Уцелевшие криэйторы с уважением кивнули, модифицировали свои тела для жизни под землей и послушно притворились мертвыми. Арлинг ушел решать проблемы с человеческими планетами, а они начали строить первые подземные крепости. И накрепко запомнили — драконьих детей трогать нельзя. Пока живы взрослые, во всяком случае.
Он сам не заметил, как разделил сознание на три потока. Одна часть мозга продолжала потрошить пленника, вторая предавалась воспоминаниям, а третья следила за окружением. Рассуждая логически, убийцам в Полях не место, но одно исключение уже было — почему не случиться второму? Люди, вероятно, назвали бы Изгнанника параноиком, но по меркам своей расы он был еще весьма беззаботен. Когда имеешь дело с криэйторами, есть лишь два выхода: либо ты разовьешь паранойю самостоятельно, либо тебе помогут ею обзавестись — причем, скорее всего, весьма неприятными способами. Именно сторожевая часть разума заметила, как в комнату вошла Мата, осторожно ступая, чтобы не коснуться разложенных внутренностей и капель крови на полу. Вопреки всем модификациям, которые Изгнанник произвел с ее мозгом, «крольчиха» по-прежнему терпеть не могла всего, связанного с насилием. Он, вероятно, мог бы залезть еще глубже, перекроить базовые инстинкты, но тогда это уже будет не Мата, которую он знал.
Девушка болезненно поморщилась, слыша крики подопытного, и кукловод заблокировал объекту голосовые связки, чтобы не раздражать ее. Странно, что она вообще сюда пришла, обычно она избегала лаборатории. Изгнанник обернулся к ней.
— Да, ты что-то хотела?
Бывшая риттель потупилась.
— Скажи… А это обязательно, так вскрывать их? Когда ты изменял того охотника, в лесу, то хватило же просто прикосновения… Может можно это как-то сделать… ну, мягче?
Это было что-то новенькое, раньше Мата никогда не проявляла интереса к его опытам. Он был далек от мысли, что травоядная сможет когда-нибудь стать ученицей Повелителя Плоти, но объяснить ей хотя бы основы — не помешает. А то до сих пор все, даже друзья, считали его опыты очередным упражнением в садизме. Пару раз он даже хотел им показать, что бывает, когда криэйтор ДЕЙСТВИТЕЛЬНО берется причинить кому-то боль ради собственного удовольствия, но всякий раз отказывался от этой идеи, жалея нервы ушастых. Разрыв сердца от испуга — совсем не редкое у них явление, особенно если риттель старше десяти лет… Правда, Мате это сейчас не грозило, как и многое другое. После модификации эту красавицу можно кувалдой лупить и в кислоте купать — и ничего страшного ей не будет, разве что обидится… Вот только обижать подругу Изгнанник совсем не хотел.
— Понимаешь, ломать легче, чем строить. Чтобы перекорежить все тело жертвы до неузнаваемости, мне действительно хватит одного прикосновения. А вот изменять органы внутри тела, так чтобы они после этого начали работать лучше — это уже высшие уровни искусства. В принципе, я ими владею, но такая работа требует больше времени, менее надежна, и гораздо более мучительна для изменяемого объекта. Проще извлечь орган, трансформировать, а потом вставить назад — так я вижу, что именно делаю и где надо поправить.
Девушка робко кивнула.
— Сколько ты уже… ну, сделал?
— Около четырех десятков. Мне нужно сотни две, по меньшей мере…
— Я приведу, но… ты помнишь, что обещал? Никто из них…
Он негромко рассмеялся. Форма хирурга не очень подходила для разговора, поэтому смех получился странный, больше похожий на скрип.
— Я еще не сошел с ума — создавать убийц из риттелей. Вы прирожденные разведчики — быстрые, чуткие, осторожные. Если мне понадобятся воины, я сделаю их из людей или собак.
— Спасибо. А когда тебе больше не нужны будут разведчики? Ты убьешь их?
— Они будут нужны мне всегда.
— Даже, когда Воитель уйдет?
— Сам он не уйдет. Вернее, уйти может, но только через несколько столетий, к тому времени от меня, скорее всего, и воспоминания не останется. Если кому-то удастся его прибить до слияния, то разведчики будут нужны не меньше. Многие сородичи захотят меня убрать или поработить.
— Ты вернешься к себе на Анчар? И их заберешь?
— Не знаю. Смотря, где будет безопаснее.
Она понимающе кивнула и прижалась к нему мягким пушистым телом. Изгнанник обнял ее нижней парой рук. Он по праву гордился тем, как сумел увеличить прочность и живучесть риттеля, в то же время оставив это удивительное ощущение живой плюшевой игрушки, возникающее при прикосновении. Сам криэйтор в этот момент был закован в хитиновую броню, поросшую сенсорными волосками, и больше всего напоминал паука с головой-черепом, из глазниц которого росли многочисленные телескопические глаза на стебельках. Не самое приятное для объятий существо, но Мату это мало беспокоило. В любом облике это был в первую очередь ее хороший знакомый — Прэдик, спасший лучшую подругу от охотников.
— Может, сделаешь паузу? — робко спросила она. — У нас там пикник намечается… с оргией в конце… Я соскучилась…
— Да я бы рад, честно говоря… Но Воитель-то оргиями не занимается, он с каждой минутой все ближе к своей цели… А мне очень надо успеть его перехватить раньше…
— Я понимаю, — она ткнулась носом в его щеку, что у риттелей заменяло поцелуй. — Я тоже не хочу, чтобы ты умер. Ты хороший… Ну, я тогда пойду…
— Хорошо. Отдохни там на полную катушку, ты же теперь здорова, как пятилетняя, и вынослива, как темпларский танк. Может, я к тебе подключусь по нитям управления и тоже поучаствую, хотя бы как наблюдатель.
— Буду рада! — она еще раз потерлась об него боком, ободряюще кивнула выпотрошенному риттелю на столе, и торопливо выскочила из комнаты. Изгнанник мысленно улыбнулся, разблокировал голосовые связки жертвы, и приступил к работе, в сопровождении чуть слышных жалобных стонов. Кричать у объекта уже не оставалось сил.
Глава IX
Зарэль-Лаан нервно ходила по комнате, ожидая встречи с Аларом, который должен был утром приехать в Сору. Можно было сказать, что от этой встречи зависит вся ее дальнейшая работа и, в общем-то, даже судьба. Вряд ли Старшие простят, если она провалит это задание. А шансов на успех было не так-то много изначально — ее руководители просто не могли знать всех аспектов ситуации, сложившейся в Юнирене. И все ее связи не смогут помочь, вспомни сейчас Алар прошлое и открой на нее новую охоту…
Эльфийка подошла к окну и посмотрела вдаль, вдоль улицы, ведущей к берегу моря. На мгновение на ее лице отразилась вся гамма обуревающих ее чувств — ярость, ненависть, обида, злость, ожидание… Она и сама не особо понимала, что же чувствует в этот момент, да и не особо старалась.
Алар… Чем-то этот человек всегда был ей симпатичен, даже в те времена, когда ее звали Лаан, и они считались самыми злейшими врагами в розетте. Алар и Лаан постоянно мешали друг другу в любом начинании, им приходили в голову практически одинаковые идеи, они перехватывали заказы из-под носа друга-соперника… И все же она чувствовала к нему какую-то невольную симпатию. Что было странно даже для самой Лаан — она никогда не чувствовала ничего подобного ни к одному человеку. Или эльфу.
