– Хочу тебя кое о чем спросить…
– Потом спросишь, – шепотом перебила Саргана. – Сними с меня все… Быстрее…
Смуглая грудь напряглась, качнулась… И князь впился в нее губами, он все же не был сделан из стали. И действовал дальше, будто во сне.
Расстегнул фибулу. Сбросил на лавку плащ, обнял, погладил плечи, опустившись на колени, поцеловал пупок… освободил от узких штанов бедра…
Гуннская красавица отдалась князю с такой страстью, с какой степные витязи, гортанно погоняя коней, врывались в мирные города и села. Темные глаза сверкали заревом сожженных полей, пахла горьким запахом трав смуглая кожа, трепетное дыхание вырывалось из приоткрытых губ, словно дул жаркий степной ветер…
Ах, гуннская краса… мускулистая, поджарая, сильная, словно молодая кобылица. И дикая страсть в очах, и столь же дикие стоны! Ах…
И даже рыдания… И жар переплетенных тел, и льющийся градом пот – горячий дождь страсти.
– Не беспокойся, я больше не буду тебя тревожить, – обмякнув, прошептала гуннка. – Если только изредка.
– Спасибо тебе… – облизав губы, тихо произнес князь. – Спасибо тебе за Хильду. Твое зелье… если б ты сказала, как его готовить…
На тонких губах степной красавицы мелькнула загадочная улыбка:
– Может быть, когда-нибудь и скажу. Даже покажу нужные травы.
– Травы? Но ведь сейчас зима.
– Когда мы приедем в Паннонию, там уже будет весна. Степь расцветет желтыми и голубыми цветами, алыми маками, ромашками, клевером… Ах, как будет красиво! Разве может быть что-то красивее цветущей весенней степи? Разве только степь летняя – серебристо-голубая. Или золотисто-палевая – осенняя.
Рад качнул головой – ну, надо же, а она поэт, оказывается!
– Саргана… Ты никогда не пробовала сочинять стихи?
– Стихи? – воительница удивленно моргнула, но сразу же рассмеялась. – А, ты имеешь в виду не наши степные песни, а то, что пишут ромеи – Овидий, Вергилий, Гораций…
Саргана внезапно перешла на латынь:
Ловкий надул меня плут трактирщик намедни в Равенне:
Мне, не разбавив водой, чистого продал вина.
[1]
– Ого! – удивился Рад. – Это Варимберт-херцог тебя научил?
– Он, – воительница не стала отнекиваться. – Наверное, мы с херцогом составили бы хорошую пару, не будь он… Не знаю, какое и слово подобрать. Были когда-то философы – киники… Так херцог – как раз такой.
Молодой человек хмыкнул: ловко подмечено! Что касается Варимберта – не в бровь, а в глаз! Циник, да еще какой.
А Саргана говорила о нем с некой грустью и сожалением. Может быть, любила до сих пор?
Снаружи, на улице, вдруг послышались чьи-то возбужденные крики… кто-то бежал.
– Господин, господин! Снова посланный кем-то слуга!
– Что там такое? – князь приоткрыл дверь.
Молодой, с серебристым ошейником, раб, поклонился:
– Твоя светлейшая супруга, госпожа Хильда, велела передать – в вашем шатре только что поймали воров!
– Воров?! – ахнул Радомир.
– Двух сбежавших невольников.
Когда князь явился к шатру, чуть в стороне уже пылал костер, вокруг которого собрались наиболее уважаемые в караване люди во главе с самим купцом. В кольце вооруженных мечами и короткими копьями стражников, угрюмо опустив головы, стояли двое молодых парней, мальчишек, в одном из которых Рад с удивлением признал того самого парня с длинными серебристыми локонами, что когда-то был у болотников. Убийца Очены! Предполагаемый убийца… Второй, помладше, сущее еще дите, тоже казался смутно знакомым. Оттуда они здесь?!
