– Не спишь? – выбралась из шатра Хильда. Смешная – закутанная в волчью доху, хотя и не очень-то холодно сейчас было, тем более здесь, у костра. – А, мягко, – подойдя ближе, княгинюшка бросила доху в снег, уселась, протянув к огню руки.
Радомир тут же перебрался к супруге, обнял за плечи:
– Замерзла, милая?
– Так…
– А и в правду – мягко.
– Чем на голом снегу-то сидеть!
– Так не на голом – на пенке… ну, дощечку подложил.
Волна нежности накатила на Радомира, поднялось из груди что-то доброе, домашнее, теплое. Хильда… Единственная, кто знает о нем все! Или – почти все, многое. Родная.
– Ты что так смотришь? – повернув голову, прошептала супруга. В блестящих глазах ее отразились оранжевые сполохи пламени – костер-то разгорелся, Рад подкинул полешек.
– Люблю тебя.
– Я тоже…
Жаркий поцелуй… Треск костра. И чьи-то осторожные шаги сзади. Радомир даже головы не повернул, знал – чужие здесь не ходят. Правда, все равно, любопытно было – кого это принесла нелегкая в столь поздний час? Сменившийся часовой решил погреться? Так, вроде бы не время еще. Хотя…
– Не помешаю, князь?
Саргана сбросила плащ и, не дожидаясь ответа, уселась напротив супругов.
– Тоже сон не идет? – вскинула глаза Хильда. Воительница повела плечом: – Скучно. Даже поговорить не с кем. Мои парни – дети степей, с ними не очень-то поболтаешь. А хочется!
Кто бы спорил. Вообще-то, понять деву можно – дни напролет все со своими гуннами, молчаливыми, как индейцы – слова лишнего клещами не вытащишь. Хотя не все гунны такие, далеко не все. Вот хотя бы Миусс – очень уж поболтать любит… или любил? Кто знает, где он сейчас?
– В Паннонии, верно, я и останусь, – вскинув голову, Саргана взглянула на бесчисленные россыпи звезд. – Там тоже степи. Как у нас, дома. И есть большие и богатые города, так что, если вдруг станет скучно… – не докончив фразу, воительница негромко рассмеялась.
Размякла, даже как-то роднее стала, что ли. Ни надменного взгляда, ни гонора… Просто обычная девчонка, пусть и раскосая. Степная красавица. Интересно, сколько ей лет? Наверное, где-то двадцать пять, а может, и того меньше – женщины в эти времена старились рано. Хотя – Саргана все ж не простолюдинка, а гуннская княжна. Или как там у них называется – каганша?
Хильда насадила на кончик копья горбушку, поджарила над костром, разломив, протянула кусочек гостье:
– Будешь?
– Давай… Ум-м – вкусно, – захрустев корочкой, воительница снова подняла глаза к небу. – У-у-у, сколько звезд. В степи всегда так… звездно. Одна, две, три… юкси, какси, колми… много.
Радомир вздрогнул – чего это Саргана по-фински заговорила? Хотя нет – это же гуннский. А гунны – тюрки? Или все-таки угро-финны? Кто знает. Судя по языку – финны. Кстати, венгры – будущие венгры – тоже какая-то угро-финско-тюркская смесь, даже страну их называли Хунгария – от «хунну» – гунны. Ну, плюс потом – через несколько сотен лет – и половцы-тюрки добавились. Оттого и язык такой у венгровмадьяр – непонятный и явно не европейский. А вот с финским – схож, еще бы…
– У меня муж когда-то был, – неожиданно улыбнулась Саргана. – Очень знатный человек и великий воин. Погиб на Каталаунских полях, в Галлии.
– Я помню это сражение, – тихо промолвил Рад.
Битву-то он, конечно, помнил – сам же в ней и участвовал, едва не погиб. А вот мужа Сарганы… много там гуннов было, и знатных, и простых. Германцев, конечно, куда больше. С обеих сторон.
– Второй муж тоже был богат и знатен, наполовину – ромей, нас Варимберт-херцог знакомил. Тот тоже умер, не Варимберт, – супруг. От черной смерти сгнил. А я вот, спаслась… наверное, благодаря бабке – та знатной колдуньей была, на всю степь славной. Ты что дрожишь, княгиня?
– Зябко, – Хильда поежилась, и князь заботливо прикрыл супругу краем дохи.
– Сам Эллак, сын повелителя, ко мне сватался, – прикрыв глаза, продолжала воительница – видно, приятно ей было поговорить, бывает. Особенно – в дальнем походе.
Радомир поворошил угли:
– Подбросить, что ли, дров?
– Поберег бы, путь длинный, – тихо произнесла гуннская дева… Дева? Уж лучше сказать – вдова!
– Ничего, у друзей-готов дровишками разживемся, – швырнув в огонь пару поленьев, негромко рассмеялся князь.
Воительница скривила губы:
– Все ж таки надумал заехать?
– У меня слишком мало воинов. Там и наберу. Да и людям неплохо бы отдохнуть. Поход – походом, а возвращаться домой всегда приятно.
– Домой?
– Для моей супруги там когда-то был дом. Верно, милая?
Хильда кивнула и снова зябко поежилась – да что с ней такое? Простудилась или… Нет вроде нормально все – сверкнув глазами, юная княгиня заинтересованно повернулась к Саргане:
– Что ж за Эллака не вышла? Не сладилось?
– Не захотела! Эллак – своенравный и гордый, и я – точно такая же, – похоже, что вполне искренне призналась воительница. – Что хорошего бы у нас получилось? Ничего. Тем более, вдова – все ж таки свободная женщина… а выйдешь замуж – придется подчиняться мужу, ведь так?
Князь посмотрел на супругу:
– Не больно-то она мне и подчиняется. Захотела поехать – поехала.
– И правильно сделала, – серьезно отозвалась молодая вдова. – Дело у нас слишком важное, и только вы – вместе – можете его сладить. Уж поверьте, я знаю, что говорю.
– Да мы верим, – кашлянула, прикрыв рот рукой, Хильда.
С тревогой взглянув на супругу, Радомир спросил про Варимберта. Давно уже не видал херцога, тоже интересно было бы знать – что с ним? Пройдоха тот еще, нет Аттилы, так наверняка к какому-нибудь государю прибился. Если не помер от чумы.
– Про Варимберта не ведаю, – покачала головою Саргана. – Но херцог из тех людей, что своего не упустят. Если не умер, значит, живет, и живет неплохо. К ромеям вполне мог податься – знакомых у него там хватит.
– А могила… – Хильда натянула доху на ноги. – То, что мы ищем. Ты точно знаешь, где он?
– Я знаю тех, кто знает, – уклончиво отозвалась вдова.
На том их беседа закончилась – княгинюшке вдруг захотелось спать, и князь ушел вслед за нею, обнимая супругу за плечи.
Саргана задумчиво посмотрела им вслед, усмехнулась и тоже ушла, отправилась к своим гуннам – те всегда разбивали бивуак на особицу.
Потрескивая, догорал костер. Где-то недалеко, судя по довольному рычанию и вою, загнали добычу волки. В черном холодном небе сверкал серебром молодой месяц в окружении таких же сияющих звезд.
К селению готов подъехали по замерзшей реке, весело, с гиканьем – к заклятым друзьям явились, а князь – так, еще через Хильду – к сородичам. Ничего, казалось, не изменилось в селении – тот же ров, те же стены, те же длинные дома – заснеженные, вросшие в землю, они тянулись друг против друга большими сугробами.
