“Не слишком-то он любезен”,— подумала Рита, но тут же забыла об обиде, услышав Славкины слова:
— А что, Ритуль, потянешь? Хочешь быть у нас ведущей концертов?
Рита услышала, как бешено заколотилось ее сердце. Она обожала сцену, она столько мечтала о том, как выйдет на нее.
— Думаю да, — тихо произнесла она, но тут же, спохватившись, что ее ответ прозвучал слишком сухо поправилась, — что за дурацкий вопрос, конечно да, — подражая манере общения в данной среде.
С тех пор началась работа. Рита готовилась к предстоящему концерту. Она писала тексты, отрабатывала интонации, у всего коллектива был очень серьезный настрой. То были самые счастливые минуты в жизни Риориты Морской. Весь коллектив жил одной судьбой, дыхание множества людей стало единым. Дед Олег очень много рассказывал Рите о Харькове, о своей молодости, об отце девочки. Риту уже не смущала вольная манера разговора в этом кругу, она и сама теперь могла в шутку ворчать, остро ругаться и быть недовольной всем на свете. Тогда ее бросались утешать и поддерживать, ибо для данной среды Рита уже стала своей. И вот наступила решающая неделя, концерт должен был состояться в воскресенье. Коллектив вышел на финишную прямую, репетировали теперь каждый день, что было просто необходимо. Рита, широко раскрытыми глазами, с замирающим от восторга сердцем следила, за волшебными преобразованиями. От репетиции к репетиции выступление становилось всё мощнее. Ну, разве не волшебство, когда из пустоты из полной тишины, рождалась на свет дивная музыка, которая захватывает, заряжает, переворачивает всю тебя вверх дном…
Если бы не отношения, складывающиеся у Риты с родителями, в жизни этой девочки наконец-таки все встало бы на свои места. Но дома была совершенно невыносимая обстановка. Уязвленное самолюбие Валентина просто не могло позволить оставить ситуацию как есть, а мама, стремящаяся к миру в семье, очень страдала из-за не сложившихся отношений мужа и дочери. Рите очень хотелось уйти, чтобы не мешать. В очередной раз, когда скандал уже успокоился, но нервы все еще были на пределе, Рита забрала телефон в свою комнату и, дрожащими пальцами набирая номер, пыталась унять слезы.
— Ало?
— Дедушка, милый мой дедушка… — Рита рыдала в трубку.
— Эй, прекратить панику! — немедленно превратился в строгого педагога Олег Сергеевич.
— Но я не могу здесь больше, меня угнетают…
— Прекрати усиленно жалеть собственную персону, — Олег Сергеевич прекрасно знал Ритины отношения с родителями, как из рассказов девочки, так и из бесед с Ириной, которые ему пришлось иметь, ввиду тесного общения с ее дочерью. Безнадежность попыток повлиять на точку зрения Валентина, Ритин дед осознал с первых же секунд разговора и теперь пытался приучить девочку относиться к подобным вещам снисходительно и с насмешкой, но, судя по всему, эта его идея воплощалась с трудом.
— Да, да, вы правы Олег Сергеевич, — Рита вдруг поняла, что взваливать свои проблемы на этого, совсем недавно появившегося в ее жизни человека она не имеет права. — Извините…
— Ну, ну, зачем такой тон. Я вовсе не хотел упрекнуть тебя в слабохарактерности. Просто помни, что ты из рода Морских, и что в тебе течет наша кровь. А знаешь, что это значит? Это значит, что никто не может заставить тебя плакать. Господи, ну не смешны ли тебе все высказываемые ими претензии?
— Нет, потому что родители по-своему правы, а я совсем не знаю, что мне делать. Они недовольны тем, что я больше счастлива с вами, чем с ними.
— Может, ты действительно уделяешь слишком мало внимания своим домашним?
— Ну вот, и вы тоже теперь читаете мне морали.
— Не становись злой, детка. Все не так плохо, в конце концов, ты закаляешься. В будущей жизни, как бы не было сложно, ты выдержишь, ведь ты привычная.
— Кто сказал, что бесполезно биться головой о стену? Хлоп, на лоб глаза полезли, но лоб становится железным, — процитировала Рита.
— Знаешь, тебе обязательно надо почитать Клюева, Вениамина Клюева.
Рита почувствовала, как не важен и не нужен ей сейчас этот самый Вениамин.
— Заберите меня к себе?! — собравшись с духом выпалила она заранее заготовленную просьбу, — Заберите!!!
Воцарилось молчание.
— Я серьезно, заберите… Я не могу здесь больше…
— У меня тебе будет еще хуже. Свободу моральную я, конечно, гарантирую, но вот физически тебе придется поработать. — Он хотел отшутиться.
— Я понимаю, я умею, я буду готовить, стирать, убирать… Я не могу больше жить с людьми мыслящими какими-то мещанскими категориями…
— Не смей так говорить о своих родителях!
— Заберите меня. А лучше увезите куда-нибудь в другой город, чтоб они не искали.
Олег Сергеевич серьезно задумался. Тяжело вздохнув, он все же заставил себя произнести слова, которые прозвучали для его внучки приговором, и он знал это:
— Ну, куда ж я тебя увезу… У тебя ведь и паспорта-то нет…
Рита тихо всхлипывала.
— Ой, сложно тебе жить-то будет. Слишком остро ты пытаешься все ощущать, слишком большое значение придаешь мелочам… — причитал дедушка по ту сторону телефона.
Вдруг дверь Ритиной комнаты с треском распахнулась, глаза Валентина горели яростью, Рите стало страшно, ибо отчим был совершенно безумен. Он подошел к девочке очень близко. Запах пота резко ударил в лицо. Видимо с трудом удержавшись от очередного подзатыльника, Валентин с силой дернул провод телефона, Рита инстинктивно вцепилась в аппарат. Тонкий телефонный шнур не выдержал и разорвался, отлетев. Рита смотрела на тонкие разноцветные проводочки, торчащие теперь из телефона и ей на миг показалось, что вот на этом телефонном “мясе” держалась недавно вся ее судьба, а теперь она порвалась и болтается на надорванных концах провода, теперь она больше никогда не соединится.
— Ты и дома, не дома, а с ними… Ты помешалась, — Валентин сам был слегка напуган своим приступом безумия.
Рита молчала, в ужасе глядя на огрызки телефонного провода. Вдруг в дверь позвонили, девочка с ужасом вспомнила, что договаривалась полчаса назад встретиться со Славиком возле подъезда, он решил зайти сюда… Черт, нашел что предпринять… Почему-то Рите хотелось сейчас громко кричать: “Славик, беги, беги отсюда!!!” — как будто ему здесь угрожала смертельная опасность. Наверное, с психикой Риты и впрямь было не все в порядке, ибо в таких, на первый взгляд мелочах, как не сходить один вечер на репетицию, представлялся девочке финал всей ее жизни. Она смертельно побледнела и кинулась к двери.
— Нет уж, я открою, — Валентин перехватил девочку на бегу и, взяв под мышку, отволок в комнату, — я поговорю с ними!
Вместо банды малолетних преступников, к великому изумлению Валентина, на лестничной площадке стоял один маленький мальчик в очках и огромной лохматой шапке.
— Здравствуйте, мне бы хотелось с Ритой поговорить, — Славик говорил тихо и медленно.