Наверное, нынче выпал такой день, что князю все время приходилось чему-нибудь удивляться. То Саргана, то – вот…
Зачем они забрались в шатер? Что хотели украсть? Неужели…
– Их задержали наши воины, – подойдя, негромко пояснила Хильда. – Когда несли хворост, увидели этих двоих – они как раз залезли в шатер и, верно, думали, что укрылись.
– Может, просто так там решили затаиться? Или захотели что-то украсть, подумали, что у нас там сокровища.
– У нас там одно сокровище, муж мой! За ним они и пришли. Это же наши люди, я их помню. Болотники!
Рад покачал головой: – Интересно, как они здесь оказались? Выглядят – как оборванцы, рабы. Хаим бен Заргаза вальяжно встал рядом и кивнул на воров:
– Это мой товар, мои рабы. Не знаю, что они там хотели украсть, но отвечаю за них я… И отдаю вам их головой. Точнее – двумя головами. Велите их пытать – у меня найдется опытный в подобных делах мастер, а потом казните. Только прошу, не медлите, решите все поскорее, а утром – в путь.
Купец поступил сейчас, как истинный благородный человек, выдав преступников в соответствии с любыми законами – римскими или готскими.
– Пытать? – рассеянно переспросил Радомир. – Ах, ну да, ну да, конечно. Поговорить с ними надо. Вот что! – обернувшись, он подозвал воинов. – Линь, Горшеня. Отнег! Ведите обоих в шатер, да зажгите там светильники и жаровню.
– Все уже сделано, княже, – подбежав, поклонился Отнег. – И светильники заправлены жиром, и угли в жаровне горячи. Осталось лишь привести татей.
– Ведите же, сказал.
– Мы свяжем их покрепче, князь!
Немного поговорив с купцом, князь вошел в шатер и развалился на толстой кошме, близ жаровни. Рядом, сбросив плащ, уселась Хильда, а чуть левее – заглянувшая в гости Саргана, уже собравшая свои волосы в привычный пучок.
Зеленоватое пламя светильников прыгало на застывших лицах задержанных воинами парней. Один – постарше, с длинными локонами, сглотнул вставший в горле ком, второй – лохматый, младший, выглядел гораздо спокойнее. Просто тупо уставился, не поймешь куда, большими широко распахнутыми глазами.
Со старшего князь и начал. Чуть приподнялся на локте, прищурился и негромко спросил:
– За что ты убил Очену? Парень угрюмо молчал.
– Зачем вы забрались в шатер? – с нетерпением включилась в допрос Хильда. – Вам нужен был венец?
В ответ – все то же молчание. Зато заговорила Саргана:
– Я знаю обоих. Один – вон тот, – она кивнула на старшего, – и выкрал для меня венец. Ну, ты, князь, помнишь. Выкрал ради младшего – я дала им зелье.
– А-а-а! – Рад присмотрелся к лохматому. – То-то я и смотрю – тоже старый знакомец. Ты куда дел финку, чудо? Что молчишь? Братцу, небось, отдал, а тот ею – Очену. Эй, гнус! Не жалко было девку-то резать? Красивая ведь была, разноглазая, славная… Саргана, – князь повернул голову. – Говоришь, раньше они уже крали венец? Значит, без всяких сомнений, явились за ним еще раз. Зачем он им – догадаться несложно. На болоте эти парни не ужились – верно, тоже украли чего-нибудь – вот и решили податься в какой-нибудь большой и богатый город. А где такие города? Правильно – на закат солнца, в ромейских землях, ну, или в бывших ромейских. Константинополь, Карнутум, Медиолан. Беженцев там сейчас везде много – свободно можно просочиться, закрепиться да жить: только с венцом, без него-то – никак! Продать, забогатеть, домишком разжиться и, так сказать – «просто жить» – гнусно, убого и подло. Ради лишь своего живота, вернее – своей задницы. Что смотрите, тварюшки мелкие? Так ведь дело задумали?
