицером, она в свою очередь полностью превратилась в деловую женщину.
– Это временно, – сказал Бери. – А они придут. Зато... теперь я уверен, что Аллах дает нам эту возможность. Мы могли лишиться ее, но она у нас есть.
– Господь милосерден, – сказала Джойс. – Бог не хочет совершить все, чтобы не лишать нас свободной воли и частицы славы, выпадающей на нашу долю.
– Это из Библии? – поинтересовался Реннер.
– Никколо Макиавелли, – ответила она и рассмеялась.
– Ух! Джойс, вы снова меня «сделали»!
Внезапно раздался тихий голос Бекмана.
– Гораций? Я заношу эту звезду в каталог под названием Инфразвезда Бери. Ваш корабль, ваша команда, ваше открытие.
Бери отреагировал на это заявление спустя несколько секунд. Он вымученно улыбнулся и почти шепотом произнес:
