Книга Испытательный срок для киллера, страница 12. Автор книги Наталья Александрова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Испытательный срок для киллера»

Cтраница 12

Во второй половине дня в комнату влетела Полякова, таинственно поблескивая глазами.

– Ой, девочки, что скажу!

Дамы собрались в кружок почему-то у Надеждиного стола.

– Сущенко Аркадий Ильич умер!

– Да ты что?

– Вот точно, звонили только что из дома.

– Только что звонили, а ты уже знаешь!

– А я как раз у экономистов была, и там женщина приходила матпомощь оформлять, ну, на похороны.

– Что-то в нашем институте последнее время одни похороны, – вздохнула Надежда.

– А что с ним случилось-то?

– Ой, да вы же слушайте дальше! И Лариса Павловна-то тоже!

– Что – тоже?

– Тоже умерла, мать ее звонила.

– Так они вместе, что ли, где-то были?

– Да надо думать, что не порознь умерли, ну я подробности еще выясню. – И Полякова умчалась.

– Ну вот, – сказал неслышно подошедший Валя Голубев, – дотрахались, значит.

Дамы сконфузились и разошлись. Надежда рассердилась:

– Ты, Валентин, все-таки выбирай выражения, про покойников ведь говоришь!

– А что, хорошая смерть, оба в один миг, уж лучше так, чем как Никандров!

– Ты погоди, что там еще выяснится.

И выяснилось.


На следующий день Валя попросил Надежду о помощи.

– Понимаешь, Жора Чапыгин звонил. Что-то у него там стряслось, неприятности большие, по телефону говорить не может, очень просит встретиться. И тебя просил привести, он тебя очень уважает.

Жора Чапыгин работал когда-то давно у них в институте, вечно что-то доставал, крутился, кипел, то занимался аквариумными рыбами – разводил их на продажу, то какими-то бирманскими кошками – тоже разводил и продавал через клуб, потом хотел взяться за разведение собак породы мастино, но жена не позволила, ей хватило бирманских кошек. В трудные дефицитные времена Жора также приторговывал книжками и дамскими сапогами.

Жора был маленького роста, почти лысый, прихрамывал с детства на левую ногу и имел в институте кличку Хромой Бес, но не за хромоту, а за неумеренное пристрастие к дамскому полу. Он любил всех женщин и ухаживал за всеми без исключения по принципу: не прошло и ладно, то есть ни капельки не огорчался, получая отказ, а, наоборот, начинал еще лучше к женщине относиться, но уже по-дружески. Лет ему было уже под пятьдесят, но про это никто не знал, потому что последние двадцать лет Жора почти не менялся. Когда-то давно, сто лет назад, он как-то вдруг попытался ухаживать и за Надеждой, но у нее это не вызвало ничего, кроме смеха. Жора не обиделся, а, наоборот, стал относиться к ней повнимательнее, доставал дефицитные книжки для маленькой тогда еще дочери Алены, лекарства для Надеждиной матери и модные тряпки для Алены подрастающей. С началом перестройки, когда народ понемногу начал нищать, а у Жоры был не то рыбный, не то кошачий период, начальство почему-то вдруг его невзлюбило. С точки зрения начальников было за что: за все годы работы в институте Жора ни дня не работал, то есть на работу он приходил, хоть и с опозданием, и почти каждый день, но добиться от него хотя бы минимальной трудовой деятельности было невозможно. При этом человеком он был очень общительным, не жадным, да и не бедным по тем временам, и частенько приносил к ежедневному общему чаепитию то коробку трюфелей, то килограмм ветчины, то мешок каких-нибудь булочек и пирожков просто так, без всякого повода. Вообще, экономить Жора не умел, и деньги у него всегда текли рекой, но все-таки он умудрился и машину купить, и дачу построить, и содержать семью – неработающую жену и двоих детей. Поэтому начальство возненавидело Жору не за лень, таких-то в институте было сколько угодно, а за независимость и умение зарабатывать деньги вне стен института. Жоре предложили уволиться по собственному желанию, он уперся, начальство тоже пошло на принцип, дело вынесли якобы на усмотрение коллектива. Всем было неохота связываться с начальством из-за Жоры, тем более что он без работы не пропадет, и за Жорино увольнение коллектив преданно проголосовал в полном составе, не считая Вали Голубева, Надежды и еще двух-трех человек, которые, вспомнив гору съеденных Жориных пирожных, конфет и бутербродов, не смогли совладать с собственной совестью.

