Когда накал подобных мыслей достиг пика, я спустилась с гор и… снова вышла в Интернет. Технологии те же, что применяла при поисках твоего электронного адреса. Всего через несколько минут поисковик обнаружил Боренькин сайт. Оказалось, мой прошлогодний краткий, но пламенный, окончившийся истерично и так неоправданно роман еще имеет перспективы продолжиться. Боренька-негодяй, Боренька-разгильдяй и никчёмный пьяница, оказался наплаву и в зоне досягаемости. Как думаешь, что я сделала? Верно. Написала ему письмо. Один в один как тебе, даже влюбленнее.
А потом загадала: «Кто из них первым приедет, с тем и останусь!» И, знаешь, сразу почувствовала себя такой довольной. Быть стервою престижно, приятно и правильно…
«Неужто, вы думали, я всерьез без вас тоской исхожу, мальчики? Просто играюсь от скуки! Даже слова вам шлю одинаковые… Рассылаю письма с проверкою вашей оперативности», — это я специально себе надумывала, ощущая, как с каждым словом подобная философия закрепляется все явственнее, и чувствую я себя от нее все мощнее и увереннее.
Я уже дописала послание Бореньке, я уже почти нажала на значок «Отправить»… И тут ты приехал. Мелькнул за окном, мгновенно и смутив, и пристыдив, и запутав. Письмо я убила немедленно. Поняла, кстати, нечто смешное: красивых формулировок мне даже жальче, чем Бореньку, который так их и не дождется. Оказавшееся вдруг предательством неверие в тебя, мое отступничество, да еще и мгновенно осознанное равнодушие по отношению к Бореньк… — , все это пугало..
Отчего не вышла к тебе и не разоткровенничалась? Э-нет, в таком состоянии перед тобой появиться — врагом себе навек сделаться. Ты же, нехороший человек, слабости чуешь и по ним топчешься. То ли с целью закалки, то ли просто от природной вредности.
В общем, не дождалась я тебя и сбежала. И, как не странно, до сих пор уверена, что поступила правильно. Пусть уж лучше, ни тебя, ни Бореньки, ни мальчиков-администраторов, чем всех сразу, без разбора и, как следствие, совсем без удовольствия. С тяжелым сердцем никакой кайф не в кайф. Мое сердце, увы, всегда в плотном контакте с совестью, а потому сейчас практически неподъемное… Сама наворотила глупостей, сама не могу их себе простить и потому решаю тебя от себя поберечь. Вот.
Глупо как, бердово как, скажи? Только окончательно тебя решила вычеркивать, только смирилась с неизбежностью и довольно искренне возненавидела… Только изобрела методы остывания, как вот, на тебе — явился. На блюдечке с голубой каемочкой! Отставить настороженное: «Не понял?» Я не в том смысле… Ага, все в том же морально-этическом…
Кончаю, страшно перечесть… Потому (а еще от того, что страшнее будет, если ты как раз сейчас зайдешь в нашу кофейню) перечитывать не буду. Письмо отдаст тебе Лена Морская Котиха. Прошу любить и жаловать. Прощай…
Вот такая я! А ты как думал?! Теперь ясно, что из-за моего отъезда тебе надлежит радоваться, а не огорчаться. Я привнесла бы в твою жизнь лишь ложь и тревоги…»
«Можно подумать, уехав, ты избавила меня от этого привнесения!» — чуть ли не вслух выкрикнул Артур. Приглашение «любить и жаловать» он расценил весьма специфически: решил разговорить барменшу.
Артур хотел узнать о здешней жизни Сонечки как можно больше. Честно говоря, признания из ее последнего письма как-то совсем не задели Артура. Сонечка, по его мнению, не была бы самой собой, если б не вытворила какую-нибудь безобидную глупость. Так и не отправленное письмо к предыдущему любовнику было именно такой кокетливой дуростью. Подумаешь! Даже если и отправила бы — велика беда… При желании, эта особа могла накрутить себя до состояния любви к кому угодно. Суть ведь не в этих самообманах, а в том, что на самом деле. Артур был уверен, что на самом деле в жизни Сонечки есть именно он. Вот и выходило, что письмо к Бореньке — обычное баловство. А вот отъезд Сонечки — нет. Отъезд действительно казался предательством, и Артуру хотелось попытаться развеять это свое мнение. Переместившись к стойке, он принялся заигрывать.
