– Вот те крест! – кинув шапку в снег, истово побожился мальчишка. – Каждый год ходит. Если что, где тебя найти, господине?
– Постоялый двор Афтая Гунские Очи знаешь?
– Х-ха!
Радомир еще походил по площади, заглянул в харчевни, посидел, поболтал с завсегдатаями, довольно-таки малочисленными.
– Умирают люди, – угрюмо поведал один из кабатчиков. – Дошла и до нас черная смерть… да и не уходила. А купца Хаима бен Заргазу я знаю. Да, он как раз в это время в Миклагард ходит. Каждый год.
– И в этот раз пойдет?
– А чего ж нет-то? По зиме у ромеев наших товаров мало – выгодно можно продать. Вот бен Заргаза и ходит. Караван у него большой – до сотни саней-возов набирается, да и охрана хорошая, на воинах не экономит. Тем более, шайки, лиходеи лесные, они ведь в теплые времена промышляют, а на зиму в города подаются… вот к нам, например.
Саргану молодой человек в этот день так и не дождался, едва успел пообедать с Хильдой, как явился тот самый воришка. Шапку сняв, поклонился с порога заявил:
– Явился купец бен Заргаза! Готовь, господин, денарии.
– Сначала проводи.
– За тем и пришел, господине.
На встречу князь взял с собой дюжину воинов, причем полдюжины сопровождали его непосредственно, остальные же шли чуть позади, недалече, но и не близехонько, вроде как совершенно посторонние люди. Мало ли, кто тут бродил, прогуливался?
В городе явно царила тревога, над крышами стелился дым – где-то что-то горело, на грязных улочках и площадях собиравшиеся кучками прохожие вполголоса обсуждали, кто кого поджег, кто кому будет мстить и как это всем выйдет боком.
Князь краем уха прислушивался.
– Слыхали, Вальдинг велел своим парням поджечь греков?
– Правильно сделал! Давно пора – там полквартала в лихорадке трясется, а остальные вот-вот заболеют, помрут.
– Да у греков-то еще ничего, а что у южных ворот делается!
– Что?
– Да ничего. И нет там уже никого, окромя трупов гниющих.
– А вы дом Харнстага Старого видели? Ну, из него и смрад. Тоже, верно, вымерли все, всем родом… Похоронить бы, однако же – кому надо? Всякому своя жизнь дорога.
– Всякому… ох, что же со всеми нами будет?
– Огонь, огонь от смерти спасет! Древнее могучее пламя.
– Огонь, может, и спасет. Только вот от него самого – как спасешься?
Ветер разносил дым, сильно пахло чем-то невыносимо гнусным и сладким – горелым человеческим мясом, что ли? Рядом со строящимся храмом, у греков, горело не очень-то сильно, больше дымило, видать, там уже потушили пожар, однако над южной окраиной вздымались к самому небу грозные языки пламени – и это было опасно. Опасно для всего Данпарстада, несмотря на разделяющие жилые кварталы рвы.
В городе пахло смертью. Она стелилась над крышами едким дымом пожарищ, гнилыми инфицированными трупами выглядывала из распахнутых дверей «длинных» готских домов, смеялась веселым лаем бродячих псов, таскавших по грязным улицам окровавленные внутренности умерших. Некому было хоронить, обычно вымирал весь род, сразу. И не было власти, способной организовать сопротивление страшной болезни, как-то ее ограничить, локализовать. Не было светской власти, не было и духовной – ариане-готы не признавали какой-либо церковной организации, считалось, что священники должны лишь молиться, а не заниматься мирскими делами.
– Вот, теперь – сюда, – идущий впереди проводник обернулся, призывно махнув рукою.
Князь покачал головою – куда вел их сейчас этот ушлый парень? Хаим бен Заргаза, по всему, человек весьма богатый и уважаемый, несмотря на распри с соплеменниками. И такой человек зачем-то будет ошиваться в этих гнусных трущобах? Вот тот длинный дом с подтаявшим на крытой старой гнилой соломой снегом, желтый, словно смердящая навозная куча, – поистине, он ужасен… как и соседний, точно такой же. И вокруг какие-то заборы, развалины срубов, проулки, сквозь которые приходилось протискиваться чуть ли не боком.
– Эй, парень! Купец точно здесь?
– Не купец, нет. Мой дружок. А он уж вас к купцу выведет, клянусь Иисусом и всеми другими богами.
– Не богохульствуй! – строго прикрикнул князь.
Ох уж эти нерадивые христиане-готы. По сути – полу-язычники, в вопросах веры столь же непроходимо дремучие, как и подавляющее большинство современных россиян, озабоченных лишь деланием денег да выпендрежем перед себе подобными.
Гопник снова обернулся перед какой-то щелью да, ободряюще улыбнувшись, махнул рукой:
– Еще немного, чуть-чуть.
– Скорей бы уж, – скривившись, Радомир, пропустил перед собой пару воинов и нырнул вслед за ними в узкий проход меж двумя бревенчатыми амбарами, да зацепился плащом за гвоздь, остановился, выругался… И тут же услыхал свист! Гнусный, громкий, залихватский.
Свистели где-то впереди, рядом. Там уже и зазвенели мечи! А позади… позади – те же самые звуки.
– Мирослав, Домаш – за мною, вперед, – обнажив меч, распорядился князь. – Остальные – прикрывайте тыл.
Выскочив наконец из этой поганой щели, князь сразу же ворвался в схватку – ударил мечом одного, другого… Одного ранил, другой – отбил, отскочил, увернулся. О, эти проходимцы дрались неплохо! Человек десять – здесь, на неширокой, меж плетеными оградами, площади, и примерно столько же, наверное, сзади… Оттуда тоже доносились крики.
Ага! Вот еще трое выскочили из-за деревьев, средь них и тот самый, наглый, с плоской, как сковородка, рожей.
Князь улыбнулся: ну, гад, теперь-то я тебя достану!
Плосколицый и сам стремился в битву, размахивая над головой увесистой секирой на длинном древке. Дурачок. Таким оружием хорошо тюкать врагов по головам, внезапно выныривая из глубины строя. Или в чистом поле рубиться – раззудись плечо! А здесь… здесь – деревья, заборы, амбары…
А ну-ка!
Вывести из строя вожака – половина успеха, а может, и весь, особенно, если действуешь против такого вот сброда.
Рванувшись вперед, Рад отбил удар вражеского меча… плохого, это было хорошо слышно по звуку, так что, наверное, можно… Нужно! Здоровенный наглый детина снова махнул мечом… И на этот-то раз князь нанес встречный удар, быстрый и сильный, от которого вражий клинок просто переломился пополам да улетел в сугроб, желтый от мочи и красный – от уже пролитой крови.
Следующий удар – в грудь, под сердце, а жалеть тут некого, сами первые напали, теперь уж не обессудьте!
Оттолкнув ногой убитого, Радомир бросился вперед, к главарю, яростно размахивающему секирой.
А-а-а!!! Тот тоже увидел князя – впрочем, наверное, давно уже заметил – осклабился радостно, даже, кажется, зарычал. Самонадеянный молодой человек, однако.
В-вух-х!!!
