— Как ты понимаешь, она за собой никакой вины не признаёт…
— И что? ВасьВась их послал?
— Нет, — было видно, что такое развитие сюжета Вере даже не приходило в голову, — Очень спокойно сообщил им, что долга за собой не признает, и поинтересовался, что в этом случае делать. И тут Орлики внезапно раздобрились. Прямо засочились их голоса лаской и пониманием. Аж противно. «Ах, Василий Васильевич! Как мы вас понимаем! До чего же ситуация неприятная… Но, вы нас тоже поймите… Мы ж не единственные учредители, мы ж перед компаньоном, г-ном Громовым, ответственность несем… Так бы мы, конечно, может и простили бы, а так… В общем, это долг — не перед нами, а перед фирмой… Кстати, вам есть куда уехать? Есть, конечно, варианты, как спасти ситуацию…» ВасьВась, конечно, поинтересовался, какие же это варианты.
Вера внезапно замолчала.
— Ну? — Игорь всерьез заинтересовался, — Не томи душу. Какие варианты?
— Не знаю, — Вера вздохнула, — В этот момент Тоха меня пришел искать. Я ж ему бумагу должна была принести. Понятно только было, что ВасьВасю этот разговор ужасно не понравился. И варианты их тоже. Это по Палюричевскому настроению уже после ухода Орликов ох как заметно было…
— Ничего не понимаю, — Игорь мучительно раздумывал, стоит ли позвонить сейчас ВасьВасю с расспросами.
«Нет, не стоит. Все равно отошьет, отшутится. Он своими проблемами других грузить не любит…», — Игорь вспомнил, что собирался больше в «Пробеле» не появляться, — «И вообще, не мое это дело. Если помощь будет нужна, — догадается позвонить. Впрочем, какая с меня может быть польза?»
— И я не понимаю, — снова заговорила Вера, — Понимаешь, Орлики ваши уходили тоже в ужасном настроении. Он еще ничего, держался, а Александра так просто дрожала вся от негодования. Собственно, это меня и порадовало. Значит Палюрич им не поддался, — Вера снова засияла, — Наш ВасьВась — всем ВасьВасям ВасьВась. Он всех этих учредителей победит. Только… Ты уж Игорь, спроси, пожалуйста, у него завтра, что случилось. Может, мы что-нибудь придумать сможем, чтоб от него с этим мистическим долгом отстали. У меня, в конце концов, связи есть.
От последней фразы, как от спички, все Игоревы обиды снова вспыхнули.
— У тебя, Вера, не связи, — почти не сдерживая раздражения, проговорил Критовский, — А одна большая связь…
Вера настолько не ожидала от Игоря вражды, что даже не замечала явные её проявления.
— Точно, — с энтузиазмом согласилась Вера, улыбнувшись, — Одна Большая Порочная Связь — ты. И с этой Связью вместе я стою тысячи любых других связей. Мы с этой связью завтра все выясним и попробуем что-нибудь эдакое придумать, чтобы нашему Палюричу помочь. Да?
— Нет, — Игорь смотрел прямо перед собой, — Вера, я не пойду больше в «Пробел». Я там больше работать не хочу.
— Почему?!
— Не могу я работать в коллективе, где каждый в меня пальцем тычет и сочувственно так головой качает. Бедняжка, мол, связался с чужой женой, надеется на что-то, чего в жизни никогда не произойдет. А то и еще хуже, шипят вслед, мол, подлец, мать и жену с пути истинного сбивает…
— Это ты про кого?
Сейчас Игорь был уверен, что Вера все прекрасно понимает. Издевается просто. Насмехается…
«Господи, да что же я ей такого сделал?»
— Игорь, отвечай, — голос Веры звучал непривычно требовательно, — Кто это вслед нам тыкает пальцами? Может, этому кому-то стоит пальцы-то пообламывать?
— За что? За честные выводы?