— И не думайте даже, — ЛенаМорскаяКотиха — руки в боки, голова упрямо наклонена на бок — захлопала своими большими игривыми глазами. — Расспрашивать бармена в моем заведении не положено. Во всяком случае, о Софии.
Артур попробовал подавить ее принципиальность мягкими комплиментами:
— Такое чудесное заведение, такая милая хозяйка… Кстати, что из коньячков вы бы порекомендовали? Вино? По вашему совету — что угодно… Давайте сразу бутылку. Хотел бы вас угостить… — Артур щебетал, растекаясь галантностью.
Увы, оказалось, Лена вовсе не так наивна, как кажется на первый взгляд. «Странно!» — хмыкнул Артур, который всегда считал большие глаза и груди явным признаком женской глупости. Ловить возле стойки больше было нечего. Тем паче, хозяйка погрузилась в какие-то подсчеты и всем своим видом демонстрировала, что отвлекаться не собиарется.
Артур уволок приобретенную уже для угощений бутылку за свой столик и погрузился в туманные раздумья. Не о происшедшем — об общей гадостности мира и своей от него усталости. Мчишься куда-то, ломаешь жизнь, перестраиваешь под новые правила, а все зачем? Чтобы догнав желаемое, понять, что главное снова куда-то ускользнуло и ты остался с носом… И так все жизнь и во всем. Будучи достигнутыми, цели разочаровывают. Артур столько понапридумывал себе за прошедшие две недели! Столько ярких и по-идиотски счастливых картин понарисовывал о своем приезде на Ай-Петри… И вот, он здесь…
— Баш на баш, — раздался вдруг хрипловатый голос откуда-то издалека. Артур вернулся к реальности. Котиха — о чудо! — сама начала контакт. Неуклюже подошла с пустым бокалом и царственно приземлилась на край скамьи напротив. — Вы мне — что было в письме, и отчего она уехала, я вам — то, о чем вы хотели спросить…
Артур, как мог, объяснился:
— Видите ли, — стараясь звучать как можно более беззаботно, поведал он. — Она уехала от стыда. Ей вдруг стало страшно неловко, что все так хорошо складывается. И вы, и работа, и я, прибывший по первому зову… Она сначала устроила все это: притянула нас к себе, образовала вокруг себя приятное общество, а потом сочла себя недостойной и умчалась восвояси… Понимаю, что все это звучит странно, но София ведь вообще особа больноватая…
— Не вижу в этом ничего от болезни, — с упреком сообщила МорскаяКотиха. Ей явно не нравилось, что Сонечку осуждают. — Когда человек слишком уверен в себе — много хуже.
— Все же я предпочел бы, чтобы ее комплексы, вроде «достойна/не достойна» на мне не отражались… — вздохнул Артур. — Согласитесь, если человек собирается ставить над собой эксперименты, то пусть не впутывает в это других. В качестве подачки себе любимой, она позвала меня, но за то время, что я ехал, себя разлюбила. Итого вышло, что ехал я совершенно зря. Весьма обидно, между прочим, — откровенностью, Артур пытался спровоцировать ответную открытость. Собственно, получилось.
— Что правда, то правда. Об окружающих София как-то не подумала. Лично на нашем бизнесе внезапный ее уход скажется довольно резко. Мы с мужем делали на нее ставки… — Лена тут же осеклась, осознав, что позволила себе выносить сор из избы. Спохватилась: — Знаете, на нее невозможно обижаться. Моя соседка давно твердила, что София приворожила нас с Виктором. — МорскаяКотиха тихонько рассмеялась. — Начинаю в это верить. Человек попросту кинул меня, а я совершенно не могу обидеться и всерьез расстраиваюсь, что теперь долго еще его не увижу…
