Вообще-то она спала и сначала ничего такого не слышала. А когда проснулась и поняла, что происходит, то пришла в бешенство. Ну уж нет! Галя не позволит, чтобы какие-то глупые бандиты грабили её кондитерскую! Или она не муха!
Не мешкая Галя отлетела в самый дальний угол кондитерской и бросилась на… Нет, не на бандитов. Ведь, в конце концов, она была всего лишь домашней мухой, хоть и взбешённой дальше некуда. Галя понимала, что против двух таких больших бандитов у неё просто нет шансов. Поэтому она поступила по-другому. С разлёта она бросилась грудью на кнопку охранной сигнализации (та была спрятана под прилавком), и случилось чудо! Кнопка нажалась! Хотя иногда она сильно заедала, и даже Олег Викторович с ней не мог сразу справиться. Вот на что способны домашние мухи, представляете?
В общем, через три минуты приехала полиция и всех арестовала. Бандиты угодили за решётку — так им и надо. А Галя с тех пор стала просто домашней мухой, а не противно-домашней. Её больше никто так не называл — все её сразу полюбили. Ну если не все, то большинство. Остальные относились к мухе просто с уважением и всякий раз, когда она пролетала между полками или витринами, говорили:
— Вот какая смелая и хорошая муха наша Галя!
— Нам так повезло, что она живёт у нас в кондитерской!
— Мы её никуда не отпустим!
Но Галя потом всё-таки сама улетела. Она вышла замуж и переехала жить в супермаркет. Там ей тоже жилось здорово — хорошей мухе везде хорошо.
История четвертая
О большом кремовом торте
В кондитерской на углу Тополиной и Розмариновой улиц жил большой кремовый торт. Он был очень красивый, весь в розочках и грибочках. На нём было написано розовыми буквами: «ПОЗДРАВЛЯЕМ, ЖЕНЕЧКА!» Торт очень гордился своей надписью — ни у кого в кондитерской больше такой не было. Ведь его делали на заказ, специально для одного мальчика. Но потом за тортом забыли прийти, и вместо того, чтобы отправиться к Женечке, он поселился в холодильной витрине, у прилавка.
С тех пор большой кремовый торт затосковал. Он всё ждал, когда за ним придут и отнесут к имениннице. Олег Викторович не хотел его ещё больше расстраивать, поэтому не стал ему говорить всю правду Ведь кому приятно, когда про тебя забыли? Никому.
— Да брось расстраиваться! — говорил ему лимонный чизкейк. — Все наши покупатели только на тебя и любуются, не могут от тебя глаз оторвать.
— На меня любуются, а тебя вон — покупают, — с обидой отвечал большой кремовый торт и завистливо косился на чизкейк. — От тебя всего-то три кусочка осталось.
— Просто ты очень дорогой. Думаю, Олег Викторович тебя бережёт для особенных гостей.
— Каких?
— Ну-у не зна-а-аю, — уклончиво тянул чизкейк. Если честно, ему уже надоели причитания торта. Гораздо интереснее ему было болтать с другим соседом — кофейным тирамису, весёлым итальянцем.
— Sgabello cavalca una bicicletta e canta canzoni malizioso! — громко смеялся тирамису, пытаясь сказать: «Не вешай нос! Радуйся, что тебя не слопали!» Но итальянский он учил, смотря телевизор, поэтому у него всегда выходила какая-то абракадабра.
Большой кремовый торт не знал иностранных языков. Ему не нравились развязные манеры итальянца и его громкий смех. Торту казалось, что тирамису смеётся над ним, и он дулся ещё больше.
«Он смеётся над моей фигурой, — мрачно думал торт. — Я толстый! Я отвратительно толстый!»
Как только большой кремовый торт пришёл к этой страшной мысли, он тут же решил худеть. Похудеть любой ценой стало целью всей его жизни. Ведь почему Женечка так и не пришла за ним в кондитерскую? Это же ясно как день! Торт безобразно толстый. Этот крем, эти розочки, эти масляные грибочки под сахарной пудрой! Эта начинка из джема и взбитых сливок, в конце концов! Нет, торт мечтал стать поджарым, как пряник. Или лучше тоненьким, как тарталетка — это был его идеал красоты. А ещё он видел по телевизору рекламу чесночных сухариков — вот на кого надо равняться.
Торт занялся спортом. В условиях холодильной витрины это оказалось непросто — здесь вечно было столпотворение. О беге и прыжках в длину не могло быть и речи, поэтому торт выбрал занятия йогой. У него был личный тренер — заслуженный мастер спорта ореховый козинак. Но перед взбитыми сливками даже он оказался бессилен. Ни дыхательная гимнастика, ни растяжка — ничего не помогало большому кремовому торту. За всё время тренировок он не сбросил ни грамма! А ведь он так старался!
— Брось это гиблое дело, — советовал ему чизкейк, исчезающий с блюда на глазах. — Большой кремовый торт должен быть большим и толстым, в этом его суть. В этом его природа и красота, ты понимаешь? Не всем же быть одинаковыми.
— Нет-нет, — твердил торт и косился на экран, где плясали сухарики. — Я хочу быть таким, как они.
По ночам он плакал. Он страдал, размышляя о словах, начертанных на его спине: «ПОЗДРАВЛЯЕМ, ЖЕНЕЧКА!», и о той замечательной жизни, которая ждала его у девочки. С закрытыми глазами представлял торт, как его, красивого и худого, укладывают в картонную коробку, обвязывают шёлковой лентой и несут по улицам города в гостеприимный Женечкин дом. Всей душой стремился он туда, и жизнь в кондитерской казалась ему наказанием.
Но покупатели укладывали в коробки других. Трубочки, эклеры, корзиночки, маффины, кексы, булочки — никто подолгу не задерживался в холодильной витрине. Большой кремовый торт был её старейшим обитателем — он жил в ней уже целых два дня.
И вот однажды, к исходу третьего, в дверях кондитерской звякнул колокольчик.
На пороге стоял маленький худой мальчик. Его держала за руку большая усталая женщина в кремовом платье. Большой кремовый торт подумал, что, если бы она его не держала, мальчик, наверное, упал бы.
— Мы за нашим тортом, — с порога объявила женщина, и мальчик поморщился. По нему сразу было видно, что никакого торта ему не надо. Это было очевидно.
— А я вас уже не ждал, — с плохо скрываемой досадой сказал Олег Викторович, открывая витрину и доставая большой кремовый торт.
— Понимаете, мы болели, — стала оправдываться женщина. — То есть мы и сейчас болеем и ещё долго, видимо, будем болеть.
— Понимаю, понимаю… — растерянно заулыбался кондитер.
Лишь когда большой кремовый торт взмыл в небо, он понял, что это пришли за ним. Это была Женечка! То есть не была, а… получается, что был! Сам Женечка и его мама! Как же он их сразу не узнал! Но ошеломительная новость и радость от неё тут же испарилась, как только торт вспомнил, что он толстый. Он запаниковал: Женечка, пускай он и мальчик, всё равно не должен видеть его таким! Никогда! Ни за что! Уж лучше вечно сидеть в холодильнике, испортиться тут, быть съеденным тараканами (хотя никаких тараканов в кондитерской на углу Тополиной и Розмариновой никогда не было), чем предстать перед Женечкой в таком виде!