— Да что б не лезли в чужую жизнь, в которой ни грамма не смыслят. Игорь, но ведь ты-то все понимаешь? Ведь ты-то знаешь, что никакой ты не подлец, никого ни от кого ты не уводишь… Мало ли что завистники сплетничают…
— Откуда? — на этот раз Игорь пристально смотрел на Веру, — Откуда я знаю? Ты мне ничего не рассказываешь.
— А сам ты не чувствуешь?
Вера подошла к Игорю вплотную. Критовский подавил накатившее желание обнять, напрягся, отсел. Вера поникла. Скукожилась, снова забираясь на табуретку с ногами.
— И почему люди не могут обмениваться мыслями? Все было так хорошо… Мы вместе, мы любим, мы — одно целое… Я так не хочу ни в чем оправдываться, ни о чем таком говорить…
— Не говори, — с мастерским безразличием пожал плечами Игорь, — Не хочешь — не говори.
— Понимаешь, я не хочу говорить, но хочу, чтобы ты знал и понимал. И писать тоже не хочу… Я эгоистка, да? Решила, мол, раз ты родной человек, то и так все поймешь. Без слов… А ведь на самом деле и тебе надо что-то доказывать. В общем, я давно уже должна была бы быть готова к этому разговору, но… В общем, неправда все это.
— Что?
— Ну, про жену. А уж тем более про мать, — тут Вера даже усмехнулась, — У Вадима действительно есть сын. Точнее, у Вадима с Яной есть сын… И сын, и семья.
Волна облегчения окатила Критовского с ног до головы, мгновенно смыв все налеты бесчеловечности. Игорь всматривался в любимую и никак не мог понять, причиняют ли ей эти признания боль.
— Прости, я не должен был спрашивать…
— Почему же? — Вера вскинула брови, — Кто ж еще должен, если не ты… Если бы Яна так сильно не ненавидела меня, я бы даже искренне радовалась за Вадима. Хорошо, когда у тебя есть близкие люди. Общие интересы, дела, все такое…
— Их невинные интересы были настолько близки, что вскоре от этого родился ребенок, — пошутил Игорь.
— Где-то так, — Вера уже тоже улыбалась, — Плохо только, что все это настолько запутано… Я ведь тоже дочь Вадима.
— Как?! — Игорь застыл с открытым ртом и снова тяжелым сердцем. Что же должно было происходить в этом семействе, что жена и дочь оказались в одном лице? Во что затащил этот Сан-негодяй Веру?
— Только приемная. А официально — жена. Вот видишь, как ты реагируешь. Я это пыталась объяснить только одному человеку до тебя, и тот тоже застывал с эдакой гримаской презрения на лице. А потом мы удивляемся, почему я не хочу об этом говорить…
— Нет-нет, говори, — поспешно изменил выражение лица Игорь, — Это же важно, в конце концов. Не бойся. Я с тобой, во имя тебя, ради тебя и для тебя. То есть целиком на твоей стороне…
— В том то ж и дело, — Вера поежилась, — Здесь нет сторон, есть только ситуация. Все правы, справедливы и благородны… А мне остается только терпеть…
— А ты не терпи, — глупо посоветовал Игорь.
Вера усмехнулась.
— Ты ж, вроде, на моей стороне? Значит должен говорить: «Будем терпеть вместе».
— Не будем, — на этот раз голос Игоря гремел от чего-то твердого, — Лучше сделаем так, чтоб терпеть было нечего. «Мы наш, мы новый мир построим…» Слышала такое? Для того мы и вместе, чтоб суметь создать благоприятную для нашего плодородного союза обстановку.
— Да, но ведь придется «рушить до основания старый мир»… А кто мы такие, чтобы распоряжаться судьбами миров? Если судьбе будет угодно, она сама создаст благоприятную для нас обстановку… Насильное вмешательство здесь чревато слишком большой ответственностью… Я боюсь её нести.
