— Родителям?
— Нет. Мамочка и дед живут там. Еще Сережка, мой младший братик. А где отец, я не знаю. Отец у меня очень классный, он дирижер, профессиональный, отсюда и все наши с Сережкой способности. Братец у меня тоже не плохо поет. Отец пропал куда-то после развода.
— А сколько тебе было лет, когда они развелись?
— Восемнадцать, рос я с отцом. Они тогда из-за меня и не разводились. А Сережку завели, потому что думали, тем самым спасти свои отношения, но, увы, не спасли.
— А мама второй раз замуж вышла?
— Нет. Встречается с одним человеком, но из-за Сережки — он, кстати, тебе ровесник — из-за Сережки не расписываются они, потому как Сережка маминого кавалера терпеть не может.
— Как глупо…
— Да уж, мне тоже так кажется, — Алексей ловким жестом отобрал у Риты зажигалку, которую та уже подносила к сигарете, — позволь за тобой ухаживать буду я, а?
— Позволяю, — Рите было приятно.
— А в Калуге началась серьезная работа. Я, между прочим, полковник в отставке.
— Военный?
— Нет, милицейский.
Риту передернуло.
— Не похожи Вы совсем на мента.
— Ну, во-первых я бывший мент, а во вторых, я работал в компьютерном отделе. Я ведь астроном-физик. Ну и Ленку с собой устроил работать. Зарплаты были бешеные, да и в политику приходилось влазить. Тогда еще тайно партию анархистов организовывали.
— Зачем? — Рите честно казалось, что никакая политика денег принести не может, посему абсолютно не понимала, зачем ею можно заниматься.
— Ну как, верили мы тогда в это. Идею всеобщей полной свободы проповедовали… Вот, между прочим, в Харькове и сейчас существует наша ячейка. Если будет нужна любая помощь — обращайся. Мы все, как братство. Мы друг другу поможем в любой ситуации.
— Потом у меня начались неприятности. Как раз тогда помимо своей работы, я помогал еще и одному довольно высокопоставленному товарищу с его делами. Жил уже в Москве. Ну и накопал на этого товарища дикое количество материала, случайно попав не в те файлы компьютера в какие должен был. В общем, стал я опасен. Для устрашения меня подержали в камере. Правда, без пыток.
— В тюрьме?
— Нет. Предварительное расследование. Причем, суки, ничего не объясняя, пришли. Говорят, товарищ такой-то хочет с Вами побеседовать. Мне произнесенная фамилия тогда не о чем не говорила. Ну, я любезно сказал, что приглашаю этого товарища к себе в кабинет. Они мне популярно объяснили, что тот товарищ принимает только у себя в кабинете. Показали удостоверения и забрали. Я никому даже оставить информацию, где нахожусь не смог.
— А за что?
— Я понятия не имел. Мне и говорят, ну как расскажите, что вы знаете о своем начальнике, так выпустим. А я понять не могу, толи это и в правду его оппоненты — то ли проверка, мол разболтаю я в случае чего информацию или нет. В общем, просидел у них двое суток. Голодный, грязный, ничего не сказал, кроме чепухи всякой. Потом оказалось, что это свои так шутят, проверяют просто. За выдержку присвоили мне капитана. Все вроде бы хорошо. Приезжаю домой, у нас с Ленкой отношения тогда были куда больше дружеские, чем любовные. У меня любовница была, так, просто, чтоб переспать. У нее любовник — мой очень хороший друг, мы с ним вместе Губермана издавали, и еще кучу всяких книжечек. Кстати теперь он ее муж. Вот так и так, говорю, Лен, такая ситуация. А на ней лица нет. Оказывается мне только что звонили, друзья одни и говорят, мол приказ о моем аресте на самом деле уже подписан, и что, если в течении суток не сбегу куда-нибудь, то все. Ленка сразу же заявила, что она не декабристка, что ехать она никуда со мной не собирается. Позвали мы Леху, это ее любовник-теперешниймуж. Обсудили все, и состоялась передача из рук в руки.
— Вы страдали?
— Да нет. Радовался за них очень… Самое обидное было, что когда я обзвонил всех знакомых, которые раньше друзьями считались, никто не решился мне помогать. Опальный я стал, значит опасно со мной даже просто разговаривать. За дикие деньги за день оформил все документы и слинял в Германию. Там полгода прожил и понял, что не могу. Не та страна. Скучно там очень.
Это напомнило Рите о Володе, и девочка слегка помрачнела. Господи вот сидит она здесь, слушает всякие небылицы и улыбается. А Морозовы где-то далеко-далеко, и им может даже тоскливо в этот вечер…
— Вернулся в Калугу, меня уже особо никто не искал. Ударился в серьезный бизнес. Сначала получалось, торговали оптом всякими товарами из Молдавии, Белоруссии, Украины. А потом прогорела очень крупная сделка, из-за таможенников, которые недосмотрели. Таможенникам было уплачено за безопасность товара, а они следующую смену не предупредили. Никакие разбирательства потом не помогли. В общем, тоскливо всё было. И, как назло, мы обычно все сделки за свои деньги прокручивали, а под эту конкретную занимали на стороне. Как возвращать — непонятно. А компаньон мой перепугался, и в кусты, мол, ты директор — ты и разбирайся. И мне пришлось занимать деньги у довольно крутых ребят, отшибания головы можно вполне даже было ожидать. Потом я уехал в Харьков, чтоб подзаработать на кое-каких аферах денег. Почти получилось. За год, восемь штук отдал. Чинно являлся в Калугу, возвращал часть долга и сматывался обратно. А пока отдавал такой дурдом творился. Домой ко мне являлись, что-то требовали. Дед ружье достал, мать пистолет купила. Все были в панике и на нервах. Жуть!!!
— Ну, все закончилось благополучно?
— Это как посмотреть. Скажем так, бояться мне в Харькове совершенно нечего, а вот в Калуге или в Москве мне появляться категорически нельзя.
— Но ведь ты же все вернул, ты расплатился? — Рита представила, что было бы, если б расплатившись с Гариком, она все еще не чувствовала себя в безопасности и ей стало жутко.
— Да, но тут приехали в Харьков несколько другие личности. Мой компаньон был женат на дамочке по имени Жанна. Она это нечто похожее на атаманшу из “снежной королевы” она и ее дружки зарабатывают на жизнь тем, что отбивают чьи-нибудь долги. Вот, скажем, кто-то должен мне сто долларов, — после его рассказов о восьми штуках, такая сумма уже не впечатляла, — ты показываешь им должника, предъявляешь доказательства его вины, и они отдают тебе сразу же пятьдесят процентов суммы. А с должником, если аргуметны его виновности веские, уже сами разбираются. И ты идешь, гуляешь себе, и как они возвращают себе эти деньги — их дело. Главное, что это очень выгодный бизнес. Ты можешь брать с должника сколько захочешь. Грубо говоря, тебе отдают его на растерзание. И вот эти ребята вдруг решили, что Мишке, как звали моего компаньона, я очень много денег должен, мол с той, последней сделки, он не заработал ни копейки. Я говорю им, что я тоже не заработал. А они мне пытаются объяснить, что раз я по документам директор, то значит должен компаньону зарплату в размере пятидесяти процентов от предполагавшейся прибыли.
— Ну, ни фига ж себе!!! Не от реальной, а от предполагавшейся?