Жора уволился, ушел в бизнес, хотел открывать свое дело, но что-то там лопнуло, связался с «МММ», а потом Надежда потеряла с ним связь. И вот он теперь звонит и просит приехать.

– Ну что ж, давай уйдем сегодня пораньше и встретимся с ним.

Они встретились, зашли в «Сладкоежку» на Марата, Жора сказал, что он угощает. Вообще, он внешне мало изменился, но выглядел каким-то подавленным, и Надежде сказал комплимент грустным голосом.

– Ну что, Жора, как дела твои?

– Ох, ребята, дела у меня – хуже некуда. Давайте за встречу и чтобы все наладилось.

Они выпили коньяку, потом Жора заговорил.

– Вы не поверите, но Сущенко-то у меня на квартире убили.

– Сущенко? Убили? – Это Надежда с Валей в один голос.

– Да тише вы, вон люди смотрят. Ну, сдавал я им квартиру для этого дела.

– Ты подожди, давай по порядку, говори толково, откуда у тебя квартира-то лишняя? – спросил Валя.

– Ну, ладно, слушайте, по порядку, так по порядку. В общем, как уволился я, сначала так перебивался, оформил ИТД в исполкоме, ну тут рыбки, кошечки, потом плохо все это пошло, и устроила мне одна знакомая баба заем в банке на три месяца. Я деньги в оборот пустил, все вовремя с процентами отдал, потом опять кредит взял, так и пошло, а потом связался с «МММ». Сначала-то все нормально было, акции покупал, продавал, деньги все в срок возвращал, а потом, говорили ведь мне умные люди, что пора с этим «МММ» завязывать, что лопнет все это, а меня жадность обуяла, дай, думаю, еще подожду, и в конечном счете пропало у меня… – Жора оглянулся и шепотом назвал сумму.

Надежда прямо ахнула:

– С ума сойти, какие деньги!

Валя присвистнул:

– Да уж, ты теперь как Марина Сергеевна, пострадал и никому не веришь. Как же ты выкрутился-то?

– Ну, было что-то отложено, занял, кое-что продал, в общем, с банком рассчитался, остался ни с чем: ни денег, ни работы приличной. Новое дело начинать – капитал нужен, на работу хорошую не устроиться – возраст уже не тот. А у меня за год до этого тетка умерла одинокая и оставила мне квартиру у станции «Академическая», на улице Верности. Квартира однокомнатная, запущенная, все руки не доходили в порядок привести, а тут время нашлось. Прибрался там, старье выбросил теткино, обои новые поклеил даже, решил пока квартиру сдавать. А кому сдавать-то? Квартирка маленькая, приличный человек и не посмотрит. То араб какой-то приходил, по-русски не понимает ни слова, думаю, наговорит еще по телефону на десять тысяч баксов, а потом слиняет; то две бабенки разбитные такие, понятно, будут мужиков водить, а в пятиэтажке ведь все видно-слышно, соседи будут возмущаться. А потом опять же по знакомству свели меня с одним мужиком, в возрасте уже, за пятьдесят где-то, сговорились мы с ним. Я, говорит, там жить не буду, а так, мало ли с кем встретиться. Я его предупредил, конечно, чтобы все тихо было, а он так руками замахал, что вы, говорит, что вы, я человек семейный, мне неприятности ни к чему. Ну, проходит месяца два, деньги он аккуратно платит, – дай, думаю, проверю, как там и что. Приехал как-то днем, гляжу – никого, в квартире чисто, только бутылки на кухне из-под коньяка и шампанского, а в шкафу – пять тюков постельного белья. Это значит, впятером они квартиру эту делили, с понедельника по пятницу, у каждого свой день недели, а на выходные – домой, к женам!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация