По этому же поводу институт наполнился высокомерными пузатыми дядьками в одинаковых дорогих черных пальто, которые ходили по коридорам в окружении молодых, но уже начинающих полнеть парней. Пузатые дядьки время от времени останавливались, принимали позу «Ленин на броневике», начальственным жестом указывая кратчайший путь в светлое будущее, а молодые люди наперегонки записывали их указания в маленькие блокнотики. Чуть позже дядьки разъехались, каждый в своей сверкающей машине. Молодые люди тут же приобрели начальственный вид, даже заметно потолстели и, рассыпавшись по коридорам, сами заходили в окружении бравых мужичков в аккуратных ватничках, записывающих их указания в маленькие блокнотики.
Режимники совершенно очумели, выписывая пропуска всем этим дядькам, молодым людям и мужичкам, ни у кого из которых не было даже самой завалящей второй формы допуска на режимное предприятие.
Оперативность новых арендаторов потрясала: уже на следующее утро в здании появились обыкновенные замурзанные работяги с отбойными молотками и начали с грохотом и матюгами строить капитализм в одном отдельно взятом институте. Разумеется, для начала они сломали массу стен и перегородок, после этого их оперативность закончилась, и начался обычный постоянно действующий производственный перекур.
Надежда вызвала Валю Голубева в коридор:
– Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Она привела его в одну из разгромленных комнат, заваленную строительным мусором, гнутой арматурой и обломками перегородок. Рабочие, учинившие этот погром, куда-то исчезли, и никто не мешал Надежде в свое удовольствие вынюхивать и разведывать. Она подвела Валю к одной из уцелевших стен и показала вентиляционный лючок.
– Ну-ка, загляни!
Валя припал к лючку одним глазом и присвистнул.
– Ну, и что это, по-твоему?
– Это Богданова кабинет, вон он сам сидит.
– И как, у тебя никаких мыслей на этот счет не возникает?
– Вас понял. Давай сегодня задержимся, много работы накопилось, в рабочее время не укладываемся.
До конца рабочего дня оставалось еще часа три. Надежда не находила себе места, раза два заглядывала в комнату, откуда они наблюдали за кабинетом Богданова, наконец Валя призвал ее к порядку, сказал, чтобы она не суетилась, тихо сидела на рабочем месте и не привлекала внимания любопытных, вон, Полякова уже подозрительно смотрит. Рабочие в той комнате так и не появились, видно, нашли неподалеку винный магазин и увлеклись им не на шутку.
Полякова принесла очередной слух: якобы желающих сотрудников института будут тестировать и по результатам теста могут взять на работу в банк.
– Я никогда до такого не унижусь! – с пафосом восклицала Полякова. – Я инженер.
– Можно подумать, – вставила Надежда вполголоса, как бы ни к кому не обращаясь, – что лично тебе угрожает такое унижение.
Молодые сотрудницы оживились, чистили перышки и на Полякову глядели с состраданием. Наконец рабочий день кончился, и все сотрудники разошлись. Валя с Надеждой перед самым концом рабочего дня изобразили невероятную увлеченность трудовым процессом, уткнулись в экран осциллографа, обмениваясь глубокомысленными замечаниями по поводу обыкновенно меандровой развертки. Перехватив подозрительный взгляд Поляковой, Надежда только вздохнула:
– Ох, все-таки настучат они Саше, что у нас с Валькой роман! Ну кто поверит, что мы на работе просто так остаемся!
Как только комната и все здание института опустели, Валя вытащил из своего стола микрокамеру, инструменты, провод и они отправились на свой наблюдательный пункт. Валя подтащил ящик, чтобы было удобнее работать, взобрался на него, аккуратно отвинтил и снял вентиляционную решетку. Внутри вентилляционного канала он установил камеру, закрепил ее под таким углом, чтобы в поле зрения попадала большая часть кабинета, включая рабочий стол Богданова и сейф, подвел к камере питание, спрятав провод под старый телефонный кабель, и подключил миниатюрный передатчик. Потом он поставил на место вентиляционную решетку и слез с ящика.
– Пойдем посмотрим, как идет сигнал.
Они вернулись в комнату и включили старый осциллограф, в который Валя накануне, точно так же задержавшись на работе, вмонтировал компактный монитор охранной системы. Экран засветился, и они увидели кабинет Богданова как на ладони. Теперь они могли наблюдать за ним даже в рабочее время, делая вид, что пялятся в экран осциллографа.
– Валька, ты – технический гений. – Надежда посмотрела на него таким нежным взглядом, что Валя засмущался.
– Да ладно тебе, поздно уже, домой пора.
Ночь с воскресенья на понедельник Марьяна провела в напряженных трудах. Итальянец давал ей инструкции, она запоминала их наизусть. Их личная операция вступала в завершающую фазу. Марьяна должна была улететь в Италию на один день раньше Богданова, встретить его там, войти в доверие, похитить у него товар – тот самый, за который они должны были получить такие большие деньги, нейтрализовать Богданова и взять дело об обмене товара на деньги в свои руки. Марьяна запомнила все инструкции, выучила наизусть номер счета в швейцарском банке, на который итальянская сторона должна была перевести деньги, получила от своего Итальянца паспорт с визой на другую фамилию и билет на самолет до Рима, улетающий во вторник. Он дал ей немного денег на гостиницу и на всякие непредвиденные расходы. Богданову решили ничего не сообщать о том, что в Италии он встретится с Марьяной, пусть это будет для него сюрпризом. Спать улеглись уже под утро. Провожая Марьяну на работу, Итальянец сказал, что увидятся они теперь только в Риме, что Марьяна теперь может рассчитывать лишь на себя, а если что случится, то его имя она не должна упоминать ни в коем случае, потому что он человек заметный, и тогда, если дело с махинациями раскроется, может подняться шум на всю страну, а так она скажет, что ее запугала следователь Громова, что она потеряла голову от горя и решила улететь за границу. Преступлений она никаких не совершала, так что ей ничего не будет.
Спокойно проработав в понедельник полный рабочий день, Марьяна не спеша вышла из офиса и направилась к ближайшей станции метро. Ей хотелось узнать, спустится ли кто-нибудь из следивших бандитов за ней. Останавливаясь перед витринами магазинов, она применила старый испытанный прием, который видела во многих кинофильмах: посмотреть в стекло, есть ли за ней слежка. И она увидела, что темно-красная «Тойота» осталась где-то сзади, а за ней, ничуть не скрываясь, идет ее знакомый олигофрен, ну, понятно, Васенька же за рулем. Это-то было еще ничего, к своим бандитам Марьяна уже привыкла, но ее интуиция, ее внутренний звоночек подсказал ей, что кроме олигофрена у нее еще есть неприятности. Чуть в стороне от дебила шел молодой мужчина, и, несмотря на его беззаботный вид, Марьяна сразу же угадала в нем заинтересованное лицо. Она вспомнила, что как-то уже видела этот характерный поворот головы и честный, даже слишком открытый взгляд. И было это недавно. Кто бы это мог быть? Высокий, широкие плечи, развитые мускулы, но не накачанный. Одет обычно, неброско и недорого. Все ясно – это полиция. Эта старая креветка Громова приставила за ней слежку. Не зря у Марьяны было так неспокойно на душе после разговора с ней. Вот ведь зараза, наверняка возраст уже пенсионный, сидела бы дома, так нет, горит на работе, борется с преступностью до последнего вздоха!
