Женечка! Ты честно контролировала меня, и чтобы книга вышла, напоминала мне о сроках. Ты написала мне первые ободряющие слова. Я тебе очень благодарна.
Но главное – ты внесла свою лепту в нашего Антона тоже, и именно по твоей инициативе Антон получил на свой день рождения прекрасные и столь нужные ему книги про вышивку, бисероплетение и изготовление игрушек…
Это был вклад в СЕМЬЮ, которую мы пытались ему создать в его День! Каждый человек, кто вкладывает в более слабого и нуждающегося, – каждый достоин того, чтобы о нем упомянули.
Ведь именно в нем и живет Христос! И именно на этом отношении проверяет Христос наше отношение к Нему…
Джигарханян А. Б. (Еще о нем!)
Армен – это самый близкий друг мужа. Когда у него случилось несчастье в жизни и он лежал в больнице – навещать его помимо меня могло только два человека – Джигарханян с Виталиной.
Его знаменитое обращение к друзьям и часто просто ко всем входящим в его кабинет «золото мое!» – сразу растапливает лед в сердцах.
Поэтому это имя неслучайно сразу пришло мне в голову.
Джигарханян – один из самых дружелюбных людей, открытый миру, человек двух, нет многих национальностей, знающий, что самое главное в жизни – это любовь.
У меня это даже запротоколировано – мои друзья брали у него радиоинтервью, а я параллельно сделала на планшете видеозапись, спросив его: «Армен Борисович, а что для вас главное в жизни?» «Любовь!» – ответил он мне.
Когда наши особые ребята пришли к нему в кабинет, у меня было ощущение, что их ждал весь мир, распахнув свои объятья в лице Мастера!
Он мог не знать что-то про аутизм, про особые потребности или их нужды, но он все знал про Любовь – а это и было главным для них. И разве не для всех нас? И самым нужным!
Мы лепили из глины, девочки смеялись от того, что были измазаны шоколадом и глиной, смеялись его шуткам, смеялись, сидя в кабинете Великого Мастера, куда не всем возможен вход!
Это было наше первое вылезание из кастрюли. И какое сразу удачное!
Танечка обычно не соглашается ходить куда-либо одна. Но нам позвонила ее мама и сказала: «Не поняла, что произошло, но Танюшка пошла одна в магазин!» А мне кажется, я догадалась – что. Я думаю – у них появился внутренний ресурс, какой бывает у тех, кто получил много внимания и принятия от какой-то значимой личности.
Я помню, как они почти прыгали, когда шли по лестнице вниз от него, как сияли их глаза и как много счастья было в их лицах! Потом он пригласил нас к себе и дал разрешение сыграть на священных подмостках своего театра. Я надеюсь, вы не пожалели об этом, Армен Борисович!
Потом мы записали у вас в театре свои песни в студии звукозаписи.
Потом мы подружились с вашими актерами, и они сыграли у нас.
Потом Виталиночка спрашивала каждый день, что нам нужно и чем помочь.
Потом вы записали своим неподражаемым голосом несколько фраз Колобка для нас, и этим мы увековечили наш спектакль!
Потом вы разрешили делать кухню, лепку и все, что мы хотим.
Потом можно было приходить в театр всем нашим друзьям и знакомым, сказав на вахте словопароль «колобок», и всех пускали к нам. Как много мы приобрели в этот период друзей! Потому что прийти куда-то в подвал – это одно, а прийти в театр Джигарханяна – это совсем другое! И многие приходили просто поинтересоваться из– за театра, а уже потом оставались из-за нас самих.
Потом вы поздравили нас с премьерой, и мы почувствовали себя принятыми в настоящую театральную жизнь.
Потом мы рассказывали вам о наших успехах, и вас это радовало, и вы удивлялись.
Потом мы все молились за вас от всего сердца, когда вы болели, и радовались, когда выздоровели.
Потом вы подписывали письмо Краснодарской филармонии, чтобы они тоже помогли другой группе ребят в Краснодаре осуществить то, что удалось нам, чтобы это распространялось.
Мы благословляем вас, Армен Борисович и дорогая Виталиночка! От всей души!
Наша Марина
Марина – отдельная песня!
Как к нам пришла Марина…
Я не знала еще тогда, что у Марины 1-я группа, что у нее диагноз, не у всех людей вызывающий вдохновение. Что иногда она хихикает как ребенок и подпрыгивает кверху, иногда нюхает мех на воротнике кого-то, с кем говорит (если этот человек ей нравится), или на худой конец, если нет меха – волосы на голове человека…
Что у нее бывают неровные эмоционально дни, и ей самой трудно с этим справляться, но вместе с кем-то – легче…
Некоторые из вас уже испугались?
Я пишу и думаю – если бы я прочитала такое сама, то наверное тоже бы испугалась – что-то неизвестное и непонятное всегда пугает… Но я так счастлива, что знаю этого человека!
Марина – это особое благословение в моей и нашей (ребят из спектакля) жизни!
Сейчас она спит в соседней комнате, так как завтра нам ехать на ярмарку продавать наши тарелочки и сувениры, а от меня ехать удобнее, и думаю, будет прыгать до потолка, когда узнает, что о ней еще и написано в книге, но поверьте – она этого заслуживает.
Пришла она к нам именно из-за спектакля.
Марина появилась в нашей команде после спектакля в одном клубе «Lookin Rooms», куда нас пригласили сыграть кусочки из спектакля. Клуб этот по воскресеньям наши друзья из евангельской церкви использовали для евангелизации и спасения молодежи от наркотиков и делали там много других добрых дел. Они молодцы.
Но мы в тот раз были все уже на грани раскола.
В этот день все плохо было с самого начала. Даже еще до нас все было плохо, потому что до нас там ночью праздновали Хеллоуин, который я очень не люблю. И когда мы вошли, то увидели оторванные руки и ноги, висящие на потолке, сопли паутины, челюсти, глаза на ниточках, вылезшие из орбит, кости и прочее все в этом ключе. Мне все это сильно не нравилось, но это не суть.
Я подумала: что будет с нашими особыми ребятами, когда они это увидят?
Но это было не все! Туалеты в клубе были темные, да собственно просто черные, и света в них не было! Я сама, когда первый раз туда зашла, чуть не заорала – не знаю, как и что там может твориться, и для чего они на самом деле. Но что не для прямого туалетного предназначения – это я точно поняла.
Я представила себе наших особых ребят в этих туалетах без света, и как потом если что (а без света «если что» – может быть очень даже «если что»), и как нам им потом помогать с одеждой и возиться со всем прочим?
Но и это было не все!
Оказалось, что время, которое нам дали как репетиционное – и оно нас вполне устраивало, – дали не только нам (театру), а еще нескольким музгруппам, и на сцене – на той сцене, которая предназначалась по договору только для нас (!), уже стоял огромный барабан, который мне, уже доведенной до кондиции черными туалетами и остатками Хеллоуина сразу же, если честно, мысленно захотелось проколоть чем-то острым!
